Пробуждение мёртвых богов 2
Шрифт:
С этими словами Рицимер развернулся и зашагал прочь.
Вернувшись в город, я первым делом направился во дворец, где собрал срочное совещание. На него были приглашены Марина с Марком, папа Лев I, Лар Септимий, который помог мне с юридическими вопросами на Сардинии, а теперь последовал за мной в Рим, а также опцион Луций Антоний, выполняющий обязанности начальника охраны в отсутствии моего легиона. Я планировал провести собрание в узком кругу приближённых лиц, однако почти сразу прибыла Лициния, от которой, очевидно, ничего не оставалось в секрете. Немного подумав, я также позволил ей остаться.
– Какие
– Полная капитуляция до вечера. Он понимает, что вскоре должен вернуться Майориан с войском, поэтому в его интересах решить всё максимально быстро. Лар, на что он может рассчитывать?
– Никаких существенных лазеек в законах нет, – ответил мой помощник, – в теории он может зацепиться за непризнание вас Маркианом, однако это слишком слабая позиция. Пока он будет раскачивать ситуацию, армия и народ быстро вернут вас на трон, поэтому самым логичным шагом было бы как можно скорее казнить вас, возможно подстроив смерть, а затем выдвинуть своего кандидата. Полагаю, что он обратится за помощью к Авиту. Тот возглавляет римское посольство при дворе короля вестготов Теодориха, который питает к Авиту большое уважение и симпатию. Объединившись, они могли бы опереться на военную мощь вестготов и посадить Авита на престол. Это позволило бы Рицимеру вернуть часть собственного влияния и планировать дальнейшие шаги. С Авитом ему работать проще и привычнее.
– То есть варианты у него есть, а значит, он пойдёт до конца, – я тяжело вздохнул и посмотрел на остальных, – у кого-нибудь есть идеи? Марина?
– Я в военном деле не понимаю, – буркнула она.
– Сенаторы вряд ли чем-то смогут помочь, – отозвалась Лициния, – да и противопоставить Рицимеру им особо нечего.
– А что граждане?
– Они в данный момент целиком на вашей стороне, – ответил понтифик, – правда не думаю, что это как-то поможет. Их мнение вряд ли будут спрашивать.
– Мне думается иначе, – ответил я, – Луций, через сколько по твоему мнению, Майориан сможет прибыть?
– Я отправил весточку почтовым голубем через Сардинию сразу же, как только Рицимер объявился у ворот, – ответил он, – всё как вы учили. Но даже если всё пройдёт хорошо и послание будет доставлено, то подкрепление прибудет не ранее, чем через несколько дней.
– Хорошо, значит, нам нужно продержаться это время. Стены города достаточно крепки и смогут выдержать осаду, я полагаю. Как считаете, если гражданам сказать что подкрепление в пути, они согласны будут оборонять город?
– Наверное… не знаю, – растерялся понтифик, – они горячо поддерживают вас, однако правильно ли просить их жертвовать жизнями ради удержания власти?
– Ваше Святейшество, – устало произнёс я, – если вы считаете что Риму будет лучше, чтоб я ушёл и оставил его на растерзание Рицимеру и вестготам – только скажите.
– Нет, я не это имел в виду…
– И, тем не менее, закончится всё именно этим. Сейчас речь не обо мне и моей власти, и даже не о жителях города. Сейчас идёт речь о выживании всей империи.
– Да, вы, пожалуй, правы, – кивнул головой Лев, – мне сложно взглянуть на ситуацию под таким углом, но я понимаю, о чём вы, и тоже считаю, что если вы сдадитесь сейчас, это окажется худшим днём в истории.
– Что же, в таком случае, – я обвёл взглядом всех собравшимся, – проследуйте за мной на центральную площадь.
– Граждане Рима! – Стоя на помосте, с которого много веков выступали глашатаи,
оповещая жителей обо всех значимых событиях, я обращался к гражданам Рима, которые удивлённо смотрели на меня, стекаясь поближе. Ещё бы, сам император вышел к народу и общается с ними напрямую! А я продолжал говорить, работая диафрагмой, как когда-то давно меня учили на одном из тренингов по публичным выступлениям. Как же давно это было!– Все вы знаете меня как Алексия Деция Либератора, явившегося к стенам Рима в трудную для него минуту! – Толпа одобрительно загудела. Я выждал паузу, давая им возможность выплеснуть эмоции, а затем поднял руку, призывая к тишине. – Вандалы считали Рим слабым и неспособным защититься. Они вообразили, что его богатствам место у них в королевстве, которое они построили, отобрав у нас Карфаген. Они полагали, что римским гражданам место в кандалах. Но мы с вами показали им, что значит Рим!
Толпа взорвалась радостными воплями, и в этот раз я выдержал паузу подольше, чтобы затем перейти к следующей части.
– Вы знаете, что первым своим указом я отправил свою армию в Карфаген, дабы наказать вандалов и вернуть провинцию в лоно империи. И когда я поступил так, мои противники решили этим воспользоваться! Пока мои войска освобождают Карфаген от вандалов, предатель Рицимер привел к стенам города других варваров, желая отнять у меня скипетр!
Среди граждан послышались недовольные голоса, а я, повысив голос, перешёл к главной части своего выступления.
– Я обращаюсь к вам, свободные граждане Рима! Стоит ли мне отдаться на волю этих людей и передать им город? Стоит ли позволить им казнить меня и вновь взять власть в свои руки?
Недовольные голоса переросли в гул, который стал нарастать. Вдохновлённые моей речью, люди гневно озирались по сторонам, словно в поисках тех самых недругов, которые хотят лишить их свободы и надежды. Не давая ситуации выйти из-под контроля, я поднял вверх обе руки, призывая к тишине и вниманию. Когда наступила тишина и все взоры обратились ко мне, я произнёс то, ради чего устроил всё это выступление.
– Мои войска уже выдвигаются обратно и через несколько дней будут в городе. Поможете ли вы мне оборонять его до этого момента? Поможете ли вы мне спасти Рим во второй раз?!
И тут вся толпа словно взорвалась. Они кричали так, будто это были не обычные граждане, а самые страшные воины, которых устрашился бы сам Аттила. Всё моё окружение, включая понтифика, изумлённо глядело на меня и на тот эффект, который я вызвал своей речью. Даже Лициния, всегда державшаяся гордо и несколько покровительственно, сейчас смотрела на меня с трудно скрываемым восхищением. Да, товарищи, психология толпы – это вам не придворные интриги, в которых вы всегда на коне.
Флавий Юлий Валерий Майориан, бывший ранее учеником самого Аэция, сейчас стоял посреди центральной площади Карфагена, отдавая распоряжения своим войскам. Город пал быстро, сопротивление оказалось весьма жалким и, практически незначительным. Вандалы явно были потрясены тем, что их король сгинул вместе со своим войском прямо у стен Рима, который, как они считали, уже пал перед ним. А теперь эти самые римляне явились к ним на порог. Когда город был взят, Майориан первым делом пресёк все попытки грабежей и мародёрства. Карфаген вновь возвращался в состав империи, и следовало не только обеспечить лояльность граждан, но и сохранить инфраструктуру, чтобы провинция как можно скорее приступила к поставкам зерна и золота в казну.