Про Secret по-русски

уже привык жить на широкую ногу — возвращаться на

инженерскую должность и считать рубли до зарплаты не хотел.

Но когда 19 августа я утром позвонил в банк, а там мне сказали

про путч, я понял, что в случае победы ГКЧП у меня не будет

шансов выйти сухим из воды. Вспомнил, что в июле ко мне

обращались люди из силовых структур, спрашивали, смогу ли я

помочь им разместить на каком-нибудь заводе заказ на

изготовление двадцати пяти тысяч наручников. Я им

80

Правда ли то, что нам советуют?

помочь не смог — у меня таких связей не было, — но ведь они

наверняка нашли, как и где разместить этот заказ. Одним

словом, наручники для меня и таких, как я, уже были

заготовлены. Теперь оставалось ждать, когда их сомкнут у меня

на запястьях. Найти меня не составляло труда — все сведения

об учредителях кооперативов имелись у представителей

органов власти. Я не могу сказать, что струхнул, не могу

сказать, что проклял тот день и час, когда открыл кооператив,

не могу сказать, что пожалел о своем желании обладать

дорогой машиной. Но я был совершенно обескуражен и не

знал, что делать.

И тут раздался телефонный звонок. Звонил парень, который

разрабатывал для моего кооператива компьютерные

программы. Он сообщил, что около Белого дома собираются те,

кто намерен отстаивать демократию и проводимые в стране

реформы. Сказал, что решил присоединиться к ним и

предложил сделать это вместе. Я согласился отчасти из

любопытства, но больше для того, чтобы заглушить

омерзительное состояние беспомощности, поселившееся в

душе с того момента, как я узнал о путче.

Вокруг «горбатого моста» у Белого дома толпились люди.

Их было немного — полторы-две тысячи человек, и кто-то уже

строил баррикады. Здесь же велась запись в боевые отряды

защитников Дома Правительства. Я записался. Нас попросили

подтянуться к ночи, когда предполагался штурм. Я вернулся

домой. Вечером за столом собралась вся семья, и я объйвил о

своем решении пойти ночью защищать Белый дом. Достал с

антресолей рюкзак, положил в него термос с горячим чаем и

туристский топорик. Боже мой, что тут начало твориться с

домашними! Мать легла у входной двери на пол и сказала, что

не отпустит меня на войну. Ей, дескать, хватит

81

Часть первая

того, что ее родной отец когда-то не вернулся с фронта « Жена

привела ребенка и стала говорить ему, что папа хочет оставить его

сиротой. Ребенок — в рёв. Позвонилит какому-то родственнику,

который раньше служил в орга- нах, и заставили того

компетентно мне заявить, что никакого штурма не будет —

защитники, мол, разбегутся сами. Напоследок бывший

кэгэбэшник посоветовал мне держаться подальше от таких

заварушек. «Кооператоров- то, может, еще не всех посадят, —

напутствовал он, — а вот тех, кто соберется ночью у Белого дома,

заснимут на кинокамеру и уж точно поголовно пересажают». Сло-

! вом, весь дом ходил ходуном до тех пор, пока я не отка- 1 зался

от своей затеи идти защищать Дом Правительства, j Жена для

того, чтобы как-то успокоить меня, быстро \ набила на печатной

машинке короткий текст с осужде- ] нием ГКЧП. Получилась

листовка. «Пойди наклей на две- ] рях подъезда, — сказала она.

— Это тоже вклад в защиту j демократии». Я так и сделал.

Штурма Белого дома, как известно, не было. Три жертвы

оказались скорее случайными. «Ну вот, мы же тебе говорили,

что твоего участия не потребуется, — то и дело бросали в мою

сторону домашние. — Все и так закончилось благополучно».

Умом я понимал, что они правы, а вот сердце подсказывало, что

я не совершил какой-то очень важный для себя шаг и что шанс

совершить его мне больше не представится никогда.

Уже сейчас, спустя много лет, я отчетливо понял, что, в

отличие от большинства россиян, которых заниматься бизнесом

заставили обстоятельства, я в конце 80-х годов самостоятельно,

а главное, осознанно, избрал этот путь.

Я читал много книг, посвященных древнеславянскому воинству.

Из них узнал про «закон тетраэдра». Узнав, я осознал, что во

имя плодотворного движения по избран

82

Правда ли то, что нам советуют?

ному мной пути я был просто обязан хотя бы однажды

заглянуть в глаза смерти. Я нарушил одну из составляющих

«закона тетраэдра»: Яви, то есть полнокровной жизни,

достигает тот, кто ближе подходит к Нави — не боится

заглянуть в глаза смерти».

«Полностью с вами согласен, — поддержал я собеседника и

продолжал: — Теперь вам для того, чтобы открыть ;>аветную

дверь в полнокровную жизнь, то есть приобрести престижный

дорогой автомобиль, надо, во-первых, мысленно вернуться в те

августовские дни 91-го года и опять же мысленно прожить их

уже иначе — принять участие в обороне Белого дома. Во-

вторых, вам надо запечатлеть этот «исправленный и

дополненный» фрагмент своей жизни на чистом листе бумаги».

На прощание я. чем смог помог бизнесмену — поделился

своими воспоминаниями о тех ночах, когда у стен Дома

Правительства решалась судьба демократии в России.

Когда этот предприниматель оказался у меня на приеме

вновь, он рассказал, что сделал все, как я советовал: переписал

заново тот злополучный фрагмент своей биографии, и хотя бы

так, посредством текста, но заглянул смерти в глаза и... как

только закончил переписывание, неожиданно осуществил свою