Продавец шаурмы

Ах-ха-ха! Как же здорово! Представив ''звезду спорта'' в смешных дутых штанишках, поверх красных лосин, с цветной шапочкой, усыпанной бубенчиками, я истерически рассмеялась, прямо на всю улицу, от чего несколько прохожих с явным непониманием, обернулись в мою сторону, услыхав смешки, принадлежащие какой-то ненормальной.

Зато, довольный Гриша скакал впереди меня, как ни в чём не бывало, широко приоткрыв клыкастую пасть, высунув язык, громко выдыхая, насыщенный прохладой воздух. Я же, просто обречённо плелась за медвединой, словно это не его выгуливают, а меня несчастную.

Ох уж эта неожиданная прогулочка! Подозрительно всё как-то…

А может наш Высоцкий просто затеял чего нехорошее, поэтому-то и выставил куда подальше?

''Вечеринку наркоманов…'' — предательски загудело в подсознании.

Все бы ничего, но небо озарилось яркой вспышкой желтоватого света, оповещая о скором начале дождя. Так и есть! Через пару минут с тёмного беспросветного неба посыпались первые капли летнего дождя, подгоняемы прохладным, нарастающим ветром.

Густая листва, высаженных ровной аллеей великих каштанов, бурно зашелестела над нашими головами, и я плотнее закуталась в тоненькую кофточку розовой спортивки, предварительно набросив на голову бесполезный трикотажный капюшончик.

— Гриша! Думаю, мы нагулялись, пора бы домой, дружочек!

Но у псины, походу, другое мнение было на этот счет. Громила резко тормознул, застыл, да подозрительно принюхался.

Прежде чем я сумела что-либо сообразить, да предпринять какие-либо меры на случай незапланированного форс-мажора, маламут резко дернул поводок, и потащил меня в кусты.

— Гри… — не успела даже вскрикнуть, как резво полетела на сырую землю, и по инерции поползла следом за взбесившейся ''скотинкой''.

— Стой! — попыталась встать, но мощный толчок отбросил мою хилую изголодавшую тушку прямо в лужу.

Следующее, что я почувствовала — был мощный удар коленом, а следующее, что услышала — непонятный хруст. То ли я ногу сломала, то ли просто… на что-то звучное налетела.

* * *

Прежде чем до разума наконец доперло, я осознала, что лежу в громадной грязной луже, испытывая ни с чем не сравнимую боль в области правого колена. Хотя, если бы адреналин не ударил по мозгам — возможно, боль была бы сильнее.

Попробовала присесть на пятую точку, и тут же застонала. Попыталась осмотреться — ничего важного не увидела. Точнее НИКОГО!

Псина!

Исчезла!

Напрягаю разум, вспоминая последние секунды перед падением.

Ну конечно! В кустах сидел кот!

Ужассс! Что же теперь делать!? Высоцкий меня заживо спалит на костре мести! Ну ничего… Сейчас найду. Главное ни в коем случае не паниковать! Набегается, да как миленький возвратиться! Не такой уж и маленький наш щеночек, чтобы потеряться!

Высоцкий, зараза, прям как накаркал!

— К кошкам не подпускай! — мысленно перекривляла этого мажористого

''Владыку мира'', плюнув три раза через левое плечо, да несколько раз перекрестившись.

Надо бы как-то выбираться из проклятого болота позора!

Медленно приподнимаюсь, опираясь о рядом стоящее дерево, и печально завываю словно волчонок, при виде луны, содрогаясь от жгучей боли в ушибленном колене.

Подпрыгивая на одной ноге, осторожно выхожу на освещённую дорожку в парке, пытаясь оценить степень тяжести приобретённых увечий, как вдруг от ошеломительного ужаса, невольно рот приоткрываю.

Обе ладошки прилично счесаны, а джинсы в области колен, нехило разодраны, да насквозь пропитаны тёмно-бардовой жидкостью, смешанной с глиной.

Или мне кажется… или это кусок хряща выпирает на правой коленке?

Оххх! Вот это погуляли! Чертова псина, прям вся в хозяина.

Сглотнув нервный комок в першащем горле, обтерев тыльной стороной ладони непрекращающийся слёзный поток, похромала на поиски взбесившегося злыдня, в облике мягкого мишутки.

* * *

Сколько времени прошло, трудно сказать. Наверно около часа. Дождь из мелкого моросящего ливня, превратился в реальный антарктический водопад. Одежда насквозь промокла, а всё тело, в тандеме с нарастающей болью, сковал дикий холод.

Похоже, я заблудилась.

Обшарив каждый кустик парка, каждую травинку и соринку, я так и не нашла пса. Нашла только пьяного бомжа, который что-то безрадостно пробухтев в мой адрес, укутался целлофановым пакетом, да сладко засопел под монотонную мелодию летнего дождя.

Всё же, решив сгинуть от рук персонального демона, чем от лап какого-нибудь ночного головореза-маньяка, я всё же решила прекратить поиски и направиться сразу на казнь. Чего медлить-то.

Ещё пол часа несчастных скитаний в поисках дороги к дому, пролетели на одном морозном придыхании, и я, наконец, увидела знакомую уличку, по которой кое-как до хромала до ''усадьбы Высоцкого''.

Смертельная боль в ноге с каждым шагом, простреливала во всё новую область, продрогшего до самых косточек, измученного тела. То в ребро, то в живот, то в пятку.

Честно, подумывала над тем, что заражения крови не избежать. При моем-то копеечном бюджете, скорей всего, ждет самая настоящая ампутация. А что? Ни лекарств, ни доктора мой худощавый кошелёк ни в коем случае себе позволить не может. Так что лучше пусть Высоцкий скорей убивает. Сил уже больше нет мучиться.

В изорванных джинсах нащупываю ключи, открываю ворота калитки, запрыгиваю в дом.

Оййй! В голове словно ураган образовался… — наваливаюсь на фонарный столб, тем самым, препятствуя очередное грандиозное падение.

Передохнув, продолжаю ползти к входной двери, мысленно придумывая что буду говорить перед смертью.

Наваливаюсь тыльной стороной ладошек на дверную ручку, как вдруг, ощущаю, как улетаю вместе с дверью в прихожую, повиснув на той самой ручке, как жалкий слизняк.

— Какова чёрта вы так долго?? У тебя что, телефона не… — но парень, словно забывает то, что хотел прогорланить ''виновнице торжества'', так как его ледяное мраморное лицо вдруг искажается настоящим огненным ужасом, — М-Мария… Что ты… Что произошло??

— Я… Я… Прости! Гриша… Гриша… он сбежал.

Но Максим вообще походу не слушает то, что я так старательно пытаюсь донести своими дрожащими губами, захлебываясь горькими слезами боли, а как вкопанный смотрит сначала на мои окровавленные колени, затем на заплаканные глаза, с разменной тушью в виде чернющих фингалов под ними. Дальше, в полнейшем молчании, просто, подхватывает на руки, крепко прижимает к пылающей груди, и быстро несёт на кухню.

Глава 16