Про баб (сборник)

– Тебе надо лечиться. В хорошем смысле. Поехать куда-нибудь к морю, к пальмам… Просто убедиться, ну, в том, что не все еще… как бы сузилось. Кстати, чуть не забыла! Собиралась тебе сегодня позвонить. Помнишь, ты просила меня кое-что разузнать. Да ты садись. В ногах правды нет.

– Правды нет и в том, на что я сяду, – вяло шутит Анна. – И что?

– Есть такой человек. Живет с мамой в однокомнатной квартире, денег у них, судя по всему, кот наплакал, разведенный. Еврей. В общем, то, что тебе надо.

Женщина с невероятным сооружением на голове в большом недоумении смотрит в зеркало на Анну.

Таня с расческой в зубах, как джигит на празднике курбан-байрам, совершая ритуальный танец над головой своей жертвы, продолжает:

– Он мой сосед. Есть только одна проблема. Кажется, он не дурак выпить.

– Еврей – алкоголик? – удивляется Анна.

– Я не говорю, что алкоголик, но как-то иду я домой поздно, вечером у нас там ни один фонарь не горит, и только четыре прожектора освещают памятник Ленину. Смотрю, он стоит на свету, у памятника – совсем хороший и пиджачок обтрушивает. Увидел меня и говорит: «Я себя под Лениным чищу».

– Во всяком случае, Маяковского читал.

– Да, он образованный. По-моему, даже журналист или писатель. Короче, творческая интеллигенция.

– Драматург, – уточняет Анна.

– Да бог его знает.

– Зовут Илья, – бесстрастно констатирует Анна.

– Ой, не скажу. Может, и Илья, а может, и Виталий. Если хочешь, я узнаю.

Анна лезет в сумочку и достает оттуда бумажку:

– Ты где живешь? Театральная, четырнадцать дробь три?

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция.

– Все, как вы хотели? – спрашивает Таня у клиентки.

– Да. Теперь бы это донести, – говорит та.

– Донесете, не волнуйтесь.

– Спасибо, Танечка. – Женщина кладет деньги в карман Таниного халата.

– Не за что. Приходите. Ну, – обращается она к Анне, – садись. Чего ты хочешь?

– Уехать отсюда.

– Все хотят. А с головой что делать будем?

– Думаешь, еще что-то можно сделать? Ты же умная, придумай что-нибудь. Только не строй мне на башке храм Василия Блаженного, как этой тетке.

– Ты же знаешь, клиент всегда прав, – как бы оправдываясь, говорит Таня.

* * *

Машину Анна водит всего год, но за рулем чувствует себя вполне уверенно. Если, конечно, можно быть в чем-то уверенным в этой жизни. На одном из светофоров дорогу переходят два раввина, неизвестно откуда взявшиеся в нашем захолустье. Они в широкополых черных шляпах и длинных черных сюртуках. Как негатив на общем позитивном фоне. Засмотревшись на них, Анна пропускает зеленый, сзади тут же ожесточенно сигналят.

«Нет, это уж слишком!» – газует она.

Наконец Анна подъезжает к памятнику Ленину. Прежде чем выйти из машины, почему-то внимательно смотрит на монумент.

Рахиль Иосифовна накрывает на стол. Илья перед зеркалом пытается завязать галстук, но у него ничего не получается.

– Мама, я разучился.

– Разучился что?

– Сделай мне петлю на шее.

– Вот придет такая, как эта…

– Мама, ты же ее совсем не знаешь.

– И знать не хочу. – Рахиль Иосифовна подходит к сыну и завязывает большой старомодный узел. – Когда последний раз ты надевал галстук?

– По-моему, лет пять назад, когда готовился к инцесту с дочерью этой тетки из Твери или Казани.

– Не говори глупостей. Это седьмая вода на киселе. К тому же никаким инцестом там и не пахло. Кажется, вы один раз сходили в кино, и на этом все закончилось.

– Да, но в кино она вела себя очень активно.

– Перестань, она была очень скромная и воспитанная девочка из интеллигентной семьи.

– Не помнишь, кем она работала – проктологом или патологоанатомом?

– Стоматологом.

– Точно, я помню, она все время смотрела мне в рот.

Так бывает, когда сидишь в очереди к стоматологу. Ты уже и номерок взял, а все надеешься, что следующим не тебя вызовут, а кого-нибудь другого, и оттягиваешь неизбежное. Но вот и по тебе звонит колокол.

– Иди, открывай невесте! – ехидно командует Рахиль Иосифовна.

– Здравствуйте, я Анна, а вы…

– Я… я… еврей, – с перепугу невпопад брякает Илья.

– Это заметно.

– Это моя мама – Рахиль Иосифовна.

– Очень приятно.

– Проходите, не стесняйтесь, – делает улыбку Рахиль Иосифовна. – Сейчас я за чайником и мухой обратно, – говорит она, застывая при этом на месте.

– Мама!

– А?

– Ты муха или соляной столб?

– Уже лечу.

Некоторое время Анна и Илья стоят напротив друг друга в некоторой нерешительности, как два неопытных гладиатора.

– Проходите, садитесь. Будем пить чай, – снимает напряжение появившаяся из кухни Рахиль Иосифовна.

– Спасибо.

– Я слышала, у вас мама в Германии, – завязывает разговор мама Ильи.

– Да, два года назад она вышла замуж и уехала.

– Простите, она фиктивно вышла?

– Нет.

– Она вышла за немца? – не отступает Рахиль Иосифовна.

– Ага, – встревает Илья, – чтобы отомстить за дедушку, погибшего в сорок третьем.

– Илья, как тебе не стыдно!

– Да ничего. Нет, за еврея.

Тут звонит телефон. Рахиль Иосифовна берет трубку.

– Пашенька, шолом-шолом! Беседэр! Все! Даю тебе его, даю. Илюша! Иди! Быстро! Израиль! Паша!

Пока Илья беседует с Пашей, Рахиль Иосифовна глушит его, как коммунисты Би-Би-Си.

– Да, все уезжают, – говорит она. – У нас тоже почти все родственники уехали, кто в Израиль, кто в Америку, кто в Германию. А молодежь тем более. У Илюши все друзья разлетелись по свету. И Павлик, и Маша… Вот, как раз Павлик звонит из Израиля. – Рахиль Иосифовна поворачивается к сыну: – Что, вы уже поговорили? Ну, и что Паша?