Призрачное счастье

— Кто это тарабанит? Сдурели, да? — бормотала Юля.

— Амалия, чтоб ей… — осекся Сергей.

Тут Юлька испуганно вскочила с кровати:

— Ой, я проспала. Амалия меня съест.

— Подавится. Спи давай, еще рано, — успокоил Сергей.

— Амалия на меня сафари устроила, каждое утро стоит с секундомером, немецкая овчарка. Приходится спринтерские результаты показывать. Меня скоро можно будет в олимпийскую сборную записывать.

— Но совсем по другому виду спорта, — ласково заметил Сергей, притянул Юльку к себе.

Но телефон надрывался.

— Ну, не дали поспать, не дали. Что вы еще от меня хотите? — возмутился Сергей.

— Амалия хочет на тебе жениться. Ночные звонки — это такая замануха.

Телефон все не унимался.

— Да отключи ты его на фиг. В смысле, отключите, пожалуйста, свое средство мобильной связи, уважаемый Сергей Анатольевич.

— Не могу. Вдруг Ника позвонит.

— Ой-ой-ой, какие мы нежные супруги.

Телефон снова заголосил. Сергей наконец взял трубку:

— Слушаю. Никитин. Что-о? Когда? Где? Да не где случилось, идиот, а где она, куда ее отвезли?

Он сгреб одежду, лежащую на полу возле кровати, бросился лихорадочно одеваться.

— Я к Нике. Прибери тут все, языком вылижи, закрой и выметайся, — скомандовал Сергей. Через минуту его уже не было в комнате.

Юля нехотя поднялась и стала убирать. Она взяла со стола фотографию Доминики и Сергея. Они так заразительно смеялись, что Юля даже передернула плечами от злости:

— Подумаешь, фу-ты ну-ты. Была б у меня такая фирма, я бы еще не так смеялась.

Что же там случилось, чего Амалия звонила? Юля позвонила в фирму, чтобы провести «разведку боем».

— Охрана? Кто, кто? Конь в пальто. Юля из приемной. А ты кто, что-то не узнаю?

— Олег Киреев.

— Не знаешь ли ты, Олежка, что там случилось с нашей Доминикой Юрьевной? Мне звонил Сергей Анатольевич, очень был взволнован. Но связь оборвалась.

— В больнице Доминика Юрьевна. Разбилась. Говорят, очень сильно. Говорят, не жилица, тьфу, тьфу, тьфу.

Юля замерла:

— Амалия знает?

— Я ей первый и сказал. А она велела Сергею Анатольевичу позвонить. Только он долго трубку не брал. Крепко спал, наверное.

— Наверное, — задумчиво протянула Юля.

— Где реанимация? — спросил Сергей у дежурной медсестры.

— Там. Мужчина, вы куда?! Туда нельзя!

Но для Сергея сейчас не было слова «нельзя». Подойдя к дверям реанимации, он увидел Амалию Станиславовну.

— Отдышитесь, Сергей Анатольевич. Вы плохо спали? — спросила как всегда подтянутая и строгая Амалия.

— Я? При чем тут я? Где Ника, что с ней? Что вообще произошло, черт побери?

— Это у вас, Сергей Анатольевич, следовало бы спросить, куда это ваша жена мчалась ночью сломя голову, в прямом смысле этого слова? — возмутилась Амалия.

— А она мчалась? — вдруг растерялся Сергей.

— К сожалению, Сергей Анатольевич, к моему глубокому сожалению. Произошла катастрофа. О причинах сделают вывод специалисты. А куда она мчалась и по каким причинам, если вы об этом не осведомлены — дело ваше, семейное.

— К черту специалистов. Вы можете внятно сказать, что с Никой? — настаивал Сергей.

Из реанимации вышел врач, Сергей бросился к нему с тем же вопросом.

— Что я могу сказать? Мы сделали операцию, удалили разорванную селезенку, ну, в общем, сделали все, что смогли, — устало сообщил врач. — Операция прошла успешно. Но никаких прогнозов дать не могу. Состояние больной тяжелое и нестабильное. Более точную информацию вы получите после осмотра и консультации приглашенного родными профессора Коломейцева.

Сергей перевел взгляд на Амалию. Та кивнула.

— Да, это я позаботилась о привлечении крупнейшего специалиста, — заявила она. — Я договорилась о VIР-палате после реанимации, я купила и доставила сюда все необходимые медикаменты.

Сергей беспомощно огляделся вокруг и… вдруг заплакал, уткнувшись в плечо Амалии. Она как-то совсем по-матерински прижала к себе его голову.

— Ну-ну-ну, большой уже мальчик. Раскисать непозволительно, — говорила она. — Больнице нужно специальное оборудование — вот список. Я считаю, наша фирма имеет возможность его закупить и передать медикам в качестве благотворительной помощи.

Сергей собрался с духом.

— Спасибо, Амалия Станиславовна, — всхлипнул он. — Извините меня, пожалуйста. Конечно, фирма сделает все, что надо. Спасибо вам.

— Ну, что вы, Сережа, это мой долг, — нежно пропела Амалия. — И не только профессиональный. Я Никушу с детства знаю и люблю…

Амалия часто заморгала и прижала к глазам кружевной носовой платочек.

— Мой вам совет, — продолжила она, — поезжайте домой, приведите себя в порядок. Сейчас к ней все равно никого не пустят. В случае необходимости я вам позвоню.

Сергей медленно, опустив голову, побрел по коридору. На работу ему не хотелось, дома его никто не ждал. «Напьюсь, — решил он, — до беспамятства».

Утром Виктория Павловна заглянула к Анне.

— Иду мимо, свет горит. Ты чего в такую рань? Я-то здесь ночевала. А ты? Спала бы еще и спала.

Анна Вадимовна вздохнула:

— Не спится мне. Дианка сегодня на рассвете заявилась. Всю ночь прогуляла с этим… Артемом. Говорит, искупаться им ночью захотелось.

— Принесет она тебе в подоле после этих купаний, — пробурчала Виктория Павловна.

— И я о том же. А ей учиться надо.

— У тебя чай есть? Давай погоняем с утречка, — предложила директриса.

Налила воду в чайник, чашки из шкафчика достала.

— Ну-ка колись, Анна. Я тебя насквозь вижу. Задумала рассказать ей о своей тайне?

Анна Вадимовна только вздохнула.

— А чем это поможет? Тут дело тонкое, деликатное. Дров легко наломать, а как их потом вывозить?

— И я, Пална, о том же. Если б не этот Артем, я б ее тут оставила. У нас фельдшерская школа неплохая. Мне б главврач поликлиники помогла туда Дианку пристроить. Была бы медиком, чем плохо?

— А она чего хочет? — спросила Виктория Павловна

— С Артемом своим на мотоцикле его вонючем гонять и купаться по ночам — вот чего.

— Ну ладно, ты расскажешь ей. Только себя опозоришь. А потом что? А вдруг она от тебя отвернется? — заволновалась Виктория Павловна.

— Сплюнь, что ты такое говоришь, — Анна даже рукой махнула. — Мы с ней душа в душу живем.

— У нее теперь Артем есть. Фур-фур на мотоцикле и — улетела. Прощай-прости, мама дорогая. Так что семь раз подумай, прежде чем отрезать, — не унималась Виктория Павловна.