Призраки солнечного юга

Я застонала. Что же мне делать? Подниматься обратно? Карабкаться на тринадцатый этаж? А если убийца и ту дверь успел закрыть? Тогда все псу под хвост! Я осмотрелась. Ничего примечательного, только пыльный пятачок пола перед дверью и ведущие вверх ступени. А если выбить одно из окошек-щелочек? Пролезть я, конечно, в него не пролезу, но хоть на помощь смогу позвать. Я сделала шаг – поднялась на одну ступеньку вверх – с тоской оглянулась на дверь… И увидела люк! Люк в полу, на котором я только что стояла. Вернее, сам пол и был люком. Квадратный лист железа с обломанной ручкой и буквально вросшей в пазы щеколдой.

Я бросилась на пол. Подобрав под себя ноги, уселась на нем, и начала отодвигать щеколду. Сначала у меня ничего не получалось, так сильно она поржавела, но немного погодя дело пошло. По миллиметру, по доли миллиметра щеколда начала отодвигаться.

Наконец, я откинула ее. Отползла на ступеньку, уселась на ней поудобнее, поднатужилась и потянула люк за обломок ручки вверх. Раздалось устрашающее лязганье, душераздирающий скрип.

Откинув крышку люка, я увидела темное пространство под ним. Ни зги не видно. Я свесила голову вниз. В нос ударил запах сырости, видимо, я нашла вход в подвал. И что мне это дает? Лезть вниз в кромешной тьме, это ж чистое самоубийство. Я свесилась на полкорпуса. В нос шибанул смрад канализации. Ну вот! Мало того разобьюсь, так еще в дерьме изгваздаюсь. Да меня такую вонючку и обмывать никто не согласится, так и положат в гроб грязную…

Когда глаза привыкли к темноте, я смогла разглядеть стену подвала, она была прямо передо мной. И на ней (О, чудо!) имелся выключатель. Я дотянулась до него, щелкнула пальцем по кнопке, и подвал осветился тусклым электрическим светом. Тут же оказалось, что до пола каких-то два метра и, что самое главное, он не залит нечистотами. Быстренько перегруппировавшись, я спрыгнула в подвал. Потом закрыла люк над своей головой.

Выход из него я нашла тут же. Разбитое окно, выходящее на задний двор. Через него я вылезла на свет.

Етишкин пистолет, как хорошо! Солнечно, жарко, не то что в темной сыром подвале. А запах какой! Розы, жасмин и спелая слива… Я огляделась, прикидывая куда мне идти. Вправо далеко, придется огибать все здание, влево близко, только не знаю, смогу ли я протиснуться между стеной и каким-то бетонным забором. Эх, была, ни была двину влево.

Расстояние между стеной и забором оказалось не таким уж узким – протиснулась я довольно легко. Единственный неприятный момент – извозила все ноги в гнилой сливе, она буквально устилала всю землю, нападав с многочисленных деревьев, что росли вдоль бетонного ограждения. Чертыхаясь, и вытирая ступни об траву, я вышла из-за угла.

Поляна перед корпусом была запружена людьми. Тут толклись и полуголые курортники, и облаченные в халаты горничные, и упакованные в строгие костюмы администраторы. Еще я увидела двух потных милиционеров в голубой униформе, и двух таких же потных милиционеров в штатском. Один из последних, худой очкастый русский, что-то записывал в блокнот, второй, полный небритый армянин, с кислой миной выслушивал истеричные жалобы ополоумевших курортниц. Причем солировала, как я и думала, скандалистка-активистка Светочка.

Труп Кати был прикрыт казенной простыней. Долгонько же я плутала по подсобным помещениям санатория!

Я подошла поближе. Притиснулась вплотную к очкастому, чтобы заглянуть ему в блокнот – уж очень хотелось рассмотреть, что он там карябает. Только встала на носочки, только прищурилась…

– Товарищ милиционер! – послышался просто оглушительный крик откуда-то из толпы. – Голубчик! Я знаю, кто убийца…

Тут из людской гущи показалась знакомая тучная фигура в топике и шортах. Это была Валя. Рядом с ней, как всегда, семенила Марианна. Валя была явно не в себе, глаза по пять рублей, обесцвеченные волосы дыбом, а устрашающих размером грудь так вздымалась, что грозилась вырваться из тесного трикотажного заслона наружу.

– Товарищ милиционер! Послушайте! – не удосужившись отдышаться, затарахтела Валя. – Вам никто не рассказывал про Артура Беджаняна?

Очкастый вопросительно посмотрела на своего товарища. Товарищ недоуменно пожал плечами.

– А между тем это он убийца! – выкрикнула Марианна вместо совсем разволновавшейся подруги.

– Еще раз фамилию, – попросил очкастый и нацелился ее записать.

– Беджанян. Это он Катю убил!

– Какие основания подозревать честного армянина? – взбеленился второй. – Как что-то случается, так сразу Беджанян, Гаспарян, Ованесян, не Петров или Сидоров…

– Вы утверждаете, что видели, как гражданин Беджанян столкнул покойную? – настойчиво вопрошал следователь, сверкая глазами от удовольствия. Рушил, дурашка, что уже раскрыл преступление.

– Я не видела! – Валя ткнула себя кулаком в колышущуюся грудь. – Я просто знаю! Он уже столько человек жизни лишил, больше некому…

– Рецидивист, значит. Что-то не припомню я бандюгана с такой фамилией, – он повернулся к коллеге. – Ты знаешь такого?

– Нэт! – отрезал тот.

– Как же так! – всплеснула руками Валя. – Артур Беджанян! Архитектор! Он погиб в 1974! Сначала гебист сбросил ее любимую с балкона, потом застрелился…

– Что вы сказали? – вытаращился на Валю очкастый. – Умер в 1974?

– Или в 1975, я не помню. Но это не главное! – Валя обернулась к толпе жадно вслушивающихся в ее бред баб. – Проклятие! Над санаторием проклятие! Сначала погибла Лена из Сургута, нет, сначала в номере повесился какой-то мужик…

– Вы свободны! – рявкнул очкастый, забрызгав слюной свой блокнот.

– Да погодите вы, – махнула на него рукой кликуша. – У них тут по санаторию призраки разгуливают! Людей убивают, а они…

Тут очкастый не выдержал, схватил Валю за жирную руку и пихнул в толпу.

– Катитесь отсюда дамочка, вместе со своими призраками! Не мешайте работать! Насмотрелись «Секретных материалов», теперь идиотничают…

– Как вам не стыдно! – заголосила Валя и вновь ринулась на передовую. – Обижать слабую женщину…

– Да! – встала на защиту подруги Марианна. – Тем более она говорит правду. Весь персонал санатория знает, что тут творятся темные пара-норамальные делишки, но скрывают это от нас, отдыхающих…

– Точно! – присоединилась в скандалисткам еще одна дама, очень миленькая блондиночка с идиотскими сережками в ушах (чешского стекла – шик семидесятых) и таким же идиотским бархатным бантом в волосах. – А потом говорят, что ничего не произошло! А люди пропадают! – Она тряхнула головой, и ее серьги угрожающе затряслись. – Вот Вася Галич пропал, а никому нет дела! Уж я ходила, я просила…

– А уж как я просила! – выдвинулась на передний план Светочка. – Как умоляла! – Ее нос заострился до такой степени, что им хоть масло режь. – А они все равно отказываются делать мне гидромассаж!