Проект С.А.Г.Р.А.

Это пока, на сегодня. А завтра мы решим окончательно. Нет возражений. Тогда все, мы можем отправляться. Вещи наши уже принесли, лимузин нас ждет.

Ладно, ладно, не пугайся, здесь – не Мадрид. У нас здесь все просто. Ты быстро привыкнешь. И не беспокойся из-за мелочей, я уверен, тебе все у нас понравится.

Питер излучал полный оптимизм – как это было ему всегда свойственно. Но я не мог не обратить внимания, что его волосы несколько поредели, и морщин на его лбу заметно прибавилось. Что же, сейчас проще ему поверить, а дальше посмотрим. В любом случае, он все тот же Питер, и он во мне нуждается. А у меня нет оснований ему не доверять – хотя с нашего первого знакомства и прошло уже немало лет.

Что же, будем надеяться, что все пойдет как надо. Хотя о некоторых вещах надо будет потом особо подумать, но Питеру пока не надо об этом знать. Просто сделаю вид, что пока мне все понятно и я готов выслушать все, что он мне должен сказать. И пока он не высказался полностью, лучше не задавать ему лишних вопросов. В конце концов, я еще не принял его предложение – и надо хотя бы понять, в чем он на меня в особенности рассчитывает. А также, как это соотносится с моими интересами. И странно, что он пока об этом никак не упомянул.

Питер как будто проник в мои мысли.

Рональд, ты, наверное, думаешь, почему я не спрашиваю тебя о твоих делах. На самом деле, ты, конечно, понимаешь, что нашего старого знакомства недостаточно, чтобы быть полностью уверенными друг в друге. И, конечно, с того времени прошло немало лет, и мы изменились за это время. Мы оба, мы не могли не измениться. И было бы странно, если бы это было не так.

Но, Рон. Я верю в человеческие отношения, и эта вера меня никогда не подводила. И ты тот человек, которому я могу доверять. Знаешь, я ведь к тебе присматривался, еще в те годы. И я думал: вот если бы у меня был такой брат.

Но у тебя же был брат! Брат-близнец, насколько я помню. Кажется, я его видел как-то раз.

Не думаю. Он учился на философском факультете, потом занялся теологией.

Принял сан?

Возможно, но мы давно не общаемся. Просто так сложилось, что мы и росли врозь, нас разделили еще в раннем детстве.

А о тебе я много слышал и потом. О твоих успехах, о твоей карьере. И потом, ты конечно понимаешь – чтобы предложить тебе ответственную должность в САГРА, одного моего личного мнения – каким бы высоким оно не было – все же недостаточно. И наши люди, разумеется, наводили о тебе справки. И они сформулировали свое мнение.

И ты его видел?

В форме довольно развернутого резюме – да. В целом, в главном, мы совпали, поэтому мне не было нужды вдаваться в детали. И поэтому – ты здесь, и когда я говорю с тобой о твоей будущей работе, поверь, я учитываю и твои интересы. В этом и основа моей уверенности, что ты обязательно будешь с нами.

Плюс – наличие тех проблем, о которых ты мне говорил еще на прошлой встрече.

Ну да, конечно, но ты знаешь, обстановка так быстро меняется… и я хочу, чтобы ты прежде побеседовал с Солом…

Сол, это…

Он ведет те проекты, которые для нас имеют первостепенное значение. Теперь – и для тебя тоже. Поэтому – мы с тобой пока эту сферу не затрагиваем. Пока! Пока мы не обговорим и не решим твои личные вопросы.

Хорошо, я согласен. Пойдем по твоему распорядку. И будем надеяться, что все пойдет как надо.

Я знал, конечно, что «все, как надо» никогда не бывает. И уже сама ситуация с Питером не могла не наводить на определенные соображения. Нет, не все ладно. Но придется разбираться уже по ходу дела. И это будет не просто. А кое-что я начал понимать уже по прилете, прямо в аэропорту Аликанте.

Самолет сел, стюардесса провела нас с Питером и еще несколько человек с нашего рейса прямо в ВИП-салон аэропорта.

Выпейте кофе, ваши вещи сейчас принесут.

Пойдем присядем вон там у окна.

Я последовал за Питером. ВИП-салон был просторен, панорамные окна выходили прямо на поле аэродрома, играла тихая музыка. Питер опустился в мягкое кожаное кресло и указал на место рядом с собой. Соседние с нами кресла уже занимали другие пассажиры с нашего рейса.

Но я замешкался, что-то меня тревожило.

Ну да, еще только входя в салон, я заметил резкую, мигом ускользнувшую гримасу на лице старшего клерка, перебиравшего бумаги за стойкой. Что-то его явно насторожило, он прямо впился глазами в дисплей компьютера перед ним. И перед этим как-то странно, красным, отсвет упал на пуговицу его блейзера – явно от сигнальной лампочки у него прямо под стойкой.

Он резко повернул голову – в противоположном конце салона открылась неприметная дверь, в ней показался плечистый господин в твидом пиджаке, который он уже успел расстегнуть. За ним показалась фигура полицейского в форме..

Клерк слегка кивнул им, выхватил из-под стойки планшет и поспешил навстречу нашей группе. Пит вопросительно взглянул на него, потом – на меня. Сопровождавшая нас девушка растерянно взглянула на клерка, на приближающуюся к нам «группу поддержки», оглянулась на нас, на наши документы, которые она держала в руке.. Все это длилось буквально мгновенье.

Вдруг седовласый господин в дорогом сером костюме – я еще в самолете отметил его затемненные очки Версачи и портфель из крокодиловой кожи – выхватил у нашей сопровождающей свой паспорт и шагнул навстречу господину в твидовом пиджаке: Это – недоразумение, господа! Я сейчас все объясню!

И именно в этот момент зазвучала прерывистая сирена: ува-ува, ува-ува-ува!

Но вся троица – полицейский в форме предусмотрительно отступил в сторону, пропустил твидовый пиджак и серый костюм в ту же дверь, откуда он вышел – уже скрылась в недрах своего офиса.

Клерк из-за стойки с сомнением посмотрел на группу оставшихся ВИП-пассажиров, подождал повторения сирены (она не повторилась) и повернул обратно на свое место, где его ждал тускло мерцавший экран компьютера. Может, также и красная лампочка, которая нам была не видна – горит она ли уже нет.

Но тут оживился Пит, которой до этого с некоторым сомнением переводил свой взгляд с меня – на группу других пассажиров, и обратно.

Позвольте – он властным жестом остановил старшего клерка, забрал у него планшет (последний совсем этому не удивился и даже и не вздумал никак протестовать – видимо, положение и полномочия Пита ему были хорошо известны – так как и всем остальным – как я убедился позже) и повернулся ко мне.

Давай правую ладонь.

Он набрал на клавиатуре планшета какие-то команды, на короткое время поднес его экран к глазам – почти прижал его к носу, а затем указал мне на открывшуюся на экране рамку.