Проблеск надежды

– Да.

– Вот и хорошо. – Бретелька ночной сорочки соскользнула у нее с плеча, и на какое-то мгновение это отвлекло ее внимание. Он решительно протянул руку и поправил бретельку. – Расскажи мне о том, что произошло. Все, что ты запомнила.

Она была значительно спокойнее, чем вчера вечером, и начала излагать события прошедшего дня в хронологической последовательности: рассказала о своем решении предложить Трэвису пойти на компромисс, о том, как обнаружила его тело и как ее охватила паника. Она лишь не рассказала Кейну о своем намерении бежать из страны. Не потому, что не доверяла ему, а потому, что не хотела обижать его или ставить под угрозу его карьеру, рассказывая ему то, что утаила от полиции.

– Почему у тебя возникло внезапное решение поехать кататься на лыжах? – спросил он. Его голос стал немного резче, взгляд настороженнее.

Дайане было нелегко смотреть ему в глаза, но она постаралась не отвести взгляд.

– Я не знаю. Я подумала, что если меня не будет в городе, когда обнаружат труп Трэвиса, то полиция меня не заподозрит.

– А тебе не пришло в голову, что именно это будет уликой против тебя? Что именно это может бросить на тебя тень?

– Боюсь, что я в то время вообще плохо соображала. Я очень испугалась.

Это по крайней мере было правдой.

Не желая загонять ее в угол, Кейн не стал больше задавать вопросов о ее поездке, хотя был уверен, что она собиралась уехать совсем не в Маунт-Шасту. Сейчас она находится здесь. Остальное было не важно.

– Жаль, что ты не посоветовалась со мной, – только и сказал он.

– Мне тоже.

Кейн успокаивающе погладил ее руку:

– Расскажи, что происходило, когда ты пришла в отель. Ты кого-нибудь встретила по пути туда или обратно?

– В вестибюле было очень много народу. Кажется, там проходила встреча ветеранов войны. Некоторые люди были в военной форме, другие – в гражданской одежде. Я помню, что мне пришлось обойти большой стенд, на котором были прикреплены фотографии.

– Ты не заметила никого, кто показался тебе подозрительным?

Она покачала головой:

– Там было столько народу, что я думала только о том, как пробраться сквозь толпу. И когда шла к лифту, и когда возвращалась обратно.

Дайана вдруг прищурилась, неожиданно что-то вспомнив.

– Ты что-нибудь вспомнила?

– Я припоминаю одного человека – мужчину, с которым столкнулась, когда шла к лифту, чтобы подняться в апартаменты Трэвиса. Он стоял возле лифта.

– Можешь описать его?

Она закусила нижнюю губу, пытаясь сосредоточиться.

– Пожалуй, нет. Я была слишком занята своими мыслями и очень спешила.

– Попытайся. Любая подробность, какую бы ты ни вспомнила, может оказаться важной.

– На нем была спортивная куртка – кажется, темно-синяя, а на лацкане прикреплена карточка с именем.

– Значит, он был одним из участников встречи?

– Наверное.

Кейн увидел проблеск надежды.

– Ты запомнила имя, написанное на карточке? Она нахмурила брови:

– Джон? Джеймс? Не помню.

– А фамилия?

Она покачала головой:

– Фамилию совсем не запомнила. Кейн еще крепче сжал ее руку:

– Ты узнала бы этого человека, если бы увидела снова?

– Не знаю. Вполне возможно. – Она вздохнула. – А может быть, и нет.

– Ладно. Не напрягайся. Потом вспомнишь, а я тем временем поговорю с Франческой и выясню, что за люди там собирались.

Мелькнувший у нее огонек надежды разгорелся чуть ярче.

– Ты думаешь, что этот человек мог быть...

– Надежды мало, но все равно эту версию следует проверить. – Он с нежностью коснулся ее щеки. – Как ты относишься к тому, чтобы позавтракать? А потом можно продолжить разговор.

Дайана взяла его за руку:

– Мне казалось, что ты не умеешь готовить.

– Я могу приготовить кофе, поджарить хлеб в тостере, намазать его маслом и положить поверх масла ложечку конфитюра.

– М-м-м, у меня потекли слюнки. Кейн поцеловал ее:

– Вот и умница.

Джо О'Киф узнал о смерти Трэвиса утром в пятницу, когда Глэдис, его жена, наливала ему вторую чашечку кофе.

– Боже всемогущий!

Глэдис, худенькая темноволосая женщина тридцати одного года от роду, вскинула на мужа карие глаза и, отодвинув кофеварку, заглянула через его плечо в газету, которую он читал.

– Что там такое, Джойн?

– Вчера вечером убили Трэвиса Линдфорда.

Глэдис так и села, прижав руку к груди.

– Боже мой! Убийцу нашли?

– Похоже, что нашли. Арестована Дайана Уэллс.

– Это с ней он судился из-за опекунства над сыном?

Джо кивнул:

– Теперь уж он не будет судиться с ней.

– Если хочешь знать, я думаю, что этот человек получил по заслугам, – сказала Глэдис, не скрывая неприязни. – Он пытался отобрать ребенка у матери! Вот что я называю настоящим преступлением.

Слушая ее вполуха, Джо вздохнул с облегчением. Теперь, когда Трэвиса нет в живых, Рендлу не придется предъявлять ту пленку. Джо беспокоился за своего молодого друга. Хотя тот иногда старался изобразить из себя крутого парня, едва ли он сумел бы справиться с таким мерзавцем, как Трэвис Линдфорд. Джо любил Рендла, и ему было бы больно видеть его поражение. Ведь какой бы план он ни разработал, палка все равно другим концом ударила бы по нему.

Теперь, когда Трэвис умер, Рендлу ничего не придется предпринимать.

Слава тебе, Господи!

В пятницу в девять часов утра Кейн позвонил в дверь квартиры Маргарет. Накануне вечером, когда Дайана заснула, он позвонил по телефону, и Рендл сказал ему, что Маргарет уже легла спать.

– Она наконец-то согласилась вызвать доктора Филипса, – добавил он. – Доктор сказал, что с ней все будет в порядке. Почему бы тебе не заехать к ней завтра утром, Кейн? Уверен, что она будет рада тебя видеть.

Кейн с ужасом думал об этом тяжком испытании. Маргарет обожала Трэвиса. Из двоих детей он был всегда ее любимчиком. Его смерть, несомненно, подкосила ее – и морально, и физически.

Рендл сам открыл ему дверь. Он был одет по-домашнему: темно-синие джинсы и белая сорочка. Несмотря на темные круги под глазами, он, по-видимому, был полон энергии и полностью контролировал ситуацию, что было на него не похоже – он был не из тех, кто способен позаботиться обо всем.

– Как она? – спросил Кейн, обменявшись с ним рукопожатием.