Проба пера

— Который?

— Тот, который ты сейчас снимаешь?

— Тысяч пятьсот-шестьсот. — Он замялся: — Вообще-то, если честно, я думаю, что не уложимся. Реально на восемьсот потянет. Ну, если по полной программе делать, как следует, — камера «Панавижн», пленочка «Труколор», звук прописывать не в «Долбаном г…не», а в «Долби диджитал», — то миллион — миллион двести. Но можно обойтись и тем, что есть, — быстро оговорился режиссер.

— Беда нашего кинематографа в том, что он готов «обходиться тем, что есть».

— А что делать?

— Ничего, проехали. Сколько ты планируешь вернуть?

— Ну… На кассетах тысяч двести — двести пятьдесят. Плюс прокат. Плюс телевидение. Думаю, продюсер свое отобьет.

— А теперь посчитай сам. Ты предлагаешь заморозить как минимум восемьсот тысяч долларов на… Сколько? Месяцев на девять? Ну вот, на девять месяцев, и при этом, в финале, выйти «на ноль». — Дима не старался произвести на Мишу впечатления своими рассуждениями. Он просто говорил то, что думал. — Никто не даст тебе денег на таких условиях. Это бульон из-под яиц.

— Вот в этом-то все и дело, — горестно покачал головой Миша. — Современные нувориши не думают о культуре. Где ты, Савва Морозов?

— Дело не в Морозове. Морозов вкладывал деньги в то, что общество готово было принять и переварить, а твои фильмы никому не интересны!

— Мои фильмы воспитывают! Понимаешь? — Миша поднял палец. — Возвышают души! Вот смотри, в середине восьмидесятых на экран пошли штатовские боевики, ну и наши стали гнать такую же туфту. Что в результате? Дети на улицах — как волки. Страшно вечером домой возвращаться. — Миша залпом осушил свою рюмку.

— Миша… — Дима поискал слово, способное отразить его мысль и настроение. — Не надо меня лечить, ладно? Нравится читать проповеди — устраивайся на работу в церковь.

Миша посмотрел на Диму. В глазах его плескался мутноватый интерес. Он разглядывал собеседника так, как будто увидел его в первый раз.

— Что? — спросил тот.

— А ты — резкий парнишка, верно?

— Речь не обо мне, а о твоем фильме, — отрубил Дима. — О чем он?

— О достоинстве! О человеческом достоинстве и о воле! О том, что человек может и должен сопротивляться обстоятельствам и тогда он выходит победителем из схватки с судьбой! Даже через смерть.

— Ой, как умно-то… — поморщился Дима. — Ты это будешь в титрах писать? Нет? Тогда не надо гнать тут пургу. Просто объясни, что ты снимаешь?

— «Гамлета».

— То, что это «Гамлет», я уже знаю. Что за «Гамлет»? Почему ты думаешь, что он будет кому-то интересен?

— Шекспир всегда интересен. Таким людям, как ты, например. — Миша стрельнул глазом на вторую рюмку. — Ты будешь?

— Нет.

— Тогда я выпью, — заявил режиссер и тут же выпил, крякнул, поморщился, — Если мне захочется получить удовольствие от Шекспира, я перечитаю книгу. С чего ты взял, что твой фильм будет интересен? Не Шекспир, не «Гамлет», а твой фильм?

— Потому, что в моем фильме поднимаются вопросы, актуальные во все времена и во всех странах. Мы делаем современного «Гамлета».

— Стуруа уже сделал современного «Гамлета». Штайн сделал. Чем ты лучше?

— Стуруа, Штайн… — Миша поморщился. — Гамлет нюхает грязные носки. Это, по-твоему, современность? Это — г…но. Ни один уважающий себя человек не станет нюхать носки или трахаться при полном зале. Это — кич, а не современность. Наверное, как кич, такой «Гамлет» неплох, только к Шекспиру он не имеет ни малейшего отношения. Я не верю такому Гамлету. Шекспировский Гамлет — совершенно другой. Он — человек с невероятно острым умом и огромным чувством собственного достоинства. Чтобы пьеса осовременилась, совсем не обязателен антураж. Саксофон, серые костюмы-тройки — дешевка.

— У тебя, кстати, ведьмы в «косухах», — напомнил Дима.

— Просто это выразительно смотрится в кадре. — Миша замолчал на секунду, затем вскинулся: — Погоди, ты читал сценарий? Ты сначала прочти, а потом будешь говорить! Сейчас, я тебе прочитаю кусок…

— Миш, извини, все. Я погорячился. Давай продолжим утром, если захочешь.

— Нет, — вскочил режиссер. — Сейчас. Не уходи, ладно? Я тебе одну сцену прочту. Там всего пять минут. Нет, не пять, десять. Погоди… Не уходи! — Он вскочил, пошатнулся, уцепился за стол. — Упс. Сейчас. Я быстро. Две минуты ждешь?

— Хорошо. Но только две минуты.

И растворился в толпе. Дима вздохнул, посмотрел на часы. Начало первого ночи. Пора бы уже… Он поискал глазами Наташу. Новобрачная стояла у стойки, разговаривая с двумя девушками из группы. Заметив взгляд Димы, она вздернула брови, словно бы говоря: «Получил? Я предупреждала. Погоди, то ли еще будет…» Что будет, Дима и так прекрасно понимал. Он подумал, а не уйти ли ему прямо сейчас, не дожидаясь возвращения хорошо принявшего Миши. Не станет же тот ломиться в номер к молодоженам? Решено. Дима засек время. Если ровно через две минуты, секунда в секунду, Миша не вернется, они с Наташей уходят.

Он точно знал, что режиссер в таком состоянии не успеет отыскать свой номер, найти в нем сценарий и спуститься в бар, так что решение можно было назвать беспроигрышным.

Миша оказался хитрее. Он не пошел в номер, а вынырнул из толпы через сорок секунд, таща за руку Олега. Указав сценаристу на диванчик, режиссер скомандовал не без пафоса:

— Читай ему, Олег! Первый вариант читай! С начала, с первого эпизода.

Тот тоже был изрядно навеселе и не заставил себя долго упрашивать. Надо отдать Олегу должное, читал он очень хорошо. Время от времени Миша вставлял комментарии, вроде: «А здесь мы пустим пехоту и конницу. И крупным планом лица возьмем».

Поначалу Диме было скучно, но лишь поначалу. Олег закончил первую сцену и приступил ко второй, затем к третьей, и Дима вдруг ясно увидел картинку… Эпизоды, сменяя друг друга, мелькали в его воображении. Дима внезапно поверил, что это действительно может быть грандиозный фильм. Просто потрясающий.

Бар пустел. Отгулявшая молодежь расползалась по номерам. А они все сидели. К ним подошла Наташа:

— Дим, я поднимаюсь в номер.

— Я сейчас приду, — кивнул он рассеянно.

Диме хотелось ДОСМОТРЕТЬ этот странный, фантасмагорический фильм. Он не заметил, как в бар заглянул отец и, не обнаружив Наташи, поджал губы. Он не видел вообще ничего, кроме динамичного, яркого фильма. Без сомнения, это был привычный, известный даже школьникам «Гамлет», но поданный настолько своеобразно, что захватывало дух.

Когда Олег закончил читать, было десять минут четвертого. Миша торжествующе взглянул на Диму:

— Ну, что ты теперь скажешь?

— Согласен, — кивнул тот осторожно. Ему не хотелось втягиваться в длинный разговор. И так, наверное, Наташа уже обиделась. Бросил жену в первую брачную ночь. Молодожен называется. — Фильм может получиться очень хороший.