Профессор Хьюз

– Идеальный звук, – прошептала я.

Не знаю, сколько он простоял здесь, но струны ничуть не расстроились. Звук был сочный, бархатный, а биение между двумя клавишами звучало в унисон и гармонично. Я подтащила старый пуфик, уселась поудобнее и заиграла. Я достаточно неплохо знала наизусть несколько произведений, но этого было недостаточно для продолжительной игры.

– Ты играешь очень хорошо. Ты могла бы работать в каком-нибудь ресторане и зарабатывать неплохие деньги, если не можешь танцевать. Ты не думала об этом прежде?

Хемиш застрял в дверях, а я обернулась к нему, закрыв крышку.

– Нет. Музыка всегда со мной с детства, но я никогда не хотела сделать её своей профессией. Я всегда грезила танцами. К тому же было бы неприлично работать в каком-нибудь кафе-шантане.

– Лучше с моста прыгать, так ведь? – хмыкнул он.

– Никогда больше не напоминай мне об этом. Я сожалею о дурном поступке, – буркнула я, собираясь выйти, но остановившись напротив своего друга, не в силах оторвать от него своего взора.

– Почему ты так смотришь? Прости, если сказал что-то не то. Иногда я не в силах терпеть человеческую слабость.

Я пропустила его намёк мимо ушей. Неужели он не видит, что симпатичен мне, не говоря уж о любви?

– Всё, что мне дорого, никогда не станет для меня доступным, – вздохнула я, проходя мимо него.

– Борись, Агнес, и не сдавайся, раз уж ты не мыслишь себя без сцены.

Он думал, что я говорю о танцах и своей работе, но я-то имела в виду его самого. Может быть, я действительно слабая и пасую перед малейшей трудностью?

– Если хочешь, можешь играть на рояле в моё отсутствие.

– Тебе не понравилось, – равнодушно произнесла я, оперевшись о стол, чтобы выглянуть в окно.

Вид из окна выходил во двор и соседний дом. Голые деревья торчали как палки. Уже к началу ноября вся зелень пожухла, а теперь вот-вот мог пойти снег.

– Наоборот, но я привык работать в тишине. От старых привычек нелегко избавиться.

– Ты не должен что-либо менять из-за меня. Я всего лишь нежданный гость, – я обернулась и увидела, что он стоит позади меня.

Трудно поверить, но я ощутила лицом жар, исходящий от его тела. Я частенько чувствовала так температуру своего партнёра по танцам.

– Это не так, – произнёс он мягко, глядя куда-то вдаль за окно. – Ещё когда только я вынес тебя на берег и избавил твои лёгкие от воды, я сразу почувствовал, будто когда-то был знаком с тобой. Разглядев лицо, я понял, что это не так, но всё же ощущение дежа-вю не оставляло меня. Можешь не верить, но я почувствовала в тебе родственную душу. В голове будто щёлкнуло что-то, словно в прежней жизни мы были близки. Понимаешь?

Его слова о прошлой жизни показались мне странными в эпоху превосходства человеческого разума, но я согласилась, потому что он тоже напоминал мне давнего знакомого, которого я позабыла.

– Ещё раз повторю, что ты нисколько мне не мешаешь. Сама судьба распорядилась так, а не иначе.

К моему сожалению, он отошёл от меня. Вообще этот мужчина избегал прикосновений, старался не касаться даже моих пальцев, когда передавал какой-нибудь предмет. Мне это казалось очень странным, так как моя профессия танцовщицы требовала постоянных прикосновений к телу, и это казалось мне обыденной вещью. Так что изоляция Хемиша в отношении меня была несколько обидной, ведь я питала к нему такие возвышенные чувства, а он игнорировал их.

Однако теперь я приняла его предложение как должное и осталась в его квартирке, как надеялась, навсегда.

Жизнь Хемиша показалась мне однообразной. Когда я училась, каждый день привносил в мою жизнь новые впечатления – это и участия в спектаклях, и шалости с товарками из моего класса, и подсматривание за взрослыми артистами, и стремление им подражать. Даже в мой последний год театр дарил мне новые впечатления всякий раз, как только я вступала под его крышу. Жизнь же с преподавателем университета позволяла мне созерцать только его самого, потому что он никогда не приводил никого к себе – ни гостей, ни студентов, а сама я не спешила выходить на улицу. Театр приучил меня к иному распорядку дня, нежели университет приучил моего возлюбленного.

Я просыпалась, когда он уже уходил на работу. Мой друг всегда оставлял завтрак для меня и какую-нибудь записочку, в которой шутливым тоном напоминал выпить таблетку, погреться картошечкой, а то и подумать над своим выходом на сцену. Глупо, но я складывала все эти письмена в шкатулку, что досталась мне от мамы – единственная вещь, которая у меня сохранилась как семейное наследие.

Целыми днями я бывала одна, ожидая Хемиша. Я всегда не ложилась спать до того времени, как он приходил ночевать, ибо частенько после работы он приходил отобедать, а потом снова уходил по своим делам и возвращался поздно. Я никогда не спрашивала, куда он уходит, не желая вмешиваться в его личную жизнь. Однажды он оделся чрезвычайно изысканно: брюки в полоску, лаковые ботинки, безупречной белизны рубашка с жилетом и неизменное пальто. Хемиш едва ли не накрасил лицо как женщина. Он выглядел обворожительно, и я просто пожирала его глазами.

– Идёшь на какой-то праздник? – не удержалась я, когда он предупредил, чтобы я не ждала его, ибо он не вернётся до следующего утра. – Или свидание?

– Что? А, нет, просто встреча выпускников в одном клубе. У меня волосы не торчат?

– Нет. Лежат идеально.

Он выглядел каким-то возбуждённым, его глаза лихорадочно блестели. Думаю, он был не совсем со мной откровенен. Наверное, у него всё же было какое-нибудь свидание с обворожительной мисс под стать ему.

Однажды Хемиш упомянул, что его первая любовь умерла, но сейчас я не знала, что и думать, веря, однако, что он по-прежнему хранит ей верность.

Это была первая ночь, которую я провела одна в его квартире.

Я жила тем, что всё время ждала Хемиша, а потом тайно любовалась им, пока он не видел.

Я читала, играла на рояле, но это не помогало занять руки и мысли на весь день. Тогда я стала хлопотать по хозяйству, как если бы была хозяйкой в этом доме или нанятой домработницей.

– Мне неловко, что я живу у тебя задаром. К тому же надо чем-то заняться, да и тебе будет приятно, – объяснила я хозяину квартирки.

Я убиралась, но не решалась дотрагиваться до стола (он стал для меня чем-то вроде святого места), и готовила. Вполне сносно, но хуже хозяина, хотя он заверил, что я не уступаю своими кулинарными способностями миссис Пемберли.

Конец ознакомительного фрагмента.