Продам свадебное платье

— Наверное. Есть в тебе что-то такое, из-за чего кажется, что ты способна меня понять. Думаю, у многих рядом с тобой возникает подобное чувство.

— Если и так, то сказал об этом вслух только ты.

— Я с первого дня знакомства стараюсь быть честным. Не хочется это менять.

— Поддерживаю, — согласилась я, хотя была не до конца с ним честна и уже начинала об этом жалеть.

— Далеко еще до твоего любимого кафе? — поинтересовался Федя, когда мы остановились в ожидании зеленого сигнала светофора.

— Перейдем дорогу и останется совсем немного. А что, устал идти?

— Проголодался.

— Это хорошо. Больше блюд попробуешь. Еще и для десерта место останется.

— Когда бываешь там, заказываешь одно и то же или каждый раз пробуешь новое?

— Я там уже все перепробовала, а что?

— Да так, просто стало интересно. Есть люди, которые никогда не рискуют в этом плане.

— Теперь, когда я попробовала все, что у них есть, заказываю только самое любимое.

— Мне есть, чему у тебя поучиться, — сказал Федя, когда мы перешли на другую сторону улицы и двинулись прямиком к кафе с ярко-салатовой вывеской и логотипом в виде лайма. — Можно спросить?

— Ну разумеется. Что угодно.

— Почему ты никогда не спрашиваешь меня о Дине?

— М-м-м, — задумалась я. — Потому что у меня нет никаких вопросов.

— Совсем ничего не интересно узнать? Даже не спросишь, пытаюсь ли я ее найти?

— Во-первых, она бросила тебя самым некрасивым из всех способом. А я не хочу обсуждать людей, которые поступают подобным образом.

— А во-вторых?

— Не хочу портить тебе настроение, а эта тема точно не из приятных. Но если тебе нужно выговориться и чем-то поделиться, то я готова обсуждать это хоть днями напролет.

— Правда? — удивился он. — Прямо днями напролет? Даже в выходные?

— Конечно.

— Этого не требуется, но спасибо. — Благодарно улыбнувшись, он вдруг мимолетно коснулся моего запястья и сразу же одернул руку. — Я тоже с радостью тебя выслушаю, если нужно. Ты ведь не просто так продала свое свадебное платье. Наверное, оно причиняло тебе боль.

— Причиняло, — подтвердила я. Правда, совсем не по той причине, какую он себе представляет, но какая разница? Боль есть боль. И неважно, где находится очаг возгорания — в конечном счете пламя охватит каждый сантиметр тела.

— Она тебе хотя бы заплатила?

— Что? — переспросила я, растерявшись.

— Дина. За платье.

— А-а, да. Заплатила.

— Хорошо, — кивнул Федя. — Много?

— Не скажу.

— Почему?

— Вдруг попросишь вернуть, — пошутила я. — Или арестуешь.

— За что арестую?

— Не знаю. Сам сказал, что люди не знают законов. Я ничем от них не отличаюсь. Может, нарушила что-то, и сама не знаю — что. А ты только и ждешь, чтобы подловить меня на признании.

— Тебе бы книги писать с такой фантазией, — рассмеялся Федя.

— Да я бы с радостью. Если согласишься меня консультировать, может получиться неплохой детектив.

— Нет уж, увольте. Не хватало мне еще и в свободное время думать о расследованиях.

— Я ведь и обидеться могу, — пригрозила я.

— На что?

— Ты же только что разрушил мою воображаемую писательскую карьеру.

— Мне так стыдно!

Мы остановились у входа в кафе, и вдруг замолчали. Я чувствовала, что должна сказать что-то еще. Про платье, да и вообще… Федя, похоже, считал точно так же. Его взгляд и даже поза требовали ответов.

— Я не знаю, сколько оно стоит, — заговорила я наконец. — Так что Дина в любом случае заплатила достаточно. Хотя в каком-то смысле то платье было бесценным.

— Тебе его жених купил?

— Нет. Мне его подарили.

— Какой странный подарок.

— На самом деле, зная человека, который его сделал, скажу тебе: нет, вовсе не странный. Люди вообще довольно часто дарят то, что очень любят.

— Наверное, так и есть, — согласился Федя.

Осознав, что больше я ничего не скажу, он открыл дверь в кафе и жестом пригласил меня внутрь.

— Еда, мы идем! — воскликнула я и сразу же направилась к своему любимому столику у дальней стены. А когда мы устроились, добавила: — Извини, если кажусь тебе недостаточно открытой. Я не скрытничаю, просто пока не знаю, как об этом говорить.

— Или просто не хочешь это обсуждать. Не оправдывайся, я все понимаю.

— Спасибо, — поблагодарила я, улыбнувшись. — С тобой приятно иметь дело.

В тот вечер я в полной мере осознала, кем мы были и почему так много говорили. Два беглеца, коротающих время за поеданием пасты. Когда мы были вместе, все плохое почему-то забывалось. Я задавалась вопросом, когда это закончится, и приходила к выводу, что как только нам станет легче. Наши раны затянутся, и тогда мы сможем перестать убегать. А вместе с тем закончатся и наши, казалось бы, нескончаемые разговоры.

— Ты знала, что будет так остро? — спросил Федя, выпив второй по счету стакан воды.

— О да. Это же паста арабьята.

— Почему не предупредила, когда я заказывал ее?

— Хотела посмотреть, как у тебя из ушей пар повалит, — пошутила я и тут же поменяла наши тарелки местами. — Карбонара устроит?

— Конечно, но ты не обязана…

— Да брось, я душу продам за арабьяту, острые крылышки и том ям.

— Не перестаешь меня удивлять. — Покачав головой, он намотал на вилку спагетти. — Но ты заказала карбонару. Значит, любишь ее не меньше острой еды?

— Само собой. Бывает читаю лекцию студентам, а сама мечтаю, как зайду после работы в кафе и поужинаю карбонарой.

— Прямо мечтаешь?

— Ага, прямо с ума схожу от желания ее съесть.

Чуть не подавившись от смеха, Федя откинулся на спинку мягкого кресла такого же ярко-салатового цвета, что и вывеска у входа в кафе.

— Может, нам стоит сделать это традицией? — предложил он.

— Что? Смешить тебя, когда ты ешь?

Снова прыснув, он махнул на меня рукой.

— Не отмахивайся от того, кто поменялся с тобой тарелками. Это неприлично.

— Не буду, — пообещал он и снова выпил воды. — Я имел в виду совместный поход в кафе каждую неделю.

— Я не против.

— Хорошо. Только в следующий раз останови меня, если я соберусь заказать что-то несъедобное, ладно?

— Что? — ахнула я и, схватив тарелку со стола, прижала ее к груди. — Не слушай его, милая, ты самая съедобная и вкусная паста на свете. Только будь добра, не говори карбонаре, что ты моя любимица.

— Успокаиваешь пасту? — тихо уточнил Федя, подавшись вперед.