Прочь из моей головы

Другое дело лантерны.

По большому счёту, они даже не имели от рождения никакого особого дара. Но в какой-то момент – обычно трагический, как же без этого – в душе образовывалась пустота. Ну, естественно, метафорическая. Постепенно она разрасталась, и начиналась гонка: что расширяется быстрее, душа или дыра в ней? И либо пустота поглощала человека, либо он становился лантерном – существом, способным удержать в себе больше, чем одну душу.

Когда Йен объяснял всю эту бурду, в горле у меня порядком пересохло, причём хотелось не попить, а выпить. Не то чтобы я не догадывалась, когда заработала себе вакуум в грудной клетке, но вспоминать и размышлять на такую тему…

Не сегодня точно.

«Может, прервёмся?» – осторожно спросил он. Передо мной как раз лежало меню, а стрелки часов осторожно намекали на то, что пришло время обеда. В частности для тех, кто ещё позавтракать нормально не удосужился.

– Нет уж, продолжай, – вздохнула я. И, скрепя сердце, заказала лимонад и нечто монструозное, отдалённо похожее на бутерброд. – Что там с лантернами, которые умудрились пережить переходный возраст и не заработать сдвиг по фазе? Ну, кроме того, что в вашем грёбанном чародейском мире они в самом низу пищевой пирамиды.

«Ты удивишься, сладость моя, но всё ровным счётом наоборот, – едва ощутимо улыбнулся Йен. – В пищевой цепочке опытные медиумы класса лантерн – это финальное звено. Совершенные хищники, милая. Поэтому их и пытаются контролировать».

Вот это стало шокирующей новостью номер два.

Чародеи, которые виртуозно управлялись с проявлениями материального мира и влёгкую жонглировали всякой мистической хренью вроде каверн и живых марионеток, пасовали перед такой непостижимой штукой как душа. Вырвать её из тела не так уж сложно, хотя Йен уверял, что встречаются неподатливые исключения, но потом-то что делать? Некоторые выдающиеся умельцы могли чарами отогнать подальше потерянную душу или наоборот приманить, сымитировав свет маяка, особо талантливые даже расставляли ловушки и были способны заключать контракты с духами, запертыми в предметах. В общем, почти как в сказке о пленнике волшебной лампы… На этом фоне хорошо владеющие собой медиумы выглядели практически всемогущими: они могли общаться с душами и управлять ими.

Незримый убийца, которого невозможно остановить; идеальный шпион; верное средство свести врага с ума или наоборот, склонить на свою сторону, подселив льстивый голос в ему голову; вор, который точно не присвоит себе украденное, недремлющий страж, телохранитель, который никогда не предаст…

– Проблема одна, – подвела я итог длинному списку преимуществ, озвученному Йеном. – Скорее всего, туториалы для медиумов в этом сезоне не завезли.

«Их и не было никогда, – спокойно ответил он. – Медиумы, как правило, гениальные самоучки. Разумеется, те из них, кто вообще выжил и сохранил рассудок. И знаешь, какое есть неоспоримое преимущество у лантернов перед маяками?»

На мгновение я прикусила губу.

– Догадываюсь. Маяки в принципе ничем не отличаются от обычных людей, когда вокруг нет неприкаянных душ, а лантерны могут носить с собой целый арсенал.

«Что ж, в общих чертах верно».

У меня промелькнула мысль.

– Погоди. Если я лантерн, тогда Тони…

«Урсула, нет».

Голос Йена вдруг заполнил моё тело целиком; от колоссального давления перехватило горло, пальцы свело. Стакан в руке хрупнул; дно рассекла тонкая, как паутинка, трещина.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, перестань, я же сейчас выключусь…

Давление исчезло, но не сразу, а через несколько мучительных секунд. Потом Йен заговорил снова, сухо и отрывисто.

«Никаких экспериментов, пока ты не можешь защитить себя. Великий Хранитель тому свидетель, я отнюдь не мастер обращаться с душами. Но даже моих зыбких познаний хватит, чтобы уничтожить тебя сейчас, Урсула Мажен».

Я сделала большой глоток лимонада и едва не поперхнулась кусочком льда. И, когда заговорила, голос у меня был хриплый, лающий.

– Но ты ведь этого не сделаешь?

Послышался невесомый вздох.

«Не сделаю, маленькая дурочка. Но ты и представить себе не можешь, на что способна обезумевшая от боли потерянная душа».

– Представлять и не хочется… – Я вспомнила беззвучный крик Тони и сглотнула. – Хорошо, будем считать, что с медиумами мы разобрались. А что насчёт Запретного Сада, или как там его?

«Сборище ублюдков с редкими вкраплениями философов, гениев и просто очаровательных созданий».

– Ты у нас гений или философ? – хмыкнула я, откидываясь на спинку стула. За окном уже сгущались сумерки; людей в молле постепенно прибавлялось, и фоновый шум начинал немного давить на уши. – На очаровательное создание не тянешь, уж прости.

«Неловко сознаваться, Урсула, но я у нас ублюдок, причём даже по меркам Запретного Сада, – цинично откликнулся Йен. – Моим именем устрашают незрелых отроков, моим порокам посвящено сорок томов нравоучительных книг, за моим наследием ведут охоту отъявленные авантюристы. Но пусть твоё сердце бьётся спокойно: я выбрал тебя».

Я невольно поёжилась.

– Звучит устрашающе. А этот твой друг, к которому мы пойдём… Он к какой категории относится?

Йен задумался.

«Пожалуй, скорее философ. Хотя очаровательный, надо признать».

– И как его зовут?

Мне померещилась улыбка.

«Скоро узнаешь».

– У него тоже цветочное прозвище? – продолжала допытываться я, накидывая пальто. – Он старше тебя?

«Да и снова да, сердце моё. – Йена это явно забавляло. – Ещё вопросы?»

– Ну… Кто такая Тильда Росянка?

«Женщина, с которой лучше не встречаться. Ещё?»

– М-м… Тогда, на камеру, ты обращался к кому-то конкретному или так, рисовался?

«И то, и другое. Ещё?»

Я честно попыталась придумать вопрос, но, кажется, иссякла. Йен, не скрываясь, рассмеялся, и смех защекотал меня изнутри, словно игристое вино; голову слегка повело.

Голос Салли прозвучал как гром с ясного неба.

«За нами следят».

Первым порывом было обернуться; удержаться стоило больших усилий. Вообще если за мной действительно хвост, глупо вот так себя обнаружить. Пусть лучше думают, что я ни о чём не подозреваю.

– Где? – шепнула я.

Вместо ответа она толкнулась в моё сознание; не так, как в первый раз, в каверне, когда меня буквально вышвырнуло вовне, и даже не так, как сегодня утром, когда рука вдруг онемела посреди движения. Не шаг назад, а полшага, не рокировка, а смещение. Зрение развернулось на триста шестьдесят градусов вокруг, словно я опять оказалась вне тела. Колени ослабели; пришлось замедлить шаг.

«Вот».

Внимание Салли сконцентрировалось на одной человеческой фигурке в толпе – на женщине, которая разглядывала украшения со скидкой в бутике. На шпионку незнакомка походила мало: простоватое растерянное лицо без косметики, вялые полные руки, замедленные движения. И я уже готова была ляпнуть что-то вроде «а ты уверена, что ничего не перепутала бла-бла-бла», когда женщина отвернулась от золотых цепочек и совершенно чётко посмотрела на меня.

А потом – достала телефон.

Похоже, я зря избавилась от парика. Нет, голова в нём потела нещадно, но можно было и потерпеть… Интересно, давно меня заметили?