Призывающий ветер

— Не понимаю... — нахмурилась Лейси.

— А если вы упадете?

— Не упаду.

— Ну а если упадете? — не сдавался он. — Я не смогу пойти за вами. Вы разобьетесь. У меня вывихнута нога. Что мы тогда будем делать?

— Объединимся в совместном иске против дяди Уоррена? — предположила Лейси.

— Неплохая идея, — улыбнулся Митч.

— И, может быть, сумеем выиграть для вас Бар-Эф, а для меня Гнездо Буревестника. — Она с любопытством взглянула на него. — Для чего вам нужно ранчо Бар-Эф?

Тут тоже крылось что-то такое, чего Лейси не понимала, как и в истории с монастырем. Про Митча Да Сильву говорили, что все, к чему он ни прикоснется, превращается в золото. Считалось, что Бар-Эф никогда не будет приносить доход, с этим смирились и ее жадные до денег дяди. И Лейси не верила, что даже Митч, пускай он хоть второй царь Мидас, своим прикосновением сделает ранчо прибыльным.

— Я хочу, чтобы там велось хозяйство, — после минутного колебания объяснил он.

— Но оно никогда не принесет вам денег. Такого еще не было и не будет.

— Это неважно.

— Вы хотите таким способом списать налоги?

Он покачал головой и откинулся на спинку стула.

— Мне оно нужно для... мальчишек.

— По-моему, вы говорили, что не собираетесь жениться, — удивилась Лейси.

— Да, не собираюсь. И это будут не мои дети, — равнодушным тоном подтвердил Митч. — Я хочу устроить там что-то... вроде лагеря. Для таких парней, каким был я. — Он криво усмехнулся. — Для тех, у кого нет времени читать.

Лейси растерянно, с удивлением разглядывала его, пытаясь соединить крутого Митча, который никогда не собирается жениться, с сердобольным мужчиной, у которого такая нежность к мальчишкам.

— Они заслуживают этого. Пусть у них тоже будет время, — отрывисто проговорил он. — А не только у богатых детей. Понимаете?

— Конечно, понимаю.

— Ну вот я и хочу дать им время... и место, которое внесет перемену в их жизнь. Место, где они будут учиться по-настоящему работать и по-настоящему уважать себя.

Вытаращив глаза и приоткрыв рот, Лейси изумленно смотрела на него. Оказывается, в Митче Да Сильве есть много такого, чего она и предположить не могла.

— Не думаю, что вы способны понять, — заметил он, по-своему истолковав ее молчание.

— Большое спасибо! — взорвалась она. — Но так уж вышло, что на сей раз мне понятно.

— Вот как! Бедная маленькая богатая девочка оказалась очень понятливой.

— Ох, оставьте, Да Сильва. Не стоит так упиваться своими добродетелями. Если бедность такое уж выдающееся достоинство, то почему же вы не позволяете мальчишкам барахтаться в ней?

— Я не говорил, что это достоинство. — Темный румянец залил скулы Митча.

— Вы очень красноречивы и без слов. Вид у вас такой, будто вы постоянно клюете меня своим крючковатым носом.

— Крючковатым носом? — От возмущения он вытаращил глаза.

— Не переживайте, полагаю, что некоторым женщинам он нравится. — Лейси пожала плечами.

— Но, конечно, не вам? — Голос его стал нежным, словно шелк. Гневная гримаса сменилась вкрадчивой ухмылкой.

Лейси готова была убить себя. Ну что ее тянуло за язык говорить гадости, да еще такого рода? Но ведь нос у него и впрямь крючковатый.

— Идите к черту, Да Сильва, — проворчала она и направилась к двери.

— Вы не посмеете уйти, — прозвучал у нее за спиной ровный и властный голос.

Она обернулась, вызывающе вздернув подбородок.

— Кто остановит меня?

Митч встал, но не двигался. Взгляды их скрестились.

— Вы сами, — спокойно проговорил он. — Хоть раз в жизни, Лейси Феррис, вы должны проявить чуточку самоконтроля.

Гнев почти ослепил ее. Чуточку самоконтроля? Как он смеет читать ей нотации о самоконтроле? Господи, да у нее этого самоконтроля больше, чем у принявшей постриг монахини, иначе она уже давным-давно послала бы своих дядей и кузенов туда, где им и следует быть! Вот уж действительно самоконтроль!

Только благодаря ее самоконтролю он еще стоит на ногах. И дело не в растянутой лодыжке, а в том, что она так бы ему врезала, что он, где стоит, там бы и лег.

— Вам надо научиться не кидаться сослепу на людей всякий раз, как вам покажется, будто вас обидели.

— Вы ничего обо мне не знаете, Митчелл Да Сильва, — ровным, бесцветным голосом возразила она. — И не читайте мне нотации, исходя из своих догадок. Честно говоря, вам лучше вообще не строить никаких догадок. — Она помолчала, а потом ядовито добавила: — А сейчас садитесь и, как хороший мальчик, читайте книгу. Может быть, чему-нибудь научитесь. И не бойтесь, одного я вас не брошу. Я остаюсь здесь. И ложусь спать.

Лейси не знала, когда он лег. Прошлая фактически бессонная ночь и потом сверхдеятельный день свалили ее с ног, она уснула, едва коснувшись головой подушки.

Если честно, то она даже не знала, ложился ли он вообще. Только вмятина на соседней подушке показывала, что он лежал на ней. Только это и смутные подсознательные воспоминания, что ей было тепло и чьи-то руки крепко держали ее.

Но воспоминания воспоминаниями, а когда на следующее утро Лейси наконец открыла глаза, Митча поблизости не было. Солнце било в окна и растекалось по полу. Яркий свет заливал все углы, свидетельствуя, что она одна.

—«Глори аллилуйя», — пропела она, спрыгнула с кровати и, насвистывая, сняла ночную рубашку.

Дверь распахнулась.

— Сегодня утром вы в хорошем настроении, — сказал Митч и замер, пожирая ее глазами.

Солнечные лучи позолотили тело Лейси, подчеркивая и освещая все изгибы фигуры, и зажгли сияющий нимб вокруг рыжеватых локонов.

Митч будто врос в пол.

На долю секунды Лейси тоже замерла, потом поспешно одернула рубашку, вскочила в постель и до самого подбородка натянула на себя одеяло.

— Убирайтесь отсюда!

С минуту Митч молчал, затем, улыбаясь, прислонился к дверному косяку.