Пробоина: Гвардеец

Отстрелявшись слева и справа из-за щита, боец нырял в окоп, где стрелял уже классически, то есть, по-караульному, с упора в стрелковой ячейке.

Ну и, наконец, опустошив магазин, стрелок бегом возвращался обратно в строй, где уже заряжался по новой.

Я бы с радостью тоже побегал и пострелял, хоть и не запомнил всех умных слов, но подошедший Контуженный имел свое представление на мои дальнейшие планы. Пока он шёл, за его спиной уже загремели выстрелы — стрелки принялись за работу.

— Пулемет из походного положения приводится в боевое путем проворота на станине на сто восемьдесят градусов и подготовкой станка для стрельбы, — сержант опустился на колено рядом с Сапроновым.

Ловким движением он развернул тяжеленное орудие на лафете, после чего развернул два упора в стороны, а третий разогнул. Получилась невысокая тренога, с которой можно было стрелять как лежа, так и сидя на пятой точке.

— Центров, ленту! Красную, пятьдесят!

Перевязи патронов были перекинуты у меня через плечо и, спохватившись, я стал быстро их перебирать. Скинув мешавшуюся «белую» сотку, я протянул сержанту ленту из пятидесяти звеньев, заряженных патронами с красной меткой.

Тот перехватил ее за торчащий с одной из сторон язычок, заправил в окно лентоприемника, при этом чуть отведя поворотную рукоятку назад.

— Смотри внимательно, Центров, потом этим заниматься тебе. Сапронову-то насрать, он будет тупо жать гашетку и стрелять… А ты крутишь ручку, чтоб автоматика работала, и меняешь ленты. Понял?

Я даже кивнул осторожно, чтоб не вытряхнуть из мозгов с трудом удерживаемую информацию.

— Досылаешь первый патрон на линию заряжания… Куда ты смотришь? Внутри эта линия заряжания, безлунь! Значит, эту рукоять наверх, затем полоборота против часовой стрелки… То есть, налево, луну твою налево! — и Контуженный довернул рукоять, отчего раздался характерный лязг механизма, а лента дернулась в сторону.

Первый патрон скрылся в глубине короба. Я мысленно складывал пальцы, пытаясь запомнить очерёдность.

— Теперь, значит, обратно… то есть, по часовой, и по-о-олный оборот. Все, Центров, пулемет приведен к бою.

Я медленно выдохнул. Ну, все, так все…

Контуженный рубанул ладонью, показывая вперёд:

— У вас сейчас прямая галерея метров триста. Смотри, Сапронов. Сядь как тебе удобнее, но, хе-хе, советую на задницу… Ноги согни в коленях, та-ак, корпус чуть назад, а ноги… Да упри ты их в стойки, сильнее! Эту дуру трясёт, как твоего Вертуна при уходе Луны. Все, давай, огонь по готовности.

Макс, следуя указаниям, уселся поудобнее, напрягся, готовясь гасить колебания, и вдавил спуск. Грохнул выстрел, потонувший в шуме пальбы со стороны полосы стрелков.

Однако, продолжения не было…

Гильза вылетела, лишь когда Контуженный с лицом заправского фокусника сделал еще один оборот ручки по часовой стрелке. Сапронов, не убравший пальцы с гашетки, дернулся от нового неожиданного выстрела и тут же отдёрнул руки, в шоке глядя на орудие.

— Ну что, прочувствовали? — усмехнулся Грозный.

Мы с Максом растерянно переглянулись. Вот это магострел так магострел… Интересно, и как же быстро можно крутить эту ручку?

— А теперь, Центров, давай к станку. Достреливайте ленту, и посмотрим, как вы поладите друг с другом. Вам нужно научиться четко понимать движения друг друга…

Как оказалось, заряжающий обязан был улавливать малейшие колебания стрелка, чтобы, когда тот начал поворачивать орудие для переноса огня по флангу… Короче, мне нельзя было провтыкать этот момент. В случае, если пулеметчику требуется стрелять в другую сторону, а заряжающий косячит, то сбивается темп стрельбы.

— Все, стреляем, бесожопые. Сегодня вы у меня пирусом насквозь провоняете.

То и дело поглядывая на сержанта, я уселся к пулемету, прокрутив рукоять, чтобы вторая гильза вылетела куда-то вперед. Как оказалось, перед стволом было отверстие для выброса стреляных гильз.

— Ну че, Макс… Давай, жми, — усмехнувшись, сказал я, крутанул дальше и уткнулся в клин.

Всё это происходило под ухмылку Контуженного. Такое впечатление, он уже заранее выучил все наши косяки…

Оказывается, пока не произойдет выстрел, в холостую прокрутить не получится. И теперь до меня окончательно дошло, почему Контуженный вдалбливал нам о «полном взаимопонимании между номерами расчета».

Это если затупить, то вся скорострельность орудия спадает на нет. А вот если приловчиться, то можно ленту-пятидесятку отстрелять за секунд пятнадцать, наверное, если не быстрее.

За это время с винтовки ты, хорошо, если три раза выстрелишь.

Ох, и грозная же дура мне досталась. Нам… И слава Незримой, не я её таскаю, а Макс. Мне то что? Патроны расстрелял и идешь себе налегке, а вот ему теперь всегда с этой штангой таскаться.

Как работают ребята во взводном расчете с крупнокалиберным пулеметом, мне даже представить было страшно. Не приведи Луна, попасть к ним…

Глава 9 Десятки

'Противник посчитал, что список жертв среди

гражданского населения слишком короткий,

поэтому подтащил на рубежи еще один пулемет.

Список вырос в геометрической прогрессии.'

[Командующий Вторым Батальоном

Гвардии Майор Добрынин]

Четвертый день Белой Луны. 11:20

Стрельбище близь Белого Карлика.

Крутить рукоятку, при этом второй рукой подавая ленту так, чтоб ее не зажевало, было весьма непривычно. Я ощущал себя ребенком… Пять минут назад лепил куличики, а тут мне поставили задачу слепить целый замок.

Приходилось одновременно выдерживать частоту оборотов, чтобы не падала скорострельность, следить за протяжкой звеньев ленты… Придерживать ее, чтобы в пулемет не попала грязь, так как сама лента елозила по земле.

Контуженный сказал, что, конечно, у нас будут короба с лентами, но это все придурь, якобы мы тогда «зажиреем и привыкнем к хорошему». Поэтому все учебные стрельбы у нас с земли, в самой настоящей грязи, и без лотка.

— Вообще, вам ещё следует изучать баллистику, — спокойно вещал инструктор, сидя рядом с пулеметом, в то время как нас с Максом во всю трясло от вибрации и грохота.

По телу Сапронова, упирающегося ногами, так вообще плавали волны, словно он скакал на жеребце, обожравшемся пируса. Уши у нас закладывало до противного писка — возникало ощущение, словно в них попала вода, а ты никак не можешь ее вытряхнуть.