Призраки солнечного юга

– Как отдыхается? – поинтересовалась я. – Как наш балык, еще не съели?

– Осталось еще, – заверил меня Паша. – Я много привез – у меня ж аппетит, как у слона. – Он обернулся к приятелю. – А Женька плохо ест, мало.

– Я жару ужасно переношу, – пожаловался малоежка. – Меня постоянно мутит. А от солнца крапивница начинается, видите, – он немного приподняла над водой, и мы заметили, что он купается одетый, то есть в футболке. – Приходится постоянно закрываться, иначе становлюсь пятнистым, как саламандра.

– А я привык к жаре, – загудел Паша. – У нас в Астрахани такое же пекло.

– А я не привыкла, – поделилась Сонька. – У меня от нее голова болит, а еще я спать не могу – задыхаюсь.

– Еще бы не задыхаться – когда на полутора метрах спят два взрослых человека, – проговорила я недовольно. – Сама не спит и другим не дает. Все ночь ворочается, сопит, ноги на меня забрасывает, сил нет никаких.

– А вы матрац на пол положите, – подсказал Женя, – на кровати же два, вот вы один и спустите.

Мы горячо поблагодарили соседа за совет и подивились, что сами до этого не додумались. На этой оптимистической ноте и расстались. Стоило только ребятам выйти на берег, как к нам подплыли, как два эсминца, Зорин с Блохиным. Эти, видимо, тоже страдали от крапивницы, потому что оба были в полосатых майках.

– Вы чего одетые купаетесь? – вместо приветствия выдала я. – В майках?

– Это купальные костюмы, – оскорбился Зорин и, поднявшись из волн, продемонстрировал костюм целиком. Это был полосатый тресс, в таких еще выступали цирковые силачи в начале ХХ века, не хватало только ремня с пряжкой на поясе.

– Тоже в бутике купили? – хмыкнула Сонька.

– Ага, – кивнул Лева радостно. – Продавщицы нам сказали, что эти костюмы подчеркивают достоинства фигуры.

Мы тактично промолчали, но меня, например, так и подмывало спросить, что каждый из них считает достоинством своей фигуры, так как мне не было видно ни одного.

– Хотите покататься? – спросил Зорин, подпихивая к нам своего лимонного утенка, оказывается, он плавал тут же.

– Хотим! – обрадовалась Сонька, она давно мечтала поплавать на матрасе или круге. А Юркин утенок был даже лучше, на него можно было взгромоздиться как на коня и плыть хоть к буйкам.

Зорин отдал нам своего надувного друга, взял под руку обыкновенного, и они пошли на берег сушиться. Мы же с Сонькой взгромоздились на утенка, после чего отправились в путь.

Катались мы на пернатом долго, пока не надоело. И тут мне пришла в голову гениальная мысль.

– Слушай, – я тронула Соньку за гладкое плечико, – давай тебя к глубине приучать.

– Это как? – подозрительно спросила подруга.

– Ты поплывешь в глубину…

– Фигу с маслом!

– Да послушай ты! – возмутилась я. – Ты поплывешь, когда выдохнешься, просто схватишься за утенка, ты же говоришь, что не плаваешь далеко, потому что боишься, что тебе не хватит сил на обратный путь…

– Ну и что? – Сонька недоверчиво прищурилась.

– А то, что ты будешь подстрахована, так что боятся нечего, а если нечего боятся, то глубина уже не будет так тебя нервировать.

– Ну ладно, – неохотно согласилась она. – Только ты со мной.

Я заверила ее, что не отплыву от нее ни на метр, а в доказательство взгромоздилась на утенка верхом и, помогая себе ногами, отправилась в плаванье буквально бок о бок с ней.

Проплыли мы метра три, когда Сонька начала проявлять первые признаки беспокойства, то есть вытягивать шею, плеваться, поднимать ножонками даже не фонтаны, а гейзеры брызг.

– Устала? – участливо поинтересовалась я.

– Хы-ы-ы, – выдохнула она, что, видимо, означало – да.

– Давай еще пару метров.

– Нэ-э-э, – замотала головой Сонька и еще пуще начала колотить ногами по воде.

– Нет? Тогда цепляйся.

Она из последних сил подгребла к моему резиновому «коню», вцепилась в его крыло и повисла.

– Ты проплыла только четыре метра, – начала выговаривать я. – Могла бы еще столько осилить, ты же вдоль берега наматываешь, будь здоров.

– Не могу – боюсь, – задыхаясь, вымолвила она.

– Ну ладно, погнали к берегу. А то обед скоро.

– Как погнали? – испуганно вытаращилась Сонька.

– Очень просто. Я спрыгну, а ты держись руками за утку и плыви.

– Нет! – заголосила она. – Не прыгай!

– Почему?

– Ты спрыгнешь, утка перевернется, и я пойду ко дну.

– Сонь, ты чего с дуба упала? Как она перевернется? Она может накрениться, может отплыть на пол метра, но…

– Во-во! Отплыть! А я в это время утону!

– Ты что на воде три секунды не подержишься? – разозлилась я.

– Три секунды! Да это ж целая вечность!

– Ну и что ты предлагаешь? Дрейфовать тут до конца отпуска? Смотри, нас все дальше от берега относит.

– Давай подождем, когда лодочка мимо проедет, может, добрые люди подберут…

– Так, – я нетерпеливо заерзала на крупе своего «коня». – Готовься, я спрыгиваю.

– Нет!

– Да! На счет три. Раз, два, три…

Я даже не успела соскочить, успела только приподнять попу, как Сонька разжала руку, которой цеплялась за утку. Секунду она держалась на плаву, а потом начала погружаться под воду. Без единой попытки спастись, без малейшего вскрика. Молча, медленно, неотвратимо, будто неживая, она шла ко дну. Как Леонардо ДиКаприо в известном фильме «Титаник». А в глазах такая обреченность, такая тоска…

И вытянутая кверху рука, как мачта тонущего корабля…

Вот за нее и уцепилась. Схватила за запястье, когда Сонька уже погрузилась в море целиком, подтянула к поверхности, насильно зацепила ее пальчики за резиновое крыло. Тут уж в подружке проснулся инстинкт самосохранения, по этому второй рукой она уцепилась за утенка без моей помощи.

– Ты дура, Софья Юрьевна! – выдохнула я, когда ее шальные глаза остановились на моем лице.

– А?

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, не слышала такую поговорку?!

– А? – продолжала тормозить подруга.

– Бэ! – Я махнула рукой, понимая, что с ней разговаривать бесполезно. – Взбирайся давай на утку, повезу тебя к берегу.

– Не, – она замотала головой так энергично, что захрустели шейные позвонки. – Я боюсь.

– Я подсажу.

– Ты лучше за помощью сплавай, – умоляюще проговорила Сонька.

Я чуть не зарычала. Вот ведь трусиха! Таким только в ванне плавать и то под присмотром спасателей Малибу.

И что мне с ней теперь делать? Насильно втолкнуть, так ведь сопротивляться начнет, так буксировать тоже опасно – еще сорвется и опять примется изображать из себя тонущего ДиКаприо. Вдруг мне в голову пришла одна мысль…