Проект Х

– Нет, Дардские горы. Оттуда я родом.

– Горец? Не слыхал еще про таких. А имя - Петр, русское.

– Тебя Вячеслав зовут?

– Да.

– Ердея знаешь?
– Неожиданно спросил Петр.

– Тебе какое дело?
– уклончиво ответил я. Мало ли...

Лысый тюремщик лишь довольно склонил голову, не отрывая от меня проницательного взгляда.

– Забудь про него. Никому ни слова, понял? Даже под пыткой, тебе же лучше будет.

– Понял. Забыл.
– Задумчиво протянул я. Не к тебе ли Мадху бегал, а Петруха? Не прост ты, горец. Но лучше догадки свои при себе держать, а то урежут язык, запросто. Дела тут серьезные, судя по всему.

– Так что за - пожрать, выпить и закусить?
– Вернулся я к более актуально-нейтральной теме.

– Сейчас.
– Петр встал и прошел к шкафчику у стены. Вскоре на столе возник роскошный натюрморт, украшенный парой стаканов и небольшой, мутноватой бутылью с чем-то прозрачным, укупоренной вырезанной из деревяшки затычкой. Уже знакомая грудинка, черный хлеб и чеснок, круг кровяной колбасы, кусок брынзы, ломоть копченой красно-алого, жирно блестящего рыбьего балыка, пучки незнакомой зелени и родного до слез зеленого лука.

– Это чего? Хавчик зеков? Тогда я у тебя пропишусь на постоянку.... Или надзирателей так кормят?

– Нет. Я по дереву, кости работаю. Времени хватает. Вот и ...

– Ладно, давай, выпьем за знакомство, Петр, прости, не знаю как тебя по батюшке.

Он щедро плеснул густой, ароматной жидкости, наполнив до середины стаканы, и поднял свой. Молча чокнулись и залпом опрокинули в глотки. Ухххх. Не то, что горло, поток раскаленной лавы медленно протек до самых кишок, заполняя все тело. Вещь. Даже закусывать не тянет, но надо, иначе развезет быстро.

– Хорошо пошла. Из чего делаете?
– Понять, что пили не водку, труда не составило, а дальше стопор - не похоже ни на что.

– У нас, в горах делают.

– Ого, дальний путь эта бутыль проделала или Дардские горы недалече?

– Неделя пути.
– Скупо откликнулся Петр, наливая по новой. Лихо. Умеет пить, мужик, уважаю. Я сам к напивону не склонен. Так что со второй тормозну пока.

– Скажи мне Петр, зачем меня сюда запихали и чего дальше ждать?

Тот не спеша, красиво выцедил второй стакан, задумчиво уставясь в потолок созерцал там нечто и лишь минуту спустя, когда я уже и ждать перестал, ответил.

– А ничего не будет. Вот допьем и на боковую. Спать.

– Ну, тебе виднее.
– С сомнением протянул я. И словно в воду глядел.

За дверью раздался шум, а потом в нее громко заколотили. А так как Петр не спешил не то что открыть, а просто откликнуться, то стук стал еще настойчивей и громче, да еще и крики присоединились.

– Эй, тюрьма, отрывай! Приказ!

Выпив еще стакан и зажевав кусок балыка, Петр таки поднялся с тяжким вздохом и подошел к двери.

– Кто там долбится посреди ночи?
– Прорычал в ответ.

– Эй, Петро, открывай, старшой велел арестанта на допрос привесть.

– Посреди ночи? Обойдется. Завтра пусть допрашивает. А седня спать пора. Вот так ему и передай.

– Ты чего, лысая бошка, сдурел совсем или пропил последний ум? Старшой велел! Слышь?!

– Мне твой старшой не начальство, так что не егози. А вот за башку - ответишь, обещаю. И пошел вон - еще раз стукнешь, придушу как кутенка.

Медленно прошел к столу, снова налил и, неожиданно весело подмигнув мне, заглотил и третий стакан. Не поддержать было грешно, так что я выпил тоже до дна. Ух и ядреная вещь! Не, я без закуси не могу, да и вкусно все. Одно понятно - собеседник застольный из Петра никакой. А вот тюремщик просто замечательный, лучше и не придумаешь. Наевшись мясом от пуза и капитально набравшись алкоголем, я уже и сам не запомнил, как переместился из-за стола на нары в камере. Спать....

Утро встретило меня новой порцией громкого и настойчивого грохота в дверь. Так, и что теперь? Сквозь полусон расслышал тяжелые шаги Петра-Гиви, скрежет замков и засовов. Страшно. Пришли за мной. Что дальше? Конечно. Вот так в открытую - днем в наглую прирезать или застрелить уже труднее, хотя, что я знаю о здешних порядках?

Дверь камеры закрыта, оконце поднято - оставалось только ждать, напрягая слух. Из-за стены доносились обрывки шумного, на повышенных тонах разговора. Ого. Ладно.

Обулся, надел и застегнул куртку, встал, готовясь принимать 'гостей'. Мало ли... Но растерянным или подавленным они меня не увидят - хороший понт дороже денег. Щелчок замка и дверь отлетела, с грохотом ударив по стене. И в тот же миг в камеру ворвались... Не может быть! Глазам своим не верю!

Я стоял растерянный и пораженный, не в силах увязать увиденное с ожидаемым.

– Славка, дружище!
– Живой и невредимый Валерка Бобров порывисто обнял меня, непрерывно продолжая сыпать словами.
– Мы, как только узнали, сразу сюда! Живой, чертяка, а мы-то думали...

– А я что думал?
– Наконец смог что-то брякнуть и я.
– Как вы здесь? Откуда? Бандиты...

– Кхм, - оборвал наши излияния и откровения тюремщик, - долго в камере будете торчать? Вон, боец стоит, топчется, ему приказ Ертарова к старшему караула сопроводить, срочно!

– О, извините, - чуть смущенно затараторил опять Бобр, - конечно, спасибо, что пустили нас. Все-все, мы уходим. Слав, пошли скорее, чего тут на самом деле... кхм...

Ничего не понимая толком, я только и смог кивнуть и взглядом попрощавшись с Петром, выбрался на двор. Прощай тюрьма. Черт, а ведь эта ночь вышла далеко не худшей в моей жизни, кто б подумал. Обязательно надо будет заглянуть потом к горцу-дарду, заодно и ниточка к Ердею и Сашке... Я огляделся по сторонам. А солнышко как высоко забраться успело и припекает... Долго я спал и никто не потревожил... Удивительно.

И никакого конвоя на этот раз. Мы просто шли, оживленно болтая, точнее, болтал Бобров. И никаких приказов - 'руки за спину', тычков в спину, кроме дружеских похлопываний, и уж тем более никаких запретов на разговоры.

– Слав, ты не переживай. Все нормально будет у тебя. Счас отпустят, понимаешь!? Пойдешь с нами. Устроим пир горой! Мы тут успели уже пристроиться, хе, неплохо, я тебе скажу...

На этом бурная речь друга оборвалась - мы дошли до порога караулки. Ребята остались во дворе, их таки не пустила охрана, а я несколько все же волнуясь, толкнул знакомую дверь и увидел господина Вострикова Илью Павловича. Сегодня лицо его пусть и не светилось дружелюбием, но все же... На столе сразу заприметил и пояс, и ружье с патронташем, и документы.