Проект «Сфинкс»

— Спланированная засада, не находите? — выдал свою версию происходящему Боголюбов. — Вернемся и найдем другой путь?

— У развилки всегда две дороги, — сказал Николай одну из любимых дедовых поговорок.

— Ага! — Лиса усмехнулась. — Девочкам налево, мальчикам — направо? Дорожка здесь одна. И нам — туда. — Она указала в полумрак тоннеля — того, что находился слева.

— Так он пуст. Пауки с другой стороны, — профессор даже немного растерялся. — Чего ждем? Бежим?

— Внимание. Приготовить огнеметы, — послышался голос Шельги по внутренней связи «эска». — Огонь открывать по моей команде.

— Хорошо хоть не крысы, — буркнул Боголюбов. — Я этих мерзких тварей на дух не переношу.

— А вид пауков, значит, у вас не вызывают отвращения, Тимофей Романович, и совсем их не боитесь? — вставил Воронов, как-то обреченно усмехнувшись.

— Неуместная ирония, — ответил профессор, нахмурившись. — По мне, кстати, Коля, эта дрянь уже успела поползать. А крысы… они более юркие… и гадкие.

Николаю стало стыдно за свои неуместные, нечаянно оброненные слова.

— Отставить разговоры, — спокойным тоном приказал майор. — Сейчас мы их поджарим, как цыплят табака, пока они спросонок не протерли глаза и не бросились на нас. А вы, Тимофей Романович, тут же бегите к пульту управления; после сигнала Кошкин обязан включить питание, напомните ему, какие кнопки нужно нажимать… и прочее. Если не получится присоединиться к нам здесь, то мы вас обязательно заберем на втором уровне. Однако вам придется прыгать на ходу, учтите это обстоятельство и будьте готовы. Место встречи сразу же согласуем по рации, корректировать будем после того, как вы покинете капитана… Николай, а ты — к лаборатории. Пойдешь сам.

Лиса покосилась на Шельгу, но промолчала.

— Но я не могу вас оставить здесь… один на один с этими… — Боголюбов попытался возмутиться решением командира. — Не хотелось бы выступать в качестве подносчика снарядов.

— Не говорите чепухи! — отрезал Шельга. — Хотите повоевать? Это, конечно, не те твари, коих коснулся своей волшебной палочкой Господь Бог, но они, как мы уже успели убедиться, уязвимые и смертные. Без вас управимся. И бросьте замашки донкихотствующего мальчишки, вам не десять лет. Выполнять! Задача всем ясна?

— Так точно, — в унисон ответили Боголюбов и Воронов. Но профессор — понуро.

Скопление пауков неожиданно пришло в движение. Твари, как по команде, подняли вверх свои тоненькие хвосты и двинулись в сторону людей, ускоряясь с каждым шагом и даже не догадываясь, к какому помпезному огненному шоу они так рьяно спешат.

— Пли! — с бравадой и задором, словно пушкарь в старину, рявкнул Шельга. — Пали сучье племя!

Струи пламени вырвались из трубок огнеметов, точно страшное дыхание разъяренного дракона, и поглотили полчище тварей, накрыв их пылающим ковром. Пауки вспыхнули и превратились в горящие шарики — а-ля попкорн, прыгающий и лопающийся на разогретой сковороде. Жуткий визг гибнущих пауков приятно ударил в уши людям. Они замерли, удовлетворенно наблюдая за трапезой огня.

— Нам долго нельзя находиться здесь, — сказал Шельга. — С ранцев «эска» были демонтированы автономные дыхательные аппараты для дополнительного боезапаса и ядерных малюток.

Но дальше объяснять, что воздух скоро станет ядовитым, майору не пришлось. Это и так ощущалось с каждым вдохом — огонь поглощал кислород так же быстро, как брошенная спичка выжигает стелящийся по земле тополиный пух, и наполнял тоннель угарным газом и вонью от горящей плоти пауков.

Но тут произошло что-то странное. Огонь на секунду замер, поднявшись до сводчатого потолка, а затем заклубился и ринулся вспять — в сторону людей.

— Обратная тяга! Бежим к подъемнику! Живо! — закричал Шельга и, остановив Боголюбова, толкнул его в плечо, указав путь к командному пункту. — А вам туда! Забыли?!

Люди бросились со всех ног в темный коридор. За ними по пятам, словно взбесившийся локомотив, несся гулкий огненный шквал, облизывая стены, пол и потолок.

* * *

Едва Боголюбов захлопнул дверь, он почувствовал, как поток раскаленных газов ударил о железную преграду, загудел и постепенно утих. Роману Тимофеевичу стало не по себе от мысли, что опоздай он хоть на пару секунд, то сейчас бы пылал, как факел. Потом, вероятно, взорвался бы и боезапас в ранце, и его обугленные останки разнесло на клочки по сторонам, словно конфетти из хлопушки.

Профессор перевел дух и двинулся дальше. Когда же он вошел на командный пункт, то остолбенел от шока, с трудом подавив в себе рвущийся наружу крик.

Все вокруг в помещении было покрыто свежей кровью.

Красные пятна на поверхности пульта управления выглядели так, словно его обрызгали с пульверизатора. Сгустки крови и синевато-белые внутренности размазаны по полу. Возле перевернутого стола лежала оторванная по локоть человеческая рука с часами на запястье.

В тишине Боголюбову показалось, что он даже слышит, как часы монотонно тикают, отбивая уходящее время.

Тик-так. Тик-так…

И они действительно исправно работали. Что-что, а «Командирские» не зря славятся своей надежностью.

Он чувствовал, как страх со всех сторон обволакивает, липнет к телу, и естественное для человека состояние — мыслить логически, рационально — отступает назад, к границе животных инстинктов. В воздухе витал запах смерти, точно вирус какого-то нового неизлечимого гриппа.

«Где же Кошкин? Неужели?..» — мелькнула страшная догадка.

Боголюбов постарался изгнать назад панический страх, успевший завладеть им и готовый сожрать живьем. Но ничего не вышло — не отступил.

К горлу профессора подкатил горький комок. Кто это мог сделать? И как? Если одна из жутких тварей каким-то образом проникла сюда, то он неизбежно должен был столкнуться с ней, потому как люк все это время оставался открытым, а это означало, что внизу дверь автоматически должна быть закрыта. Путь к командному пункту всего лишь один — тот, по которому он сам пришел. В узком коридоре нереально незаметно разминуться. Не был же монстр невидимкой, в самом-то деле? Это нелепо, антинаучно! Невозможно! Хотя, какая к чертям собачьим здесь может быть «невозможность», в этом-то дьявольском подземелье, где каждая тень заодно с нацистскими монстрами? Да, но никаких криков он также не слышал. Беззвучно человек не может принять такую ужасную смерть. Это — весомый довод. Он обязан кричать как еретик, подвешенный за ребро на крюк над костром инквизитора — истошно, дико.

Профессор внимательно присмотрелся — кровь не успела свернуться, а это значит — монстр до сих пор может находиться здесь, так как не встретился по дороге. От этой жуткой догадки по телу Тимофея Романовича прокатилась волна колючих мурашек. Если бы его ноги не были парализованы, то они, скорее всего, сейчас бы подогнулись, став ватными. Но экзоскелет в боевом режиме не давал такой возможности бойцу и пресекал подобные слабости, пока человек находился в сознании и датчики могли фиксировать моторику нервных импульсов.

Боголюбов внимательно осмотрелся, но никого не заметил. Подойдя к столу, заглянул за него и обмер. Сердце ухнуло куда-то вниз. Ужасный тошнотворный запах ударил в нос. Глаза расширились и полезли на лоб.

Там лежал капитан Кошкин, вернее, то, что от него осталось. Тело с изломанными и оторванными конечностями — практически сплошь окровавленное, исполосованное чем-то очень острым — было распростерто на полу. Голова, отчлененная от туловища, находилась рядом. Широко распахнутые светло-карие глаза смотрели в потолок. Из шеи, в области разорванных артерий, торчали два пустых пластиковых шприца.