Продавцы мечтаний

И не только она.

Я обернулся, но было уже поздно. Лишь шорох кустов и качание веток выдавали то, что за мной кто-то подглядывал. Кто-то недобрый. Как и этот сад. Если там, где стоял я, следов запустения практически не было, то дальше он превращался в дремучий мрачный лес. Наверное, в таких лесах живут оборотни и лешие, а заправляет им Баба Яга или Кощей Бессмертный. Ну, или как минимум волки-людоеды. Плохой лес. Но хуже всего то, что в этом лесу не было ни волков, ни оборотней. Здесь жили люди. Грязные и злые, они убивали и ели друг друга. Плохой лес - плохие люди. Мне самое место рядом с ними.

Но я был пятилетним ребёнком, и поэтому, тяжело переведя дыхание, я покрепче сжал кулак и зашагал по тропинке к дому.

Когда я уже подошёл к крыльцу, входная дверь открылась. Меня встречала симпатичная девочка примерно моего возраста. Её аккуратное платьице было испачкано в паутине, а в правой руке девочка сжимала метлу.

– Как ты здесь оказался?
– строго спросила она. При этих словах она сделала такой жест, будто я был нашкодившей кошкой, а она хотела прогнать меня метлой.

Но я справлялся куда лучше, чем раньше. И знал, что это не сон, а Отражение... мира? Возможно. И я узнавал девочку, стоявшую передо мной, хоть на и была на двенадцать лет младше своего прототипа.

– Я не знаю. Это ты, Силия?

– Да.

– А это твоё Отражение?

– Да.

– Можно войти?

На этот раз перед очередным "Да" последовала пауза, но Силия посторонилась, пропуская меня в дом.

Здесь вовсю кипела работа. Маленькие дети трудились как настоящие взрослые, клея рваные обои и делая уборку. Детей было немного, всего четверо. И они были счастливы. Хорошо одетые и румяные, они с удовольствием трудились, восстанавливая дом. Они поприветствовали меня, а после снова взялись за работу, лишь изредка обращая на меня любопытные взгляды.

– Хочешь чаю?
– спросила Силия.

– Хочу, - кивнул я.

Девочка, уже куда-то подевавшая метлу, протянула мне выщербленную чашку, от которой поднимался пар. При этом она пристально смотрела мне в глаза, и я впервые заметил, что её левый глаз цвета стали, а правый весенней листвы. Я протянул левую руку, чтобы взять чашку, но сразу отдёрнул её, испугавшись. Мою ладонь покрывала кровь. Правая рука была испачкана кровью по локоть. Красной оказалась даже прядь волос в моей ладони.

– Хочешь вымыть руки?
– спросила Силия.

– Нет, - мотнул я головой.
– Это моя расплата.

– И ты уверен, что хочешь этого?

Я раскрыл ладонь и посмотрел на прядь волос. Орайя.

– Да.

Силия поставила чашку с чаем и строго на меня посмотрела. Хорошая девочка, правильная. Такие становятся отличницами, а после, презрев престижную работу, идут в учителя или врачи. Я хотел бы быть таким.

Но я хорошо помнил, как дети, забившиеся в дальний угол другого белого домика, умоляют меня о пощаде. Я убил их всех. Они даже не сопротивлялись, а я как мясник резал им глотки. Те, что были в яме, старались защититься, но были слишком слабы. Впрочем, их-то я не жалел совершенно. Закончив, я просто уселся на трупы и уставился в пустоту.

Как я оказался здесь? Просто перешёл в другое Отражение? Куда более симпатичное, чем то, где я собирался остаться навсегда.

Но в моей руке лежала прядь волос. И только ради этого я хотел жить.

– Ты страдаешь, - сказала Силия.

– Возможно.
– Я попробовал улыбнуться, но мне хотелось плакать.

Чтобы успокоиться, я одёрнул рубашку, и неожиданно на пол упал нож, покрытый запёкшейся кровью. Работающие в доме дети ахнули и испуганно уставились на меня, бросив все дела. Но кроме испуга в их взгляде было и нечто другое. Я бы назвал это враждебностью, если бы эти дети не были такими добрыми.

– Он другой, - строго сказала одна из девочек.
– Ему здесь не место.

– Пусть идёт в лес, - добавил мальчик.
– Там...

– Нет!
– твёрдо прервала его Силия.
– Антон добрый. Просто он запутался.
– Она перевела взгляд на меня.
– Давай выйдем, чтобы не пугать их.

Мы вышли на крыльцо и сели на ступени.

– Это не первое Отражение, которое ты видишь, - сказала Силия.

У меня перед глазами стояла залитая кровью комната, яма с трупами и воронки, полные костей.

– Третье. Но, пожалуй...
– я не договорил.
– А что вообще такое - Отражение?

– Ты уже догадался, но, если хочешь, я скажу тебе. Отражение мира. Нашего мира. Такого, каким мы, Продавцы мечтаний, его видим, к которому будем стремиться на месте Владыки.

– Значит, ты стремишься к этому? К уютному домику, где живут добрые и хорошие люди, а убийцы вроде меня бегают по лесам, убивают и жрут друг друга?

– Пока - да.

– Но это же...

Неправильно? А что правильно? Запуганные и одинокие люди на огромном кладбище? Пустой, залитый кровью, дом, в который заселятся те, кто выжил после резни? Если вообще кто-то выжил.

– Что - это же?
– спросила Силия. Строгий взгляд её разноцветных глаз вновь обратился ко мне.

– Это лучшее, что я видел, - признал я.
– Хоть это и неправильно. Это - зло. Но меньшее, чем я видел раньше. Возможно, я бы даже согласился погибнуть ради такого Отражения, но...

Но к моей ладони прилипла прядь волос. И я никогда её не выброшу.

Силия поднялась с крылечка и отряхнула подол.

– Если не будет Аларии, то смысл в тебе, как в Представителе пропадёт.
– Она на миг замолчала.
– А эта прядь?..

– Очень важного мне человека, - сказал я.

– Понятно... У тебя ещё есть время подумать, Антон. Я впущу тебя в домик.

– Я подумаю.

Глава пятая

– Одежда или смерть!
– рявкнул я, выскакивая из кустов и тыча в прохожего пистолетом.

Но вместо поднятых кверху лапок я услышал поток брани и чуть не получил в брюхо порцию свинца, пущенную из обоих стволов двустволки. Несмотря на то, что патроны были заряжены дробью, меня не зацепило. А вот кустам слева пришлось несладко. Выругавшись, я выстрелил в землю и снова ткнул пистолетом в свою жертву.

– А за такое можно и жизни лишиться, - зловеще сказал я.

Впрочем, теперь у прохожего желание рыпаться пропало совершенно: перезарядить ружьё, находясь под моим прицелом, он, конечно же, не успел бы. Повинуясь моему жесту, он бросил на дорогу разряженную двустволку, рюкзак и начал стаскивать ботинки. Смотрел он при этом зверем.

– Вернёшься через пятнадцать минут, - сказал я, когда моя жертва осталась в одних трусах.
– Заберёшь всё, что я оставлю. И, кстати, можешь обуться.