Призванный в Бездну

Я стану человеком?

Он молча покачал головой.

«Но ты будешь похож. Внешне станешь моей копией».

Раздумывал я недолго.

Обещаю.

В конце концов, едва ли согласие с фантомом действительно принудит меня к чему-либо. А если окажется что мальчишка не порождение моей фантазии — так тому и быть, я не из тех, кто с лёгкостью забывает о клятвах.

Каттай склонил голову набок, словно прислушивался к чему-то. Потом кивнул.

«Ты не лжёшь. Да будет так».

Он задрожал, истаяв белёсым туманом, который впитался в меня. И я очнулся, насильно возвращённый в реальность.

По спине побежали мурашки — я ничего не видел. Лишь мгновение спустя я сообразил, что это не новая иллюзия. Просто стояла глубокая ночь. Я поспешно ощупал себя и с трудом удержался от радостного вопля.

Я стал человеком.

Я притворился человеком.

Копия была совершенной: исправно качали воздух лёгкие, тихо бурчал живот, бешено колотилось сердце, шумела в висках кровь. Но чутьё подсказывало, что это лишь имитация, что органы сотканы из щупалец, готовых в любую секунду поменять форму.

Тело уважения не внушало. Рёбра, туго обтянутые кожей. Впалый живот, тощие руки и ноги. Плюс человеческие глаза едва видели в темноте, отчего я чувствовал себя слепым.

Но такой облик был куда лучше прежнего. Как там его обозвал парень? Безликий?

Сонливость исчезла. Её прогнало воодушевление.

Короткая серия опытов показала, что я могу перетекать из формы чудовища в человеческую и обратно по мысленному желанию. Затем я попробовал частичную трансформацию, чтобы понять, получится ли удержать глаза монстра на человеческом черепе и сохранить ночное зрение.

Выяснилось, что неполное превращение было реально, но с оговорками. Превращались не только глаза, но и вся голова, которая оказалась слишком крупной и тяжелой для тонкой шеи Каттая. Я опасался, что резкое движение может сломать её. К тому же голова норовила превратиться обратно в человеческую.

Вопрос практики, уверен.

Попытка же воссоздать себя с Земли закончилась полным провалом. Псевдомышцы пронзило спазмом столь жестоким, что какое-то время я не мог пошевелиться.

Мои фокусы привели отдельных червей в такое бешенство, что они предпочли покинуть колонию и издохнуть на земле.

Пальцы у Каттая были длинные и тонкие. Проблем с кистью для живописи у них не будет.

На этом хорошие новости заканчивались. Мускулатура у парня отсутствовала практически полностью.Скелет, обтянутый кожей, а не человек.

Но и дохляка можно изменить, если проявить упорство. А его мне не занимать. Нужно будет создать систему развития, чтобы структурировать изменения. Раз нахрапом создать идеальное тело не выйдет, придётся разбить преобразования на последовательные этапы.

Размышления прервало близкое хлопанье мощных крыльев. Кто-то пролетел над валунами и грузно уселся неподалёку. Я перевоплотился в монстра, чтобы разогнать ночную тьму, и затаился.

Тишина.

Проклятый зверь не спешил улетать.

Если ему приспичит просидеть тут до рассвета, я и глаза не сомкну.

И вдруг, на грани слышимости, донёсся шёпот — хриплый, сдавленный, исполненный муки:

— По… мо… ги… те…

Глава 3

Мольба прозвучала не на русском, но каким-то образом я понял её.

Там, снаружи, человек?

Сомнительно. Лучше остаться в расщелине, переждать неизвестность, дотянуть до рассвета.

Однако здравомыслие уступило любопытству, смешанному с надеждой повстречаться хоть с кем-то разумным. Едва ли здешняя цивилизация хуже джунглей, наполненных смертельно опасными тварями.

Возможно, местные передвигались на гигантских орлах, и одного всадника ранили неподалёку, отчего ему пришлось срочно приземлиться. Мысль заставила встряхнуться; не самый безопасный способ путешествовать. Усилием воли я отогнал образ падающего тела.

Если я спасу туземца — нет, так далеко загадывать рано. Сперва выгляну; если что-то покажется подозрительным, сразу спрячусь обратно.

Словно подстёгивая, вымученный шёпот прозвучал вновь:

— По… мо… ги… те…

Возвращаться в облик Каттая я не стал — он не видел в тропической темноте. То есть и другие люди меня не увидят, пока я сам того не захочу.

Я медленно скользнул к выходу из расщелины, прижимаясь к камням. Осторожно, двигаясь совсем по чуть-чуть, выглянул… Тело среагировало прежде мысли, и я дёрнулся назад, но было поздно.

Перед глазами сверкнула вспышка. Правую руку обмотала серебристая нить, с силой потянула её, и я вылетел из убежища, уткнувшись лицом в траву. На этом злоключения не закончились: раздался свист, похожий на удар хлыста, и нить, ещё державшая мою руку, отсекла её — без малейшего усилия, словно нагретая леска, которой режут масло.

Из обрубка неохотно закапал ихор, резкая боль пронзила тело. Я перекатился по земле, уходя от второй атаки, — но её не последовало.

Надо мной высилась нескладная фигура, сложившая крылья наподобие летучей мыши. От птицы ей достались мощные лапы и тёмно-серые перья с замысловатым белоснежным рисунком. Из груди торчали два отростка, к которым крепились блестящие нити-щупальца. Одно из них обвивало мою отрубленную руку. На конце вытянутой морды колыхался венчик алой шерсти — омерзительная пародия на губы.

Четыре овальных глаза — два больших, два поменьше — были прикованы ко мне, и в чёрных зрачках сиял неподдельный интерес. Эта тварь была умнее тех, что попадались до этого.

На долю секунды я залюбовался её гротескной гармонией.

Обвислый зоб дьявольской птицы задрожал, она растянула рот, как пиявка, и из глубины её глотки донеслось сдавленное:

— По… мо… ги… те…

Внутренности скрутило в узел. Я вскочил, бросился к валунам, но лескообразные щупальца оказались быстрее — одно отсекло ступню, второе обхватило за туловище и рвануло так, что меня развернуло и я снова встретился взглядом с тварью.

Чудовищная птица не спеша наклонилась к отсечённым конечностям, подхватила ступню и в пару жадных глотков сожрала её. Затем настал черёд руки. Её тварь поедала неспеша: она утолила первый голод и теперь растягивала удовольствие.

Я ударил по леске когтями, но птица вовремя отдёрнула её — и больше ко мне не лезла. Существо устраивало, что я лежу перед ним, беспомощный, и наблюдаю за тем, как оно глотает куски моей плоти.

Боль от изувеченных конечностей вонзалась в стенки черепа, грозилась расколоть его на куски. Я представил её в виде огненного шара, стремившегося сжечь меня дотла, и вылил на него ведро веды. Одно, второе, третье…