Product placement - Технологии скрытой рекламы

Я машинально съела кусочек, потом второй, третий...

– Понравилось?
– обрадовалась девочка.

– Ну вкусно.

– Возьмите на ужин упаковочку.

– Да у меня есть котлеты.

– Сунете в холодильник, пригодится.

Девушка была мила, «Золотой петушок» показался свежим, и я решила не огорчать студентку, зарабатывавшую на рекламе. Наверное, ей платят процент от выручки.

– И стоит недорого, - выдвинула конечный аргумент промоутер, - всего шестьдесят девять рублей килограмм. Вон немецкий аналог лежит по сто сорок.

– Давайте филе, - решилась я, - хоть и не люблю продукты в панировке, но один-то раз можно.

– Потом еще придете. Хотите совет?

– Ну давайте.

– Смотрите не перепутайте, мы называемся «Золотой петушок».

– Поняла уже.

– А еще есть «Бодрая курица», ее не берите, там одна химия.

Я улыбнулась, курица она и есть курица, две ноги, крылья и спинка. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что наши цыплята нравятся мне намного больше, чем холестериновые окорочка, прибывающие из Америки. Дома я незамедлительно бросила маленькие котлетки на сковородку. Пришлось признать, девушка не обманула, ужин приготовился через десять минут. Крайне обрадованная тем, что мне не придется припасть к плите на целый час, я пошла в ванную, умылась, натянула уютный халатик, вернулась на кухню и обнаружила там пустую сковородку и весьма довольного Ленинида.

– Вкусно ты, доча, готовить стала, - одобрил папенька, щурясь, словно греющийся на солнце сытый кот.

– Ты съел наш ужин, - налетела я на Ленинида,- никому не оставил.

– Да?
– изумился папенька.
– Прям не заметил. Ам, ам - и готово. А чего там есть-то? Само проскочило!

Я уставилась на крошки панировки, сиротливо маячившие на тарелке. Да, похоже у «Золотого петушка» есть один изъян: его изделия слишком вкусные и потому станут моментально исчезать. Теперь вопрос: окажись Ленинид в супермаркете, стал бы он пробовать «рекламные кусочки»? Конечно же нет, никогда бы не узнал про «Золотого петушка». Ей богу, мужчины из-за своей глупой упертости и нежелания узнать новое многое теряют!

В приведенном отрывке бренд «Золотой петушок» вплетен в часть романа, интегрируясь в сюжет произведения. Подобный прием логичен в этом романе, ведь бренд «Золотой петушок» включен в название произведения. Однако по ходу произведения встречаются также и упоминания продуктов продвигаемого бренда:

Олег погладил меня по голове:

– Ладно, все позади, но ты все же имей в виду, что в жизни много жестокого и гадкого. Это тебе не филе из «Золотого петушка».

– Ты о чем говоришь?
– не поняла я.

Олег улыбнулся:

– Небось в названии ошибся. Ну эти кусочки, кстати довольно вкусные, которые ты иногда жаришь, курица, «Золотой петушок».

– Ну и что?

– Вот с ними просто, раз - и пожарил.

– Все равно не понимаю о чем ты?

– Люди, придумавшие бега, очень хитры, - рявкнул Олег, - тебе просто повезло, что из тебя самой не сделали филе. Был бы тебе «Золотой петушок»!

Я все равно не поняла, при чем тут замороженные полуфабрикаты, но больше расспрашивать не стала. Если Куприн злится, его лучше не трогать.

В некоторых случаях бренд, интегрированный в литературное произведение, может становиться его Героем. Проходя через все произведение, бренд-персонаж прочно проникает в сознание читателей, моделируя образцы поведения н формируя прочную эмоциональную связь с читателем. Таким милым и обаятельным персонажем-брендом стал кот Кларитин в романе Г. Куликовой «Блондинка за левым углом».

– Завтра я буду знать точнее свой распорядок, и мы все-все распланируем!
– с оптимизмом добавила Лайма.

– И ты перевезешь ко мне свои вещи? Любимую чашку, кактусы, кошку...

– У меня аллергия на кошек, - мгновенно среагировала Лайма.

– Но в принципе ты согласна?

– Да, милый, да!

Исчезнувшего куда-то Корнеева Лайма через минуту обнаружила прямо у себя за спиной. Женщины, которые проходили мимо, обстреливали его взглядами, и если бы каждый такой выстрел производил шум, пришлось бы затыкать уши.

... К груди Корнеев прижимал насмерть перепуганный подарок месяцев полутора от роду. Подарок открывал розовый рот и почти беззвучно кричал. Лайма испуганно отступила:

– Нет, только не это! Немедленно отдай его кому-нибудь. Ты задушишь беднягу!

– Его нельзя отдавать, - покачал головой Корнеев.
– Это наш пропуск к Сандре Барр, неужели ты не понимаешь? Мы с этим котом сможем проникнуть даже в гостиницу. Так что возьми животное и хорошенько о нем позаботься.

– Да я же пытаюсь тебе объяснить, глупая голова! У меня страшная, страшенная, страшнейшая аллергия на кошачью шерсть. Вот увидишь, что сейчас со мной будет. Раз он нам так нужен, придется тебе самому о нем заботиться.

– Да ты что, Лайма!
– завопил Корнеев во всю глотку.
– Он же маленький еще!

– Не бойся, он вырастет, - ободрила она.

– Но маленькие коты ужасно шустрые!
– продолжал разоряться Корнеев.
– Он станет играться компьютерными шнурами! И тогда я его прикончу.

При этих словах котенок извернулся и мертвой хваткой вцепился грядущему убийце в рубашку. Корнеев взвыл и стал безжалостно отдирать его от себя. Смотреть на это зверст во было невыносимо.

– Дай сюда!
– Лайма подбежала и отцепила коготки oi ткани, потом нежно прижала котика к себе и начала успокаивать.

Когда они сели в машину, из глаз у нее уже текли слезы, а нос стал похож на сливу.

– В аптеку!
– скомандовала она, и Корнеев ударил по газам.