Пробежка ввысь

– Я-то чем могу помочь? – спросил Бродский.

– Сейчас дойдём и до этого. – Генерал не поворачиваясь, спросил: - Сергей, ну что там?

– Стихи читают, - ответил подчинённый.

– Вот, вот. Эти стихи Иосифа Бродского. Существует в них какая-то магия воздействия на человека. Учёный с бухты-барахты меняет пол и становится женщиной. Теперь вот хочет родить продолжателя дела Бродского. Мистика какая-то.

– Зачем это ему… вернее… ей? – спросил Бродский.

– Вот вы это и узнаете. Подождите, дайте я договорю. Вы думаете, мы сидели, сложа руки. – Словно оправдываясь, сказал генерал. – Как бы ни так. Этого Ёонаса Мыутыса мы знаем давно. Да, да. Тот, который больше всех на вас наезжал. Он эстонский националист, один из руководителей «секты отщепенцев». Сотрудничает с английской разведкой «МИ-6». Я думаю, он захочет вывести Нюшу в Англию. Вы понимаете?

– Смутно. – Бродский развёл руками. – Хотя…

– Шесть человек приходили к Нюше и получали от ворот поворот. И только на вас она обратила внимание. Теперь ясно?

– Вообще-то она симпатичная…

– Сейчас же берёте цветы, шампанское, томик Бродского и к ней с признанием в любви… к поэту Иосифу. Фу-у чёрт.

– Я если она мне ответить взаимностью? Начнутся чувства в совместном проживании. И что… после страстной любви я должен буду каждый раз её уговаривать? Дорогая, а не поменять ли тебе пол?! Мужчиной ты будешь бесподобна... – Бродский говорил быстро, понимая, что сказанные им слова, - простое пустозвонство. Всё уже решено.

– Всё уже решено, - сказал генерал. – Поберегите своё красноречие для Нюши.

– А если я откажусь? Что меня ждёт? Ну-у, скажите … вы...

Генерал безразлично посмотрел на Бродского и опять не поворачиваясь, попросил:

– Сергей, дай мне папку. Вот здесь в этой папке вся ваша дальнейшая жизнь расписана по минутам.

– Расписана до старости? – спросил Бродский с долей иронии.

– До глубокой старости, - уточнил генерал.

«Сейчас я позвоню в дверь… и как ни в чём не бывало, войду… - размышлял Бродский, поднимаясь по лестнице. – Признаюсь в любви к Иосифу, Нюше и этому злобному Ёонасу. Мне нальют, а затем снова дадут тумаков».

Бродский провёл рукой по дерматину двери и, выдержав некоторую паузу, позвонил, как и в первый раз: два тире…точка... Роль второго плана в этом заговоре его явно не устраивала, а главное роль по-прежнему пугала, потому что в таком заговоре может произойти всё что угодно, например, случится раздвоение личности. Возможно, только сейчас Бродский ощутил в себе личность.

Дверь распахнулась, будто приход Бродского ждали с минуты на минуту. Уже после первого звонка, Нюша не доверяя ни кому, бежала открывать дверь.

– Вы вернулись! – воскликнула она.

– Вот… - Бродский протянул книгу. – Редкое издание стихов Иосифа Александровича. Простите, цветы… вам.

– Спасибо. – Нюша засмеялась. – А шампанское?

– Что?..

– Ну что вы стоите, проходите, - Нюша кокетливо качнула головой и, видя, что Бродский в растерянности, поманила его пальчиком.

Навстречу вереницей шли гости; замыкающим был суровый Ёонас.

– Нюша, пока… - попрощался он. – Я завтра позвоню.

– До завтра. Всего хорошего. – Уходящие гости говорили невпопад. – Пака. Пока.

С не покидаемым волнением Бродский прошёл в гостиную, где полумрак поддерживался лишь тусклым светом настольной лампы, от которой разбегались в разные стороны разноцветные кольца. Нюша дотронулась до его спины, и он едва не уронил бутылку шампанского.

– Я хочу ребёнка, - сказала она. – Сейчас. Обязательно мальчика. Ты будешь читать мне стихи Бродского, а он будет там слушать и запоминать. Слушать и запоминать. А когда он появиться на свет он будет много читать. Читать стихи. Настанет день, и он сам что-то обязательно напишет, очень важное и искреннее. Мы назовем его Иосифом, а фамилию он возьмёт твою. Бродский Иосиф Александрович – наш сын. Раздевайся.

– Как вот так… сразу… в постель? – Бродский повернулся и обнял Нюшу.

– Нет ни сразу. Прими вначале душ. Красное полотенце в ванной твоё.

– Подожди, ты меня любишь? – спросил Бродский.

Нюша поднялась на цыпочки и поймала своими губами губы Бродского.

– Я жду тебя в спальне…

В ванной Бродский ни как не мог освободиться от брюк и рубашки, потому что от чувств банально тряслись руки. Несколько пуговиц вырванных с мясом улетели под раковину.

– Эй, Бродский не торопись.

Откуда-то снизу до Бродского долетели шипящие слова, будто в углу притаилась говорящая гадюка.

– А-а-а, что? – растерялся Бродский.

– Это генерал говорит. Наклонись к унитазу. Ещё ниже, не бойся. Теперь слушай сюда: Нюша сейчас закатит истерику, ты только ей не мешай. Понял?

– А-а-а!
– простонал Бродский - Вы и в спальне за нами будете подслушивать?!

– Тише идиот, сорвёшь операцию, я тебя за Можай загоню! Лучше подыграй ей.

Бродский возбуждённый и злой, разнося аромат полевых цветов, так как по ошибке помылся женским гелем, естественно, в чём мать родила (желание убивает любой стыд) ворвался в спальню, где ярко горел свет.

– Нюша, ты где?!! – закричал Бродский.

– Я здесь, - Нюша одетая в вечернее платье вошла в спальню. – Слушаю стихи Бродского.

– А-а-а, почему ты в платье?
– закрывая руками мужской стыд, который естественно стоял, спросил вконец поражённый Бродский.

– Читай, не стесняйся! Бродского. Лучше Маяковского. Цветаева не хуже. Пастернака обязательно. Есенина со свистом. Высоцкого с хрипотцой. Великого нашего Рейна почитай. К чёрту Бродского, он смотался, а Евгений Рейн остался с нами навсегда. – Голос Нюши нарастал. – Читай всё подряд, а я больше не буду слушать. Потому что я! Ты слышишь я!! Больше не хочу быть бабой.

– Нюша, а как же я? – спросил Бродский. – Ты не хочешь быть женщиной. Значит, ты собираешься снова стать мужчиной? Но я люблю тебя! Как же я буду любить? – Бродский закрыл лицо руками. – Зачем ты из меня делаешь гомосексуалиста?

– Любовь зла полюбишь и… сначала ты меня, потом я тебя. – Нюша засмеялась. – Мужские браки самые крепкие!

– Так ты в той жизни страдала педерастией? – у Бродского вырвался стон. – М-м-м… у-у-у.

В дверь позвонили. Пароль был другим: два коротких и два длинных звонка.

– Александр Викторович одевайтесь, - сказала Нюша. – Я иду открывать дверь.

В квартиру ворвался счастливый генерал и, обнимая смущённую Нюшу, закричать во всё горло:

– Молодцы!! Разыграли как по нотам! Наконец-то я поймал эту сволочь! Кто им оказался? Кх-кх-кх… – по лицу генерала было видно, что резидент хорошо ему знаком. – Потом… потом…

– Товарищ генерал они же нас прослушивают, - предупредила Нюша и показала на стену.

– Ну и хрен с ними пусть слушают! Американцы, англичане и прочие эстонцы - это говорю я: генерал Сидоренко В. С. Слушайте все: во вам!! – генерал показал согнутою в локте руку. – Анна Сергеевна, мечи всё из холодильника сейчас ребята подойдут. Кстати, где наш герой Бродский?