Проба пера

Миша торжествующе крякнул:

— Не то слово, старик! Шедевр, понимаешь? Шедевр может получиться! — И добавил на два тона ниже: — Если с деньгами не обломится.

— В деньгах все дело, — подтвердил разгоряченный Олег. — Были б деньги. Такой фильм можно было бы снять…

— Я понял, — Дима выбрался из-за стола. — Ребята, поговорим утром. Наташа ждет.

— Утром! — посмотрел на Олега Миша. — Понял?

Тот пожал плечами:

— Утром так утром.

Дима пошел к выходу. В голове у него все еще крутились картинки из только что «увиденного» фильма. Бармен проводил его долгим взглядом.

На лестнице он встретил Степана. Тот выглядел помятым и мрачным.

— Дим, — окликнул Степан. — Погоди.

— Да, Степ… — повернулся тот.

— Слушай… Ты это… Обидки не жарь, ладно? Если чего.

— Да нормально все, — улыбнулся Дима.

— Я не сильно буянил?

— Нормально буянил, — Дима засмеялся негромко. — В меру.

— А-а-а, ну, тогда ладно. — Степан помялся. — Слушай, Димыч, ты не заметил, в этой киношной компании была девушка… такая… В оливковом платье.

— Заметил, — кивнул Дима. — Такую девушку сложно не заметить.

— Я поспрашивал пацанов, они ее не знают, сказали, из киношных, наверное. Ты не в курсах?

— Нет, — Дима покачал головой. — Не из киношных. Наташа ее не знает. Сама удивлялась. Она-то подумала, что это подружка кого-нибудь из отцовских ребят, и спрашивала, почему она к киношным села. Боялась, как бы недоразумений не возникло. А что?

— Да, понимаешь, — Степан помялся. — Понравилась она мне. Очень.

— Утром увидишь, — пообещал ему Дима, бросая взгляд на часы. Половина четвертого. — До города-то ей все равно придется добираться. Увидишь.

— Ну да, — согласился Степан. — А я вот, понимаешь, выспался, гуляю теперь. Думаю, в бассейн, что ли, сходить? Окунуться, а то башка туманная.

— Сходи, — Дима хлопнул Степана по плечу. — Степ, я пойду. Меня Наташа ждет.

— Давай, — Степан вздохнул и побрел вниз по лестнице.

На втором этаже Дима замедлил шаг, секунду подумал, а затем решительно взбежал по лестнице, прошел по коридору и негромко постучал в двери «люкса».

Щелкнул ключ, створка приоткрылась, и в темном проеме обозначилась гигантская фигура отца.

— Дима? — на лице его было написано недоумение. — Что случилось?

— Пап, поговорить надо, — тихо, но очень решительно заявил Дима.

Мал о– старший посмотрел на него внимательно, отступил в сторону, пропуская в номер.

— Ну, заходи, поговорим.

Он прошел в гостиную, прикрыл дверь в спальню.

— Кто там? — услышал Дима голос мачехи.

— По делу, — отрубил отец. Он сразу приучил Светлану, что в его дела ей не стоит совать нос. Вячеслав Аркадьевич прошел к бару, достал бутылку мартини, спросил сына: — Будешь?

— Нет, пап. — Тот присел на краешек роскошного кресла.

Мал о– старший наполнил бокал, устроился в кресле напротив. Сквозь прорезь шелкового халата проглядывала поросшая густым волосом грудь, перечеркнутая, словно молнией, толстой золотой цепью. Вячеслав Аркадьевич отпил из бокала, шумно выдохнул, откинулся на спинку.

— Что за дело, говори.

— Пап, мне нужны деньги.

— Хорошо, — кивнул тот. — Сколько?

— Много, пап. Примерно полтора миллиона долларов.

— Сколько? — Мал о– старший засмеялся. — Ты что, шутишь?

— Нет, пап. Я серьезно.

— Серьезно, — Вячеслав Аркадьевич сделал еще один глоток и отставил пустой бокал. — Это связано с кино?

— Да, — честно ответил Дима. Он предполагал, что отец сразу поймет, в чем дело. Не глупый же человек, голова на плечах есть. — Я хочу сделать свой фильм.

— Брось, — Мал о– старший брезгливо махнул рукой. — Кино — это яма. Вкладывать в кино деньги — просто выбрасывать их на ветер.

— Не всегда, — возразил Дима. Он нечасто смотрел отцу в глаза. Не выдерживал жесткого, тяжелого взгляда, но сейчас посмотрел, заставляя себя, ломая собственную выдержку. — Кино может быть прибыльным, если это будет хорошее кино. Такое кино, которое станут смотреть не только «тут», но и «там». Тогда оно может окупиться и даже принести прибыль.

— И большую прибыль?

— Думаю, двести-триста процентов.

— А срок? — в голосе Мал о– старшего прорезались слабые нотки интереса.

— Год.

Вячеслав Аркадьевич задумался. Он сопоставлял и анализировал, прикидывал возможные «но», наконец цыкнул зубом.

— Нет. Слишком рискованно — раз. Слишком долго — два.

— Я не прошу тебя вкладывать в кино деньги, — спокойно и ровно заявил Дима. — Я прошу тебя дать мне их взаймы.

— Тебе? Взаймы? — Мал о– старший хмыкнул. Похоже, мальчик начал взрослеть, решил поиграть в серьезные игры, но тон взял хороший. Реальный тон взял, авторитетный. Только вот авторитетные люди взаймы не просят. — И на какой срок?

— На полтора года.

— Ты же говорил — год, — прищурился Мал о– старший.

Дима старался перенять стиль отцовского разговора, понять его психологию, подстроиться под поведение. Пригодится еще, да и уговаривать легче, когда ведешь беседу на одном языке. Он улыбнулся.

— Ты что это, пап? Разводишь меня, как лохов своих? Когда я говорил «год»? Год, это только чтобы фильм сделать, потом деньги отбить нужно. А реально вернуть долг я смогу через полтора.

Мал о– старший засмеялся. Не то чтобы ему было жалко денег. В конце концов, полтора миллиона — не такая уж большая сумма. Даже если Дима сумеет в конце концов выйти «на ноль» — все равно останется в плюсах. Жизнь — самая лучшая школа. Потрется среди реальных «волков» — по жизни легче будет с серьезными людьми общаться. Отечественный бизнес, конечно, в результате обретет человеческое лицо, да только случится это не так скоро, как хотелось бы. А характер нужно воспитывать с малолетства.