Призрак в Лубло
Шрифт:
Король захмелел от одного вида вдовушки. А белая шейка с очаровательными углублениями, загадочными ямочками, чарующими изгибами: шея ведь тоже была обнажена из-за великого зноя, но конечно же - самую малость.
– Ах, что за шея!
– негромко, но многозначительно вскричал Новоградский.
Король одним глотком осушил бокал испанского вина. Глаза его засияли (и неудивительно, ведь это был уже четвертый бокал).
Чокнувшись с настоятельницей, король, тоже шепотом, отвечал Новоградскому:
– Целую милю земли из своих владений отдал бы, доведись мне лицезреть одним вершком больше
Но тут в ворота громко застучал молоток. Игуменья, которая уже поняла, что она здесь лишняя, деликатно попросила позволения удалиться на несколько минут, узнать, что там случилось. А Новоградский с улыбкой заметил на восторги короля:
– У вашего величества, конечно, бескрайние просторы владений, но, чтобы пересадить один полевой цветок, не нужно целой мили для этого, достаточно и маленького цветочного горшка.
Однако король не ответил ему, а поспешил воспользоваться случаем и сам обратился к красавице:
– Это вы и есть знаменитая пани Касперек?
Вдовушка покраснела, вспыхнула до корней волос, решив, что над ней шутят. Выпрямила свой тонкий, как струна, стан, горделиво вскинула голову и на крестьянский манер подбоченилась:
– Она самая, коли хочется знать. Ну и что?
Король смутился от столь непривычных речей. Куда до них вялому лепету Адриенны Лекуврер...
– Вы мне нравитесь, красавица, - сказал король.
Пани Касперек небрежно окинула его взглядом.
– Зато вы мне - нет! И как не стыдно. Пожилой человек да в святом месте, а говорите о таких вещах...
Новоградский не выдержал и гаркнул:
– Ты что? Думаешь, что говоришь? Сам король беседует с тобой, несчастная!
Пани Касперек пристально взглянула своими мечтательными, загадочными глазами на Новоградского, затем рассмеялась, прищелкнула двумя пальцами и сказала:
– Дурачьте кого-нибудь еще, только не меня!
И с совершенно равнодушным видом принялась собирать со стола блюда, тарелки.
К этому времени возвратилась графиня Ганна.
– Может быть, это к нам кто-нибудь?
– спросил король.
– Не думаю, ваше величество! Какой-то человек именем короля требует впустить его в обитель.
– Моим именем?! Так ведь я же сам здесь и никаких подобных приказов не отдавал. А ну-ка, Новоградский, идите, узнайте, в чем там дело?
Начальник полиции поспешил к воротам.
– Гром и молния! вы дьявольски ловкий малый, Штранг!
– воскликнул он изумленно, увидя как маленький человечек, круглый, будто колобок, с крошечными темными глазками, вкатывается в калитку.
– Нюх мой привел меня сюда, ваше благородие.
– Но ведь я-то послал вас в Варшаву - все пронюхать о тамошнем виноторговце! Какого же черта вы здесь болтаетесь? Почему не в Варшаве?
– Сейчас все расскажу.
– Давайте, но покороче. Узнали что-нибудь?
– Ничего или чуть больше. Но Черницкий тем не менее подозрительный тип. Изучил я его прошлое. Еще с малых лет был он человеком дурным. Имел на счету множество любовных похождений и всяческих проделок...
– Как
и всякий из нас, дорогой Штранг, - спокойно заметил граф.– В шестнадцать лет влюбился в одну цирковую наездницу, мисс Ролли, бежал с ней, прихватив с собой и кошелек своего папаши, в Милан. Там он выступал в цирке клоуном, затем наездником, пока мисс Ролли не влюбилась в одного молодого маркиза и не оставила его с носом, я имею в виду Черницкого.
– Что ж, обыденная история, - зевнув, сказал Новоградский.
– Между прочим, яблочко недалеко упало от яблони, - продолжал сыщик Штранг.
– Отец его тоже был порядочный пройдоха, о матушке-то вообще шла слава, что у нее связь с виноторговцем Каспереком.
– Гм, - гмыкнул начальник полиции.
– Ну и что дальше, дорогой Штранг?
– Ну, подобные старые дела, может быть, отношения ко всему этому не имеют... Молодой человек возвратился из Милана и без ума влюбился в некую Марию Яблонскую.
– Черт побери!
– живо воскликнул граф Новоградский.
– Продолжайте, дорогой мой Штрангик, продолжайте.
– Но жениться на ней старик ему не разрешил. Один раз даже гонялся за сыном с ножом по всему дому. Не заступись за беднягу один лакей, некий Станислав Кромов, может быть, даже и убил бы сына старик.
– А как выглядит он, этот Черницкий?
– Высокий, плечистый, стройный, краснощекий, здоров как бык, прихрамывает на левую ногу. В общем - красавец в тридцать лет.
– Женат?
– Да. Помирился с отцом и женился по его воле.
– А что стало с Марией Яблонской?
– Ее взял в жены сын того самого Касперека, о котором я только что говорил.
– Ну ладно, - перебил его начальник полиции.
– Только не вижу я что-то здесь никаких путей для расследования дела о фальшивых деньгах.
– Здесь и я не вижу. Но ведь и из ничего что-то набирается. Выслушайте меня до конца.
– Разумеется.
– Разузнав все это, я принялся изучать самого Черницкого. Виноторговлей он мало занимается, можно даже сказать: плохо идут его дела. Между тем проматывает он невероятные суммы. Жизнь ведет загадочную. То появится, то опять куда-то исчезает. Никто никогда не знает, где он, что с ним... Наблюдал я за его домом, познакомился со слугами, осмотрел у них все деньги, которые из дому выходят. Но эти деньги - все настоящие, не фальшивые...
– Конечно, и я говорил этому дубине Козановичу.
– Мало того. Одному своему человеку (вы мне четверых приказали выделить, ваше благородие) я велел следовать за Черницким повсюду, будто тень. Особенно когда он выезжает на прогулки. Этот растяпа некоторое время следовал за ним, но вот здесь, в Сепеше, где-то потерял его. Приплелся огорченный назад, но с одним важным сообщением: по деревням на тракте жители находили фальшивые золотые. Я заинтересовался известием. Не иначе, как по дороге кто-то вез большое количество фальшивых денег, а бочка или мешок - прохудились. Ну, говорю я себе, Штранг, это уже что-то! Это тебе нужно разнюхать. Нельзя терять ни минуты. Отправился я со своими парнями в дорогу и нашел. Одна партия фальшивых денежек прибыла в Сепеш, тут уж нет никакого сомнения. А по следу оброненных на дорогу денег мы так все время и шли. От села к селу. И вот я здесь.