Прочь из моей головы

Что ж, логично.

Под чутким руководством Салли я набрала почти полкорзинки барахла и расплатилась. Вышло не так уж дорого – всё-таки «Звезда Соблазна» действительно была рассчитана на школьниц. На соседней улице заскочила в бургерную, благо женские туалеты там обычно пустовали, и надолго зависла перед зеркалом. В вырвиглазно-розовом пакете у меня лежал полосатый берет с кривым козырьком, длиннющий разноцветный шарф, красная помада и, что самое ужасное, белобрысый парик из маскарадного отдела.

– Вы же понимаете, что это невозможно перепутать с натуральными волосами? – скептически поинтересовалась я, перебирая жидковатую кукольную шевелюру. – И он мне великоват. На кого вообще это делают? На башковитых девочек? У них по идее должно хватать ума не покупать такую дрянь. Свалится ещё в самый неподходящий момент…

«Прижать беретом», – посоветовала Салли.

«Издалека сойдёт, – поддержал её Йен, которого это всё явно забавляло. – А близкого знакомства, смею надеяться, не будет».

Разумное зерно в их рассуждениях имелось, потому я безропотно натянула парик, источающий непередаваемый аромат резины и краски, сверху напялила берет, опустив козырёк пониже, и замоталась шарфом. Потом старательно накрасила губы красным и отошла на два шага от зеркала.

На меня смотрела незнакомка. Довольно страшненькая, надо сказать – блондинка с жидкими волосами и худым лицом, на котором одни губы видны были.

– А это работает, – с удивлением констатировала я.

«Яркие пятна. Отвлекают, – пояснила Салли. Кажется, она ощущала что-то вроде гордости за проделанную работу. – Пора».

Надо сказать, что несмотря на броский вид, нездорового внимания новорождённая «блондинка» не привлекала – в окрестностях университета молодёжи в странных нарядах хватало. Пришла мысль, что мой обычный образ – чёрный с головы до ног – даже больше выбивается из ряда в царстве ярких цветов. Если тот тип в оранжевом плаще правда не успел меня как следует разглядеть, то есть шанс остаться незамеченной.

«Урсула, а сейчас соберись, – внезапно прорезался голос Йена. – Мы с Салли ненадолго исчезнем, чтобы не привлекать внимания…»

Приступ паники был таким неожиданным и резким, что дыхание перехватило. Я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, опираясь на стекло, и сделала вид, что рассматриваю витрину кондитерской.

– Исчезнете?

«Я думал, ты годы мечтала об этом, сладкая моя, – усмехнулся Йен беззлобно. – Ничего не бойся, мы по-прежнему рядом. Только не зови нас, хорошо? Теоретически лантерна нельзя отличить от обычного человека, если в нём нет заблудших душ, поэтому нам надо затаиться. Ты ведь справишься?»

Он так жутко говорил это – «нам», «нас»… Словно не было никакого Йена и Салли, а только слитная, бездушная, бездумная масса, прилипшая к моему сознанию, как жвачка к подошве.

– Постараюсь, – хрипло откликнулась я.

Да что такое? Йен прав, у меня годами была одна мечта – чтобы голоса замолчали, так почему же теперь…

«Вот и умница, моя девочка, хорошая девочка. Если хоть что-то покажется странным – уходи прочь. Не беги, но иди быстро, по людным местам».

Я кивнула.

Он замолчал; и Салли тоже.

Я осталась одна.

Самым трудным было отлипнуть от витрины. Мелькнула мысль, что хорошо бы стать чем-то маленьким – например, вон тем аккуратным слоёным пирожным «Секрет» за два сорок, в глубине многоярусного стеклянного прилавка, ничего лишнего, чёрный шоколад и чёрный же перец в качестве пикантного акцента. Но это бы означало, что рано или поздно меня съедят… ну, или я стухну в гордом одиночестве, всеми позабытая.

Тухнуть как-то не хотелось.

Пришлось собираться с духом и идти на штурм родимой кофейни.

Солнце провалилось за ледяную громаду небоскрёба, и большую часть улицы закрыла деформированная тень. Словно у живого, дышащего города вырвали наугад куски – у цветочного магазина, у уличной забегаловки с разноцветными зонтами, у хрустальной витрины свадебного салона. Я шла, инстинктивно огибая эту тень, пускай временами приходилось перебираться на другую сторону дороги; натянутые нервы разве что не звенели от напряжения; зрение то ли обострилось до предела, то ли начало привирать, и в полумраке между высотками, под прилавками, в щелях канализационных люков чудилось движение. И вот что странно – оно не пугало. Напротив, хотелось… приглядеться.

И вот это странное, непостоянное, изменчивое, чем бы оно ни было, тоже приглядывалось ко мне.

Сглотнув, я непроизвольно ускорила шаг и чуть не врезалась в парочку у фургона с мороженым.

– Ой, извините!

Девчонка с мелкими кудрями даже взглядом меня не удостоила; парень рефлекторно улыбнулся, а взгляд у него при этом фиксировался на нижней половине моего лица. Я успела подумать, что, наверное, на фрика не похожа, если от меня не шарахаются… А потом тень под ногами вдруг закончилась, и улица упёрлась в перекрёсток, а за ним, на другой стороне, возникла стена из тёмно-зелёного стекла – панорамные окна, которые всегда вызывали у меня ассоциации с аквариумом – и разлапистая деревянная вывеска.

«Нора».

Что-то в хорошо знакомой картине мне ещё издали не понравилось; что-то такое же трудноуловимое, но несомненно реальное, как то движение в тёмных углах. Я инстинктивно замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась на углу, перед пешеходным переходом. Торчать посреди улицы было глупо, и пришлось откочевать в сторону, к витрине обувного, и сделать вид, что меня заинтересовали красные замшевые сапоги в россыпи жемчужин, в тусклом свете больше похожих на фурункулы. Минут десять я там ошивалась там, разглядывая отражённую в стекле «Нору», а потом краем уха выцепила фрагмент разговора:

– Может, по кофейку возьмём? Тыквенный вон я в прошлый раз брала, вроде ничего…

Тыквенный латте был нашим «выбором баристы» на этой неделе. А говорила высоченная, как каланча, девица с крупными оранжевыми серьгами; вокруг неё увивались подружки, на орбите подальше вращались ухажёры – сплошь крепкие и невзрачные, падкие на всё яркое парни, а на самых задворках мини-галактики обретались случайно примкнувшие спутники – кто в очках, кто с книжкой, кто с печатью неистребимой печали на челе. Йен такие компании почему-то сильно недолюбливал и снисходительно называл «студенческими стаями», но мне сейчас их появление оказалось весьма кстати. Выгадав момент, я упала к ним на хвост, пересекла с ними дорогу и так же, вместе и будто бы заодно, устремилась в «Нору».