Проект "Ковчег"

– Так точно! Понял, товарищ капитан государственной безопасности! И на Никифорова не думайте ничего, это я ему сказал, чтоб он, если что, говорил, что он сбил. Я думал, так лучше будет. Чтоб не арестовали его. Он же у немцев в тылу был.

– Саш, ну ты же вроде умный парень, сам же рассказывал, сколько видел окруженцев, идущих к своим. Если их всех арестовывать, кто воевать будет? Одни будут сидеть, другие охранять, а на фронте кто врага бить будет?

Сашка почесал затылок, да, не прав он оказался, не так все просто здесь, как ему в свое время Лизин рассказывал, и в фильмах показывали. Да и вообще все, что он пока видел, не соответствовало, его представлениям об этом времени. И НКВДшники никакие не страшные, такие же люди, как и в его времени, вон тот же Волков, нормальный мужик, суровый правда на вид, но в то же время и пошутить может и с женой и дочкой с какой любовью по телефону разговаривал. Да и Сталин оказался не таким уж ужасным, правда чувствовалась от этого человека какая-то дикая энергия, заставляющая находящихся рядом с ним людей, прислушиваться к каждому его слову.

Размышления не отвлекали Сашку от дела. Он подошел к вертолету, отодвинул ветки и приподнял кусок маскировочной сети, открыв доступ к дверям грузового отсека. Внутри осталось все, как было, никто в кабину не заглядывал, а если и заглядывали, то положили все, как было. Сашка в первую очередь достал оружие и отдал его Волкову. Тот тут же завернув автоматы в брезент, взятый из кузова полуторки, убрал их в эмку. Ящики с патронами медикаменты и оборудование для связи, тоже погрузили в полуторку. Места в кузове машины осталось совсем мало, но Волков заглянув туда, сказал, что бойцы, потеснившись, поместятся. Сашка, закрыв грузовой отсек, начал возвращать маскировку на место, но Волков его остановил:

– Оставь, сейчас Тихонов с бойцами подойдет, они все сделают, у тебя все равно, как надо не получиться. Сашка, пожав плечами, отошел от вертолета. Не прошло и пяти минут, как появился Тихонов. Волков, отдав сержанту распоряжения, махнул Сашке рукой, чтоб он садился в эмку. – Давай переодевайся, и поедем, времени совсем нет.

Парень быстро сменил свой камуфляж на выданную ему непривычную гражданскую одежду. Серые шерстяные широченные брюки, белая сорочка с распашным воротом на пуговицах, надевающаяся через голову и какой-то бесформенный пиджак под цвет брюк. Видимо неизвестный Литвинов пожертвовал ему свой выходной костюм. Хотя Сашка прекрасно понимал, что такая жертва была не ему, а неизвестной пока Лене. Тем самым незнакомый парень, отдавший ему костюм, вызывал у Сашки противоречивые чувства благодарности за одежду и неприязни за Лену. Глупо, конечно, но парень ничего не мог с собой поделать. Вместо бушлата теперь на Сашке красовалось черное пальто ниже колен с огромным воротником и двумя рядами пуговиц. Шапку и обувь парень оставил свои. Ботинок просто не было, а вот шапка была, но надевать ее Сашка не стал, уж больно она была несуразная, какой то меховой пирожок.

Капитан посмотрел на Сашку, усмехнулся, шибко нелепо выглядел парень, и залез в машину. Александр, свернув свои вещи, положил их на заднее сидение машины и взгромоздился, путаясь в полах пальто и ругаясь себе под нос, следом за капитаном.

– Никифоров пока останется на аэродроме, под присмотром моих людей, его покормят и устроят, так что за друга своего не переживай. На базу твою, скорее всего, он полетит с нами, пока мы там будем, те, кому это положено проверят его, запросят личные дела из части и училища, а там уже переведем его к нам.

– К вам в НКВД? Он же летчик!

– К нам в НКВД, - «к нам» капитан особо выделил голосом, - я думаю, товарищ Сталин отдаст тебя под мое командование, а значит и летчика тоже. Но об этом пока говорить рано, вечером видно будет. Ты же не против?

– Буду только рад! Но я же не гражданин СССР и не комсомолец, разве мне можно в НКВД служить?

– Да, Саша, знатно вам там голову заморочили. Можно. Получишь советское гражданство, принесешь присягу и служи. Товарищ Сталин сам с тобой хотел на эту тему поговорить, это я поторопился с разговором. Просто хочу, чтобы ты обдумал, как видишь свое будущее до разговора с Иосифом Виссарионовичем. Теперь дальше. По приезду в Москву разгрузимся в Кремле и поедем ко мне домой. Для всех, включая мою семью, ты мой родственник с Украины, здесь в эвакуации. Родители погибли. Чтобы не путаться, можешь называть свои настоящие личные данные, кроме места и времени жительства. У меня пообедаем, поспишь и вечером нам с тобой нужно быть у товарища Сталина. Дальше, как прикажут.

– А может не надо к Вам? Что я Вам мешать буду? Я могу и у Вас в кабинете перекантоваться.

– Ерундой не занимайся, не помешаешь ты нам, у меня квартира большая, целых три комнаты и даже санузел есть - в голосе капитана прозвучала гордость, - да и не жить же ты у меня остаешься.

Сильно отнекиваться Сашка не стал, ему и самому было жутко интересно, как живут сейчас люди вне войны, да и, положа руку на сердце, очень Сашку заинтересовала дочка капитана, судя по всему его ровесница. Но и некоторая робость одолевала парня. Как себя вести, о чем говорить, а если его начнут расспрашивать о прошлом? Но тут Александр понадеялся на капитана, что тот сможет пресечь неудобные вопросы.

Обратная дорога прошла без приключений. Расстрелянная машина была вытолкнута с дороги в кювет, трупов советских командиров в ней уже не было, значит, капитан сообщил о находке кому надо и меры были приняты. Только вот когда успел? Наверное, поручил Тихонову, когда снимал его с охраны вертолета. На блокпосте у них все так же проверили документы, город тоже не вызывал никаких эмоций, дорога аэродром Кубинка – Кремль становилась для Сашки привычной и рутинной. Только усталость уже давала о себе знать. Все-таки почти сутки на ногах, на нервах – перелет, бой, разговор со Сталиным. Сашка буквально валился с ног.

Разгрузились в Кремле быстро, так же вдвоем, не подпуская к грузу посторонних и выставив у помещения, куда все сложили, охрану. Больше никаких дел в Кремле не было и они сразу же отправились домой к Волкову.

Леночку Волкову с самого утра разбирало любопытство, вызванное странным звонком отца. Зачем ему понадобилась одежда Кольки Литвинова? Колька, конечно, без разговоров отдал Лене, к которой неровно дышал еще с начальных классов, свой выходной костюм и пальто. Отец забежал за вещами буквально на несколько секунд, буркнув на ходу, что на обед обязательно приедет и не один.

Нехитрый обед они с мамой давно приготовили – пожарили картошку и замариновали селедку с луком в уксусе. Готовить приходилось из того, что выдавали отцу на службе, и разносолов в доме Волковых давно уже не было. Продукты на рынке были очень дорогие, а в магазинах на полках было пусто. Да и сами магазины начали открываться только вчера и то не все. А до этого из-за возникшей в городе паники, связанной с эвакуацией предприятий и государственных учреждений, все было закрыто. Даже занятия в школе отменили. Правда, Колька утром сказал, что уроки начнутся завтра. Кстати, надо добежать до школы, разузнать все как следует, все-таки она комсорг их 9-го класса и должна быть в курсе происходящего. Наверное, надо прямо сейчас и сходить, заодно немного отвлечется от мыслей о неизвестном госте.

Вообще у них в доме редко бывали знакомые отца. Все его друзья остались на Дальнем Востоке, а в Москве отец почему-то близко ни с кем не сошелся. Зато их с мамой и папой однажды пригласил к себе в гости на дачу сам Сталин. Иосиф Виссарионович Лене очень понравился. Он много шутил, расспрашивал Лену про учебу и друзей. Только Лена очень стеснялась. Зато сколько потом разговоров было в школе.

Лена накинула пальто и вышла из дома, крикнув маме, что побежала в школу узнать, когда начнутся занятия. Школьный двор, обычно оживленный, был непривычно пуст. Лена зашла в здание, эхо ее шагов гулко разносилось по безлюдным коридорам. Девушка подошла к директорскому кабинету и осторожно постучалась в дверь, боясь громким звуком нарушить эту неестественную тишину. Из-за двери раздался невнятный звук, то ли вскрик, то ли всхлип. Лена постучала еще и, решившись, приоткрыла дверь. Их директор, Елена Петровна была в кабинете, она стояла у окна, опустив плечи, никак не реагируя на тихий скрип открывшейся двери.

– Елена Петровна, здравствуйте, можно к Вам? Учительница вздрогнула и, неестественно выпрямив спину, повернулась к девушке заплаканным лицом. – Елена Петровна, что-то случилось, с Вами все в порядке?

– Здравствуй, Леночка, все хорошо, ты что-то хотела? – слово «хорошо» вырвалось из груди Елены Петровны полузадушенным то ли вздохом, то ли всхлипом, при этом она попыталась прижать руки к груди и Лена увидела в руках женщины серый квадрат похорнки. Девушка бросилась к любимой учительнице, обняв ее, и сквозь слезы повторяя: