Прочь из моей головы

– Это было подлое покушение! – упрямо повторил Крокосмия.

И Йен словно бы задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец, выдержав паузу. – Мы зашли в тупик. Полагаю, нам следует обратиться к экспертам, которые могут адекватно оценить силу Хорхе и с уверенностью сказать, можно ли расценивать его действия как попытку убийства. Суд позволит мне вызвать нескольких свидетелей? К Запретному Саду они в полном смысле слова не принадлежат, однако надёжность их суждений не подлежит никаким сомнениям.

Одна из «статуй» в церемониальных масках, видимо, была достаточно заинтригована, потому что ответила, даже не посовещавшись с коллегами:

– Суд не возражает.

…А я-то всё гадала, как Йен протащит вампиров в самое сердце чародейской цитадели.

– Прекрасно, просто прекрасно, – мурлыкнул он, светясь от удовольствия. – Тогда с вашего позволения…

По мановению его руки в дальней части Арены воздвиглась каменная арка метров семь высотой – добротная, массивная, кажется, из чёрного гранита или другого похожего материала. Вокруг неё сгустился туман, изрядно размывающий очертания предметов; температура воздуха опустилась на несколько градусов, а свет померк. Йен прикусил губу. Глаза у него источали яркое сияние – холодное, розоватое, и с каждым мгновением оно становилось сильнее. А затем в глубине арки что-то вспыхнуло, и из тумана выступили одна за другой четыре фигуры, совершенно разные, напоминающие, скорее, ожившие скульптуры с крыши готического дворца, чем людей – точнее, тех, кто был людьми когда-то очень давно.

Первой шла женщина – крошечная, как мне показалось, но потом стало ясно, что так она выглядит на фоне остальных, а на самом деле рост у неё обычный, чуть ниже среднего. Гладкие, блестящие её тёмные волосы завивались кольцами и опускались почти до самых щиколоток, переплетённые с цветами, колючими лозами и серебристыми цепочками, причём локоны выглядели даже прочнее, чем металл. Глаза, чересчур большие для аккуратного, кукольного лица, напоминали по цвету мёд или янтарь; ярко-алый рот выделялся, точно рана. Нежными, почти что детскими руками она прижимала к себе огромную охапку цветов, целый сноп – и, кроме них, на ней не было надето абсолютно ничего, а там, где она ступала, вырастал тёмно-зелёный мох, восково-белые вьюны и голубые колокольчики.

Больше всего незнакомка напоминала богиню весны или любви, какими их изображают на эротических гадальных картах.

Следом за ней, почти впритык, вышагивал громила, которого я про себя окрестила «ифритом» – с чёрной, как полированный обсидиан, кожей и красно-рыжими волосами, которые торчали вверх, словно языки пламени, и даже колебались так же. Мох и цветы, оставленные «богиней», под его громадными ступнями обугливались; из-под неплотно сомкнутых век просачивалось что-то обжигающее, пылающее, подобно лаве, и стекало по щекам, медленно угасая. Видок был тот ещё, словом; кстати, «богиня» этому «ифриту», к счастью, одетому в почти приличные штаны, доставала только до пояса.

Затем из туманной дымки выступил Арто – такой же круглоглазый, настороженный и по-птичьи дёрганный, каким я его запомнила. Честно говоря, я даже обрадовалась, когда различила знакомый силуэт крыльев – ну, хоть кто-то дружелюбный в толпе опасных незнакомцев! Мы как-то сразу встретились взглядами и с энтузиазмом замахали друг другу, но толком поздороваться не успели: на него едва не налетела долговязая женщина, обвешанная таким количеством золотых и медных украшений, что не было видно, надето ли на ней хоть что-то ещё. Череп у неё выглядел даже не выбритым, а попросту лысым, испещрённым узорами, похожими на змеиную чешую; нос практически отсутствовал, за исключением двух горизонтальных прорезей, а вот глазища были такими же огромными, как у Арто, но не круглыми, а вытянутыми к вискам.

– Йен! – зубасто заулыбалась эта женщина-змея, заметив нас, и практически мгновенно переместилась через всю Арену. – Ты сделал, ты смог! Проложил путь через полмира! Мой мальчик! Мой умничка!

Тембр у неё оказался приятный, а интонации чем-то неуловимо напоминали нашу институтскую библиотекаршу – даму без возраста, которая все фонды, находившиеся в её распоряжении, знала буквально наизусть.

– Юон, – улыбнулся Йен в ответ и с кошачьей деликатностью уклонился от объятий и трепания по голове, тем более что выше его вампирша оказалась совсем ненамного. – Спасибо тебе, что выбралась.

Она всё-таки исхитрилась и ущипнула его за щёки – очень человеческим жестом, так обычно сумасшедшие тётушки тискают племянников. Мне-то, к счастью, повезло в жизни: Гэбриэлла, во-первых, была куда как адекватнее, а во-вторых – старше меня самой всего на несколько лет, а потому таких вольностей себе не позволяла.

– «Спасибо»! – передразнила его Юон, продолжая экзекуцию. – Это тебе спасибо! Я всегда хотела посмотреть на Арену, всегда мечтала! Столько людей, столько запахов! Такая древность! Такая слава! И никто не пытается меня убить!

Судя по тому, как нервно дёрнулась бровь у Йена – очень даже пытались, но «минутка внимания» пока спасала ситуацию.

– Потом проведу для тебя экскурсию, – пообещал он и, кашлянув, повысил голос, обращаясь к публике и к «справедливому суду», который, готова спорить, уже десять раз проклял своё разрешение притащить сюда свидетелей. – Дамы и господа! Вот те эксперты, о которых я говорил! – объявил он. Вампирша вроде бы слушала с умилением, но нет-нет да и тянула снова руки к его лицу – с переменным успехом. – Вы их, разумеется, узнали, но всё же я представлю наших уважаемых гостей как полагается… М-м-м… Юон, фёки. Отпуфти фёки.

Судя по тому, как напряжённо замерла Тильда, как потемнело лицо Хорхе, как притихли трибуны и как «вершители справедливости» в масках заняли явно боевую позицию – все, кроме одного, который или которая симпатизировала нам с самого начала – момент был опасный. Древних вампиров действительно боялись, причём настолько, что до сих пор никто не решился открыто опротестовать их приглашение. И мне тоже следовало опасаться, но…

Щёки Йена, красные от щипков; женщина-змея, трогательно воркующая над ним; «богиня любви», сосредоточенно плетущая веночки; «ифрит», который ощупывал собственные мышцы рук, явно рисуясь; Арто, который носился по всей арене, тараща любопытные глазища, и пытался время от времени отковырять камни, составляющие основание трибун…

– Жалко, мобильный не взяла, – вырвалось у меня.

Йен скосил на меня взгляд и потёр освобождённые наконец щёки.

– Женщины жестоки и беспощадны, – пошутил он грустно. Или не пошутил, кто его знает. И – продолжил: – Итак, наши гости. Прекрасная Ратха, прославленная не только своим очарованием, пьянящим, как вино, но и даром исцелять любые раны! – и с этими словами Йен указал на «богиню», которая как раз доплела пышный венок и надела его себе на шею. – Великий воин Заа, чья сила не имеет равных, а пламенный дух внушает ужас врагам! Кстати, пламенный у него не только дух, но я вам этого не говорил, – похабно добавил Йен, однако «ифрит» принял его сомнительный комплимент за чистую монету и радостно оскалился. – Мудрейшая Юон, хранительница памяти о прошлом, обладательница самой большой коллекции золотых монет в мире, а также самого смертоносного яда из тех, что известны лично мне. – Женщина-змея закрутилась на месте, приветственно размахивая руками во все стороны. – И, наконец, Арто…

– Просто Арто, – дружелюбно откликнулся тот и приткнулся на стену, как на насест, поджав ноги и закутавшись в крылья. – Вы продолжайте, не обращайте на меня внимания. Мне и тут хорошо.

– А это Арто, ему и тут хорошо, что не может не радовать, – покладисто согласился Йен. – В противном случае… Впрочем, не будем о грустном. Все здесь, думаю, достаточно хорошо знакомы с историей и помнят, например, затонувший остров Титания, Хельмову впадину и Великий каньон.

– Каньон – это не я, – поправил его Арто вежливо, сверкая глазищами. – Каньон – это Ратха.