Призрачные страницы истории

Один из призраков и еще пятеро, видимо, его помощников, заняли шесть стульев, один из стульев оставался пустым.

— Сколько нас здесь, братья? — спросил один из сидевших, который казался главарем.

— Триста, — последовал ответ.

— Триста, — проговорил главарь, — каждый из которых представляет десять тысяч приверженцев. Триста шпаг, представляющих три миллиона кинжалов.

После принятия торжественной клятвы незнакомец был подвергнут испытаниям. При нем убили кинжалом человека, объявленного предателем. Неизвестному дали выпить тепловатую красную жидкость, налитую в человеческий череп, оправленный в бронзу. Новопосвященному подали пистолет, он зарядил его, потом приставил дуло к своему лбу и по приказу «стреляй!» спустил курок. Однако вспыхнул только порох, выстрела не последовало.

Но далее произошло неожиданное: незнакомец сказал, что не стоит терять время на продолжение процедуры, что якобы убитый человек отнюдь не умер, что жидкость, которую подали в черепе, была не его кровью, а вином, что пуля в пистолете, когда нажимаешь на курок, проваливается в рукоятку. Он назвал членам тайного союза, испытывавшим его, их настоящие имена и что они являются представителями Швеции, Англии, Шотландии, Ирландии, Испании, России, других стран, даже английских колоний в Северной Америке, которым через несколько лет предстояло начать борьбу за независимость против метрополии. Члены союза прибыли на это собрание для встречи с человеком, основавшим таинственную империю на Востоке и носящим таинственную пластинку, на которой сверкали три заглавные буквы — LPD. Незнакомец быстро распахнул плащ, расстегнул жилет — и на его тонкой батистовой рубашке засверкала алмазная пластинка, на которой огнем горели три рубиновые буквы LPD — lilia pedibus destrue! — растопчи лилию под ногами! К этому девизу, означавшему борьбу против французской монархии, на гербе которой были изображены лилии, незнакомец добавил историю своей жизни на Востоке, общения с потусторонними силами и обязательство в течение двадцати лет свергнуть королевскую власть во Франции, что станет началом нового мирового порядка. Получив обещание безусловного повиновения и указав присутствующим их обязанности, Великий кофт — таков был титул незнакомца — покинул опустевший зал, прошел через лесной массив и вскочил на поджидавшего его верного арабского скакуна. И скоро они оба исчезли во мраке ночи.

Читатель, возможно, уже догадался, что повествование о встрече неизвестного путешественника с членами таинственного союза представляет собой краткий пересказ введения к роману Дюма «Записки врача. Жозеф Бальзамо». Вещь эта была написана в 1846–1848 годах почти через восемьдесят лет после описываемой встречи и являлась первой в серии романов, посвященных эпохе Французской революции. Продолжением «Записок врача» стали «Ожерелье королевы», в котором Бальзамо действует под именем графа Калиостро (история дела об ожерелье кратко уже излагалась в одной из предыдущих глав); роман «Анж Питу», повествующий о взятии Бастилии; «Графиня Шарни» — о заговорах с целью организовать бегство королевы Марии-Антуанетты; «Кавалер Красного замка» — о попытке спасения королевы, ожидавшей в тюрьме суда и казни. К ним примыкают другие романы Дюма, посвященные различным событиям революционного периода.

Все они были написаны в серединные десятилетия XIX века, когда легенда о всемирном заговоре тайных обществ вошла в сознание большой части населения Европы. И хотя «Записки врача. Жозеф Бальзамо», как и другие романы этого цикла, являлись художественным произведением и не претендовали на точное отражение исторических событий, само воспроизведение мифа о заговоре способствовало его популяризации. Как же возникла эта легенда, которой предстояло сыграть видную роль в идеологии и пропаганде?

Заговорщицкая версия развития мира возникла в XVIII столетии. Она имела предысторию и родилась в век Просвещения, бывший временем расцвета секретных, точнее было бы сказать, закрытых обществ, державших в тайне лишь собственную внутреннюю жизнь, а не самое свое существование. Оба эти факта оказали большое воздействие на формирование такой версии всемирной истории.

Среди секретных союзов главную роль играли ложи франкмасонов — «вольных каменщиков». В средние века это название носили профессиональные союзы строителей, термин «вольный» означал, что они в городах, где сооружали дворцы, храмы и дома, освобождались от повинностей, налагавшихся на жителей, вроде несения караульной службы. Причудливая символика служила способом для членов союза узнавать друг друга, находясь в чужих городах и государствах, и ставила целью сохранение профессиональных тайн, от которого зависело благополучие товарищества. Группы членов союза образовывали свои отдельные организации, которые именовались ложами.

Еще в средние века в союзы наряду с собственно рабочими-каменщиками принимали и лиц, не имевших отношения к профессии, либо они создавали собственные ложи. К началу XVIII века в некоторых ложах в Англии таких «духовных» масонов было уже больше, чем рабочих — «оперативных» масонов. В 1717 г. четыре лондонские ложи учредили Великую английскую ложу и приняли уставы новой организации масонов в масштабах целой страны. Пример этот встретил подражание во Франции, германских государствах и других частях Европы, а потом и колониях европейских держав. Особенности образования лож в разных странах были значительными. Во Франции ложи сначала были организованы английскими эмигрантами, сторонниками свергнутой в результате «Славной революции» 1688 г. династии Стюартов. Среди них получили распространение легенды о происхождении лож от союзов античного мира. В дополнение к трем степеням, на которые делились члены Великой английской ложи, изобретались все новые степени, количество которых, в конечном счете, превысило сотню. Во Франции привлекательность масонских организаций для представителей быстро растущей буржуазии объяснялась их бессословностью, а также тем, что они были едва ли не единственными общественными институтами, не находящимися под контролем королевской администрации. В германских землях ложи носили чисто дворянский характер, именно в их среде возникла легенда, что масонские организации — это по-другому названные союзы — преемники рыцарского ордена «тамплиеров» — «храмовников», уничтоженного еще в начале XIV века во Франции, а потом и в других странах, но якобы в последующие столетия продолжавшего существовать в подполье. Папство неоднократно осуждало масонство и постепенно стало видеть в нем своего смертельного врага, для чего не было серьезных оснований.

В масонстве постепенно выявились два направления. Одно консервативное, преимущественно дворянское, апеллировавшее к средневековым легендам и мистическим учениям. Примером этого антипросветительского течения могут служить Орден золотых розенкрейцеров в Германии или Орден мартинистов во Франции. Другое течение, окрашенное в просветительские тона, завоевало ведущие позиции во французском масонстве. В Германии оно было представлено Орденом иллюминатов, который организационно даже не был связан с масонством. Этот орден возник в семидесятые годы XVIII столетия в Баварии, бывшей тогда отсталой страной. Строгий контроль над духовной жизнью осуществлялся там иезуитским Орденом — церковным учреждением, созданным папством еще во время вооруженного противоборства протестантизма и католической контрреформации, штурмовым отрядом которого и стало «Общество Иисуса», как именовали себя иезуиты. Для противодействия иезуитскому засилью, которое сохранялось даже несмотря на то, что орден был временно распущен папой, молодой профессор Ингольштадского университета Адам Вейсхаупт (1748–1830) создал тайный Орден иллюминатов. В своей тактике новая тайная организация должна была многое заимствовать у того же Общества Иисуса, уроки которого были хорошо усвоены Вейсхауптом, закончившим иезуитский колледж. При создании Ордена иллюминатов в мае 1776 г. в нем состояло пять человек, через три года оно имело отделения в четырех баварских городах. К 1782 г. Союз насчитывал уже 300, а еще через два года — тысячу человек в разных германских государствах. Среди его членов были некоторые влиятельные масоны, видные представители немецкой интеллигенции, писатели и музыканты, в том числе, по некоторым сведениям, Гете, Шиллер, Моцарт. Организовали свои отделения иллюминаты не только в германских землях, но в и в ряде европейских стран — Нидерландах, Дании, Швеции, Испании, итальянских государствах, Польше и особенно во Франции — в Париже, Гренобле, Лионе, Страсбурге. Но попытки проникновения и подчинения себе влиятельных масонских лож успеха не имели.

По мере расширения Ордена, который, правда, по-прежнему представлял собой небольшие группы интеллигентов, разбросанных по разным странам Европы, выявились разногласия между крайними и умеренными его руководителями, к которым добавилось соперничество в борьбе за руководство. Баварские власти опасались, не является ли благосклонность австрийского императора Иосифа II к иллюминатам частью его плана присоединить Баварию, обменяв ее на расположенную вдалеке от его владений Бельгию (австрийские Нидерланды). В 1785 г. после доноса одного из членов Ордена курфюрст Карл Теодор запретил деятельность союза на баварской территории, трое иллюминатов предстали перед судом, но были приговорены лишь к высылке из страны. В 1786 г. при обыске в квартире одного из соратников Вейсхаупта, Франца Ксаверия Цвака, были конфискованы бумаги, которые разоблачали «иезуитскую» тактику иллюминатов. Материалы эти произвели сенсацию и бросили тень подозрения в подрывных действиях на все масонство. Попытки Вейсхаупта и его друзей защитить репутацию Ордена вызвали новые резкие и крайне преувеличенные обвинения в десятках памфлетов, опубликованных в разных странах. Таковы корни легенды об «иллюминатском заговоре». В самой Баварии начался настоящий поход против иллюминатов и всех, подозреваемых в сочувствии просветительским идеям. Иллюминатов изгоняли с государственной службы, некоторые из них были даже брошены за решетку. Утверждения, что Орден продолжал существовать и после 1785 г., не подтверждено никакими доказательствами. Когда во время Французской революции правительство Директории хотело использовать иллюминатов как свою опору в Южной Германии, не удалось обнаружить никаких следов этой организации. Некоторые бывшие иллюминаты, вроде Цвака, начали делать придворную и административную карьеру в разных германских государствах. Сам Вейсхаупт благополучно стал надворным советником в Саксен-Готском герцогстве.

Отдельные иллюминаты положительно оценивали Французскую революцию на ее первом либеральном этапе, но никто из них не примкнул к немецким якобинцам. Значительно большее число иллюминатов стало ярыми врагами революции. В полемике предреволюционных лет появились стимулированные разоблачением иллюминатов попытки видеть в европейском масонстве лишь следствие иезуитской интриги. Так, в 1788 г. Н. Бонвиль, близко знакомый с некоторыми иллюминатами, выпустил двухтомный труд, в котором доказывал, что масонство — иное название для Ордена иезуитов. На деле в канун революции во Франции, которая была покрыта сетью масонских лож, входила значительная часть либерального дворянства и духовенства, включая и представителей самых знатных родов, и передовых слоев буржуазии, равно далеких как от идеи о насильственном низвержении тронов и алтарей, так и мыслей о возвращении контроля церкви над всей общественной жизнью, о котором мечтали в Риме, особенно члены запрещенного Ордена иезуитов.

Большинство масонов встретило положительно Французскую революцию, среди выдающихся деятелей которой было немало членов различных лож. Но они примкнули к разным течениям в революционном лагере, вступили в борьбу между собой, и позиция, занятая бывшими масонами, была продиктована иными причинами, чем нахождение в прежние годы в рядах Ордена. По мере же углубления революции все большее число масонских братьев оказывалось в стане ее врагов, замирала и деятельность лож, почти совсем прекратившаяся ко времени установления якобинской диктатуры. Немало масонов кончило жизнь на гильотине в дни якобинского террора. В последующем же стрелка политического курса масонов разных направлений не отклонялась от позиции, которую занимали в данный момент руководители правившего политического режима — Директории, Консульства, Наполеоновской империи, Реставрации Бурбонов, Июльской монархии, Второй империи. В Англии масонство еще в XVIII веке превратилось в часть политической элиты. Напротив, в других странах Европы оно подвергалось гонениям как детище революции.

В годы революции сформировалась легенда о великом масонском заговоре. Материалом для нее послужила масонская мифология, исходившая из фантазий насчет древнего происхождения ордена, основание которому положил Хирам, строитель иерусалимского храма в годы правления библейского царя Соломона (X в. до н. э.). В этой мифологии большое место занимала легенда о том, что в средние века орден существовал под названием Ордена тамплиеров, который в начале XIV в. был уничтожен во Франции королем Филиппом IV Красивым во Франции, а потом по его примеру во всей Европе, а его глава великий магистр Жак Моле и его соратники были сожжены на костре. Однако согласно легенде, Орден продолжал существовать, чтобы через столетия открыто выступить под видом Ордена масонов. Тамплиерам приписывалось, чтобы они во время Крестовых походов связались с мусульманским Орденом ассассинов (убийц), которые применяли индивидуальный террор против монархов, являвшихся их противниками. Стремление объявить Французскую революцию результатом «мщения» (через почти пятьсот лет!) потомкам Филиппа Красивого, осуществлявшегося с помощью масонских лож, получило развитие в трех сочинениях — бывшего масона Ш. Л. Каде де Гассикура «Могила Жака Моле» (Париж, 1797, 2 изд.), Д. Робинзона «Доказательства заговора против религии и всех правительств Европы» (Эдинбург, 1798, 4 изд.), аббата О. Баррюэля «Записки по истории якобинизма» (Гамбург, 1800). В них немалая роль отводилась Ордену иллюминатов и Жозефу Бальзамо или графу Калиостро, как будто бы руководителю масонского комплота. Эти сочинения оказали большое воздействие на понимание феодально-монархическими и клерикальными кругами как истории, так и современных событий, происходивших перед их глазами.