Пробежка ввысь
Шрифт:
– Сколько раз я любовался этой картиной. И всегда поражаюсь, как она великолепно действует на меня, даже трудно объяснить, просто смотришь и восхищаешься, забывая про всё на свете. Вы счастливый человек, фрау Зильберштейн. Каждый день пропускаете через сердце эту красоту.
– Мартин, если бы вы заглянули ко мне недели две назад, то сильно удивились. Потому что эта красота отсутствовала. Стены настолько опустели, что их можно было назвать голыми. Понятно, что с годами ума становится меньше, но я не настолько ещё глупа, чтобы оставлять свои сокровища варварам. То, что вы видите – это копии.
– Копии?!
– Да. Оригиналы давно уже упакованы, вывезены
***
Игорь выключил плеер и, стараясь не перебивать лектора, направился к выходу. Дверь оказалась заперта. Игорь постучал, затем ещё раз дёрнул ручку.
– Игорь, я прошу вас, останьтесь, я хочу рассказать, как расстреляли моего отца.
– Послушайте, мне нет дела ни до вас, ни до вашего отца. Меня ждут дома, вы это понимаете?
– Понимаю, но мне нужна ваша помощь. Русские всегда есть милосердные люди. Несколько дней назад я получил письмо, почерк точь-в-точь моего отца, он просит, чтобы я выкопал его гроб. Одному мне не справится, я готов вам заплатить. Поможете?
– Мартин, по-моему, вы ненормальный. Потом зачем ворошить прошлое? Извините, я ухожу…
Игорь отпустил зажимы окна, и оно юркнуло вниз, захватив с собой кусок голубого неба. В проёме квадрата мелькнул вечерний пейзаж худеньких берёз. Повеяло прохладой.
– Игорь, у поезда смертельная скорость, вы сильно рискуете. То, что я предлагаю вам, нет ни малейшего риска. Поможете?
– Даже не знаю…
***
Фрау Зильберштейн в безукоризненном белом халате медсестры обходила палаты фронтового госпиталя и производила перевязку. Обезображенные шквальным огнём манекены заполнили последние свободные койко-места. Безнадёжные инвалиды лежали отдельно, как и положено – в реанимации. Сквозь марлевые повязки проступали кровяные кляксы; отовсюду разносился запах горелого пластика. Коридорный радиоприёмник вместо музыки играл неприятный, пронзительный стон. К приезду фотокорреспондента газеты «Штурм» всё было готово.
Мартин с озабоченным лицом вошёл в госпиталь в сопровождении молодого, долговязого юноши, у которого обузой болтался громоздкий фотоаппарат. Навстречу вышла фрау Зильберштейн.
– Начните с реанимации, - грустно сказала она, - там лежат награждённые Железным Крестом.
– Мне без разницы с чего начинать, - грубовато ответил фотокорреспондент.
– Что с вами? – обращаясь к Мартину, спросила фрау Зильберштейн. – У вас такой озабоченный вид.
– Чарли исчез…
– Как исчез?
– Так…
– Ну не иголка ведь, найдётся.
– Я бы так не волновался, но у меня пропал альбом с новыми марками. Они очень ценные…
– Вы думаете это он?
– Да. Последнее время он хитренько улыбался.
– Ни на кого нельзя положиться, - добавил фотокорреспондент, - кругом одни жулики.
***
Пройдя паспортный контроль, Игорь и Мартин оказались в ночном, тихом городе Г., который со всеми проблемами давно отошёл к сладкому сну. На узких улочках не было ни души, только двое – русский и немец, конвоируемые длинными тенями в строго определённом направлении шли навстречу городскому кладбищу.
Казалось на этом кладбище, отсутствовала смерть. Покрытая равномерным светом луны траурная местность удивила Игоря: выверенными
линиями дорожек со стриженым газоном, идентичностью надгробных плит, плюс наличие вечной тишины. Хотелось закончить свой путь именно здесь, а ни там: рядом с раскоряченными ржавыми оградами и покосившимися крестами, с заросшими могилами и вечным карканьем воронья.– Игорь, помогите, - тихо сказал Мартин.
Игорь очнулся и посмотрел на Мартина. Тот стоял рядом, держа в руке две саперные лопаты.
– Что?
– Нужно отодвинуть надгробную плиту. Она легкая, пустотелая…
Отодвинув в сторону плиту, они принялись копать.
– Мартин вы не боитесь?
– Нет, а что?
– Как-то ни по себе…
Песок хорошо прилипал к лопате и стекал равномерно: налево и направо.
– Что-то твёрдое под ногами…
– Это гроб, берите, быстрее…
– Какой легкий гроб.
– Сколько время прошло, вот и сделался легче.
– Хорошо сохранился, - занося свою сторону, сказал Игорь.
– Игорь, откройте крышку, я немного волнуюсь.
Мартин отошёл в сторону. Игорь снял крышку.
– Ну что? – не поворачиваясь, спросил Мартин.
– Лежит…
– Я так и знал, - подходя к гробу, сказал Мартин. – Это Чарли…
– Манекен?!
Мартин промолчал.
– Он что-то держит в руке, - беря у манекена увесистую книгу, подвёл итог Игорь.
Открыли книгу.
– Это альбом новых, ценных марок, - грустно констатировал Мартин.
– Мартин! Смотрите! – закричал Игорь. – Он улыбается!
КЛЕТКА
Неудачник – это человек, которому постоянно выпадает счастливый жребий в его отсутствие
Закончив уборку, Иннокентий, лысеющий зоодворник, ещё раз прошёлся по клетке, и остался удовлетворённый, на твёрдую четвёрку, её чистотой. До пятёрки Иннокентий никогда не дотягивал из-за ржавых прутьев, которые смотрелись вызывающе и портили общую картину. Несколько раз Иннокентий пытался решётку покрасить, но наступала осень, с деревьев опадали листья, а вместе сними, возможно, из солидарности опадала и краска. Посетители, особенно художники-зоореалисты выказывали крайнее недовольство, делая крайним, естественно, Иннокентия, потому что от облезлости страдали их картины. Посетители отказывались покупать осень с ржавыми прутьями. Художникам ничего не оставалось, как писать на бедного зоодворника анонимные доносы, но почта в зоопарке не работала, по причине пьянства почтальона, и доносы копились без ответа. Правда, в список доносителей не входила начинающая зоореалистка Зоя, но её мнение «донос – палка о двух концах» собратья по мольберту пропускали мимо ушей.
А что же было летом, спросите вы? Летом все уезжали в отпуска, а осенью вырисовывалась знакомая всем картина. Наверно, вы уже догадались, что у клетки, которую чистил Иннокентий, должен быть обитатель – это чёрная как зло пантера. Но художники-зоореалисты, следует донести, безжалостно переносили её черноту на свои непродажные картины. В конце концов, чёрная как зло пантера - потускнела. И её, недолго думая, чтобы не портила интерьер, списали. А взамен выписали другую пантеру, ещё злее, чем та, которая потускнела. После недолгих процедур сдачи-приёмки: подлинных печатей, крепких рукопожатий, а также нужных мер санобработки, чёрная пантера благополучно вселилась в убранную клетку.