Проект "Ковчег"

Доложили в Москву, что задание приняли к исполнению и стали готовится к вылету. Техники уже привычно вешали на подвесы пусковые блоки с ракетами, проводили предполетный осмотр машины. А Сашку бил мандраж, это был его первый реальный боевой вылет. Это не спящих гансов из темноты расстреливать и не по бомберам незаметно бить. Тут придется атаковать хорошо защищенное от атак с воздуха сооружение, четко выдерживая курс, чтобы не сбить прицел стрелку-оператору. Да, что говорить про Сашку, даже понюхавшего пороха Петра лихорадило. Видя такое состояние пацана к парням подошел Волков:

– Саня, ты как? Может, откажешься от задания?

Сашка удивленно посмотрел на майора:

– А Вы считаете, что я могу отказаться?

Владимир Викторович замялся, ему было не по себе отправлять вот этого совсем мальчишку практически на смерть и он искал для себя возможности отменить задание:

– Ну, можешь… Ты же еще даже присягу не принимал, - это действительно было так. В той спешке, которая была в каждый их прилет в Москву о присяге просто забыли.

– Принимал. Когда мобилизован был по приказу генерал-лейтенанта.

– Ну так это же там.

– Какая разница, Владимир Викторович, Родина то одна. Да и не откажусь я в любом случае.

Волков молча пожал Сашке плечо и, развернувшись на каблуках, ушел из ангара. Всем вокруг этот вылет казался неимоверной авантюрой, но и приказ Сталина люди прекрасно понимали, сейчас требовалось любыми путями сбить темп немецкого наступления, потянуть время до подхода резервов из глубины страны и в то же время не дать подтянуть эти резервы врагу.

А вертолет уже был готов. Техники подняли его на поверхность и парни заняли свои места в кабинах. Никифорова удалось только несколько часов погонять на тренажерах, как оператора вооружения, в том числе и на С-13, но этого было ничтожно мало, поэтому к цели придется подходить на минимальное расстояние в километр, ближе уже опасно, можно пострадать от собственных ракет, а дальше можно и не попасть. В общем, операция была построена на сплошных допущениях и в надежде на везение, впрочем, как наверное все подобные вылеты в сорок первом. Но шансов на успех у них все-таки было больше, чем у парней из бывшего полка Никифорова при бомбардировке аэродрома, где выжил он один.

Внизу привычно проносился ночной лес укрытый снегом. Миновав расчетную точку, Сашка начал забирать южнее, вот внизу мелькнула полоса Минского шоссе и появились линии рельсов.

– Петя, готов?

– Готов, Саня.

– Выхожу на боевой.

Немцы их не ждали. Вообще. Им, видимо в голову не могло прийти, что странный звук авиамоторов приближающийся с запада, это по их душу. Вот парни подошли на дистанцию атаки и Никифоров произвел пуск. Машина просела, Сашка еле-еле удержал вертолет, хорошо шли на пониженном режиме иначе гробанулись бы от собственных пусков. Ракеты пятью огненными стрелам отошли от вертолета и впились в опору моста. Взрывы! Ну? Что? Да! Есть! Железобетонная опора разлетелась осколками и два пролета моста рухнули в реку. Но мост двухколейный, нужно разбить опоры еще с одной стороны. Проход над целью! Разворот! Сашка не заметил, как прохрипел Петру пересохшим горлом:

– Дааавай!!!

Еще росчерки пусков и вторая опора с пролетами валится вниз. Дааа!!! Но немцы пришли в себя, в сторону вертолета потянулись лучи прожекторов и нити трассеров от спаренных зенитных пулеметов. Одна из них воткнулась в машину. Частая дробь попаданий. У Сашки замирает сердце. Сбили?! Нет! Все нормально, можно уходить мост уничтожен, видео и фотосъемка велась, подтверждение есть. Тут в наушниках послышался заикающийся от переизбытка адреналина голос Петра:

– С-Саня, у нас еще д-десять ракет, давай по автомобильному м-мосту ударим?

Заманчиво. А вдруг спросят за лишний расход невосполнимого боеприпаса? А да и черт с ними!

– Давай! – Сашка довернул вертолет на боевой курс в сторону шоссе, - Только делаем один заход, потом домой, а то боюсь сейчас сюда люфтов по нашу душу вызовут, да и пвошники уже ворон считать не будут.

– Заметано!

Все десять ракет легли вдоль моста. Может какие-то и прошли мимо, но в море пламени, дыма и кусков бетона этого было не разобрать. По вертолету опять простучали пули. Машину тряхнуло, но моторы работали нормально, управление тоже не пострадало. Все пора домой. Задание они выполнили и даже перевыполнили. Сашка ушел на северо-запад, прижимаясь, как можно ниже к лесу. Истребители противника так и не появились, а может и появились, но их не нашли. В общем до базы добрались нормально.

Посадка и тишина, наступившая после того, как остановились винты резанула уши. Сашка открыл кабину и вдруг понял, что вылезти из нее он не может, просто не слушается тело. Когда летел, он этого не ощущал, руки и ноги автоматически выполняли привычную работу, а вот сейчас отказались. Даже стащить шлем не получалось. Видя, что Сашка не вылезает к кабине ринулись встречающие их техники и Волков. Расталкивая всех, подскочил, обежав вертолет, Никифоров:

– Саня, ты что?! Ранен?!

А ему вдруг стало смешно. Он нервно хихикнул, а потом расхохотался:

– Ранен? Да нифига! Не поверишь, руки-ноги не слушаются. Не получается пошевелиться, - и Сашка опять зашелся в смехе. На лице Петра тревога сменилась недоумением, потом он тоже стал подхихикивать и вот они вдвоем ражли во весь голос, до слез, до икоты. Хохотали, радуясь, что живы, что сделали то, во что даже сами не верили, их веселили непонимающие лица техников, бессилие Сашки и, как оказалось пустая, тревога Никифорова. А у вертолета молча стояли и смотрели на стекло кабины стрелка-оператора, покрытое кляксами пулевых попаданий и паутиной трещин Миль и Волков. Подняв взгляд они увидели точно такие же кляксы и на Сашкином блистере. Михаил Леонтьевич посмотрел на майора и покачал головой, парни не понимали, что вернулись с того света невредимыми, а вот конструктор и повоевавший майор все отлично осознавали.

Александр маленько отошел от всплеска адреналина и кое-как выбрался из кабины. Морозный воздух холодил вспотевшее лицо и спину. Немного пройдясь, поприседав и поделав наклоны, Сашка подошел к Петру:

– Петь, на второй мост надо сейчас лететь. Скоро немцы прочухаются и усилят ПВО по всей железке. У них единственная магистраль осталась на Смоленск и Москву и завтра нас там будут ждать горячо и с нетерпением.

– Согласен, Сань. А ты как, сможешь?

– Смогу. Пока на адреналине, смогу, - Сашка хотел добавить, что завтра его под угрозой расстрела не заставить куда-то лететь, но не стал. Во-первых если не доделать работу сегодня, он сам полетит и заставлять его никому не придется, а во вторых ни к чему было об этом говорить, еще подумают, что он трус.

– Ну, тогда давай слетаем, о чем разговор.

Сашка подошел к Милю.

– Михаил Леонтьевич, надо еще ракеты вешать. Второй мост сегодня уничтожать надо.

Миль с Волковым удивленно уставились на него:

– Саша, ты машину видел? Она же, как решето!

– Сюда же нормально долетели. Пусть ребята жизненно важные узлы проверят и ракеты готовят. Завтра нас там будут ждать, - повторил он свои доводы для Волкова и Михаила Леонтьевича.

– Хорошо, - и Миль начал командовать техниками. Времени было не так уж и много для подготовки еще одного боевого вылета. А пока механики готовили машину Сашка с Петром в уголке мастерской молча пили чай. Разговаривать не хотелось. Адреналин начал отпускать и идея со вторым вылетом уже не казалась такой уж хорошей. Но дело закрутилось и отыгрывать что-то назад было поздно. Через два часа техники доложили о готовности. Сашка за это время, пригревшись на стуле, закемарил. Никифоров тоже клевал носом. Но как только оба услышали о том, что можно лететь, сон сняло, как рукой. Парни заняли свои места в кабинах и ушли на второй боевой вылет.

Миль и Волков не стали спускаться под землю, решив остаться ждать возвращения вертолета на воздухе. То что дело было горячим они поняли по избитой машине, но вот в подробности ни Александр ни Петр их не посвятили, доложив только о том, что задание выполнено. Сашка еще отдал майору карту памяти с аппаратуры фотовидеофиксации, заменив ее на новую.

– А ведь ему было страшно лететь второй раз. Еще страшнее чем в первый, - произнес Миль, задумчиво глядя в небо, как бы про себя.