Профессиональный свидетель

Из кузова ЗИЛа высыпали какие-то люди в национальных одеждах, может, эвенки, может, ненцы, может, еще кто, затараторили по-своему, споря неизвестно о чем. Может, о будущем гонораре. Наспорившись, они взялись разгружать народно-творческий инвентарь.

— Зачем было соваться?! — недовольно сказал Борис, когда Локтев вернулся в свою машину. — Засветились… Вон, смотрите! — Он ткнул пальцем в зеркало.

Настырный охранник подошел к кабине и забарабанил в дверцу.

— Ась? — Локтев поглубже надвинул кепку, опустил стекло и выставил ухо, приложив к нему ладонь. — Громче говори!

— Про-ва-ли-вай! — произнес по складам бритоголовый, зеленея от злости.

— А-а-а, так бы сразу и сказал! — Локтев отъехал на несколько шагов.

— Слагались! — раздосадованно вздохнул Борис. — Бросаем на фиг эту таратайку!

— Сиди, — коротко приказал Локтев.

Тоже мне, уличный командос. Сюда б вместо тебя двоих-троих моих ребят. Да хотя бы одного, самого завалящего… Локтев цыкнул зубом, наблюдая за удаляющимся жлобом… Да только кончились ребята…

— И панику прекрати. Ясно?! Этот обалдуй на тебя вообще ни разу не взглянул. А меня запомнил как глухого придурка в кепке. И все. Он нас друг от друга не отличит, если переоденемся.

— О! Это уже наши! — обрадовался Борис, снова кивая на зеркало. Похоже, нотации Локтева не задевали его самолюбия.

«Проглотил, значит, пилюлю… Стараешься произвести благоприятное впечатление на потенциального тестя? Ну ты даешь, парень!»

— Вижу, не слепой.

Во двор влетел эскорт из двух джипов-монстров — «тойота лэнд круизер», за ним иссиня-черный «БМВ», замыкали кавалькаду еще два огромных, как линкоры, джипа. Машины заполнили собой всю огороженную цепью площадку размером с хоккейное поле. Выскочила дюжина телохранителей, сплошь кавказцы. Ермолова Локтев не разглядел, его буквально внесли внутрь.

Борис усмехнулся.

— Десять минут до времени «Ч».

Через десять минут предупредительный чеченец ждал их около входа. Охранник был прежний, но, разумеется, Локтева без спецовки и кепки он не признал, кроме того, соблюдая субординацию, старался в их сторону не смотреть. Еще двое вежливых темноволосых людей профессионально «обшмонали» их при помощи металлоискателей и пропустили в зал.

Ермолов с абсолютно каменным, ничего не выражающим лицом наблюдал за репетицией народного ансамбля. С точки зрения Локтева, на кавказца он не слишком походил. Зато руки его ни на секунду не оставались в покое: правой кистью он мял левую, потом наоборот, сгибал и разгибал пальцы, выворачивая их чуть ли не наизнанку, как будто они были резиновыми. При этом Локтев обратил внимание, что на мизинце правой руки не хватало одной фаланги. «Не старый еще, пятидесяти нет, а суставы ни к черту, — подумал Локтев, исподволь рассматривая его самопроизвольные движения, — на юге их так не испортишь. Возможно, именно в здешних краях лес валил, прижился…»

— Это юраки, — сказал Ермолов о тех, кто был на сцене, не здороваясь и не глядя на собеседников. — Экзотика. В Москве больших денег стоит. Но вкладывать деньги никто из москвичей не хочет. А я вкладываю. — Он говорил без характерного акцента, но после каждого слова делал многозначительную паузу, как это принято у уважающих себя кавказцев, вот, пожалуй, единственная яркая национальная черта. — Все, что находится за пределами Кольцевой дороги в Москве, никого не интересует. Полстраны с голоду подыхает, а им плевать. Подумаешь, какие-то чукчи вырождаются! Подумаешь, язык родной скоро забудут! И у нас точно так же. Всем на все плевать! На себя плевать. На них, вон, тем более… Только мне не плевать! Я знаю, сколько традиции стоят. И почему русские в дерьме живут. И триста лет еще будут, если их за уши не вытащить. И сколько национальная культура стоит. Думаете, театр исключительно на бюджетные средства реставрируется?! Или, может, наш драгоценный мэр Чехова читал? «На деревню дедушке…» — вот весь его Чехов. А остальные отцы города и про дедушку не слыхали. До сих пор букварь не осилили. — И Ермолов довольно ухмыльнулся в густые усы.

Он прервал монолог и несколько минут молча слушал, закрыв глаза. Локтев в это время старательно вертел шеей, делая вид, что разминает затекшие позвонки, на самом деле изучая диспозицию: выходов из зала три. Два за сценой, один закрыт, но дверь двустворчатая, а заперта на обычный замок, двинешь как следует ногой — распахнется, другой вообще свободен. Оттуда по парадной лестнице на второй этаж, через холл и в окно, в которое заглядывал; через двор — в мусоровозку, только бы двигатель не Подвел — не заглох на холостых. Назад ближе: на черную лестницу и сразу в окно, но там трое архаровцев, и неизвестно еще сколько за дверью. Чеченцы в дальнем углу зала, осклабившись, беззвучно посмеивались, с презрительными усмешками взирая на сцену.

Или ему только кажется?.. Нет, мать их! Так и есть, ни черта ему не кажется!

На сцене народные мелодии закончились, пошла стилизованная под них попса. Ермолов вышел из оцепенения и повернулся к Борису, что в его представлении, несомненно, означало проявление определенного уважения к собеседнику и признание его статуса как человека, имеющего внутренние полномочия для ведения переговоров.

— Тебе документы нужны? Я достану тебе документы. Сегодня достану. Но как с ними быть — тебе решать. У меня совета не спрашивай.

— Я их возьму, — сказал Локтев, видя, что Борис медлит с ответом. — Так будет надежней.

Голова Ермолова медленно, как башня тяжелого танка, повернулась на сто восемьдесят градусов; теперь он смотрел строго назад, как будто голова его действительно, подобно башне танка, свободно проворачивалась в любую сторону. Локтеву сделалось немного не по себе.

— Это ваши дела, — он помолчал, — кто похитил твою дочь, не знаю. Возможно, и «гвардия» Богомолова. У него ее много. Личный ОМОН. Личная охрана. Просто так «гвардейцы». Ты звони. Если я что-нибудь узнаю, мой человек тебе передаст. — Он снова помолчал. — Ездишь на чем?

«А тебе, спрашивается, какое дело?!» — машинально подумал Локтев и сказал:

— Лесник пешком ходит.

— Пешком на парашу ходят. Я тебе доверенность на «лексус» сделаю. Менты тормозить не станут.

— Угу. Документы скоро будут?

Ермолов приподнял бровь.

— К вечеру.

— Вот и хорошо. А я посплю пока. Прямо в кресле и посплю.

Только он закрыл глаза и стал засыпать, как явился ему Большой Начальник, одетый в камуфляж и верхом на танке. Локтев с досады немедленно проснулся. Вот ведь приснится же такое!

Там, на войне, Большой Начальник тоже башней ворочал, точно танк. Пыжился, чуть не лопнул от спеси, как та лягушка, что хотела стать размером с вола. Думал, большие звезды станут ему в рот заглядывать. И заглядывали, стратеги доморощенные, заглядывали — им-то что, им под пули не лезть. «Координировать усилия» прилетел, вошь его задери! Все распинался: «Как вы могли допустить?! Чтобы представителя президента!! Взяли в заложники?!!» А его только ленивый не захватил бы. Сами по телевизору растрезвонили: «К нам едет ревизор! Инспектировать работу местных органов власти». Разве что маршрут не сообщили. Зато на местности обозначили! Расставили на дороге желторотых чижиков с автоматами через каждые десять метров. Детский сад. Надежная, вооруженная до зубов королевская охрана… Вот и сцапали представителя.

А освобождали его, беднягу, еще лучше. «Вопрос о деньгах не стоит. Три миллиона выкупа заплатим — в качестве отвлекающего маневра, а политические требования выполнять не будем!»

Конечно, каких-то три лимона баксов — пшик для казны, всего-навсего месячная зарплата всем, кто в Чечне воевал. Про позор на весь мир никто и не подумал, уже столько раз жидко обделались, Чего стесняться, спрашивается?! Ну а когда такой гениальный отвлекающий маневр задумали, можно и операцию провести нахрапом — без разведки и агентурных данных.