Профессионалы

– …дружище, не верь, когда говорят, что гореть – это подвиг! Враньё! Когда кожа – правда, да, больно, очень больно. А потом, почти сразу – честно скажу: кайф – углями до костей, пылаешь, балдёж…

– …милая, ты знаешь, да?.. Б-богиня… – ладонь смачно шлёпает по круглому заду. Хихиканье, порозовевшие под слоем пудры щёчки.

В бар зашли исландские рыбаки: разговаривают между собой на особом жаргоне – фландрамоле. Потомки четырёхсот норвежцев, упомянутых в «Книге о взятии земли». У рыбаков нет фамилий, только имена-отчества – нынешние лютеране до восьмого знака после запятой свято чтят заветы языческих предков.

– Выпьем?

– Естественно! – стакан Акиры двоится.

Исландцы… сильные люди, ежедневно рискующие жизнь, скользящие на утлых стеклопластиковых моторках по беспокойным, коварным волнам Стикса. Как известно, редкий баклан долетит до середины бурных вод этого наиглавнейшего источника питьевой аш-два-о вольного города Вавилона.

– Не вижу повода не выпить!

– Мил-лая!!..

Исландцы! – крепкие, закалённые невзгодами мужчины: отобрать килограмм плотвы у природы – это не «выловить рыбку из пруда», это закинуть надёжную, выверенную годами леску и отмерить поплавком тонко прочувствованную глубину, это остро заточить крючок и особо вкусной слюной поплевать на противного навозного червячка.

– Ребята, может вам хватит? – Афродита испугана или кокетничает?

– Мил-лая, ты ооч-чень мил-ла-айя-а! Я женюсь на тебе! Я на тебе ж-женюссь! Я, Джамал Судзуки, полномочный снайпер пятой категории, говорю тебе!

Исландцы пьют «Хольстен», исландцы игнорируют «Даосское светлое» – что характеризует представителей северного народа как людей своенравных, потенциальных бунтарей и волюнтаристов, скрывающих баснословные доходы от налоговой инспекции. Рыбаки закусывают пиво тортильей – хорошо прожаренным омлетом с хрустящим на зубах картофелем, свежими помидорами и заквашенными в майонезе кабачками. Тортилья вкусно пахнет, тортилья – пища Одина и Тора.

– Выпьем?

– Выпьем!

– Мил-лая не н-накапает…

– Полномочному снайперу? Джамал, ты себя не уважаешь!!

– Я себя не уважаю?! Это я себя не уважаю?!

И Акире-фениксу, рубахе-парню, внезапно – из принципу! – захотелось хлебнуть яблочного сидра. Глоток яблочного сидра! А потом исполнить фламенко – в центре зала. Гордо. Одиноко. Величественно. Наверняка, соло Акиры понравится скандинавам, и они пригласят «несравненного исполнителя» за столик и скажут: «Ну, ты, парень, умеешь! Ну, ты, парень, наш совсем! из рыбаков, видать!»

Вибрирует трубка в ладони. Шеф изволит беспокоить:

– Кирюша, как настроение?

– Отлично, Ник Юсупович-сан!

– Здоров? – интересуется Спирас, намекая на медосмотр Акиры.

– Как бык! – бодро рапортует феникс.

– Вот и замечательно, Кирюшенька. Завтра на работу, хватит личиком щёлкать. Повеселился, и будя. Намёк понял?

– Так точно, Ник Юсупович-сан! Благодарю за доверие!

15. ЗИККУРАТ

– Охаё годзаймас! Доброе утро! Бадёрого ранку! Гуд монинг!

Это будильник раскрыл электронную пасть динамиков. Тупая не различающая времени суток машинка с единственной звуковой фразой на четырёх языках. Оптимизм и задор, вытряхивающий из-под одеяла противно искажённым голоском дохлой Мерлин Монро, ту его тучу лет как сожранной червями. Или её кремировали? А не всё ли равно?

На часах 18:45.

Самое время подниматься на ночное дежурство.

Ха!

Ха – это зубы по-японски. В смысле надо почистить.

Тайсо? – не смешно. Ледяная мидзу-вода стекает по лицу. Холодный аса гохан на столе-цукуэ. Сесть на стул-ису, задуматься и вяло ковырнуть несъедобную субстанцию палочками, потом взять вилку и опять ковырнуть, откинуть вилку и воспользоваться нормальной алюминиевой ложкой – и всё равно: нет аппетита, пропал, да так и не нашёлся.

В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. – Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…

Скрипят магнитные захваты входной двери – видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке – рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда – «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая – во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.

Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет – для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…

Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:

– Балдеешь?

– Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?

– Пасиб, Фернандо, не тянет.

– Брезгуешь?

– Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка – один чистяк чуйский.

– Буржуй, – кивнул инвалид, – понимаю, после чистяка «половинку» дуть – западло.

– Ага, братаны не поймут… – сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. – Не-е!.. по!-ай!-ймайа…

– Да понял я, понял! – Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. – Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?

– Рак.

– Лёгкие? – не спросил, но кивнул Фернандо.

– Лёгкие.

– Стадия? третья?

– Ага.

– Ничего, – Фернандо затушил о лавочку окурок, – в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь – в момент поправишься.

– Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… – Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. – Mens sana in corpore sana.

– О! – обрадовался сапёр. – Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!

– Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.

– А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.

– Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.

А дальше – упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким – с пузырьками!! – предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая – суровая! – правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…