Программа

Кевин настроен совершенно серьезно, и я думаю, что я разрушила те отношения, что у нас были. Он больше мне не доверяет, и, как он и говорил раньше, его основная цель – следить, чтобы я была в порядке, а не помогать мне нарушать правила.

 - Да, – говорю я Кевину, в голосе у меня отчетливо слышна горечь. Потом я смотрю на мать, и внутри меня кипит злость.

 - Я только что вернулась домой, и ты уже пытаешься избавиться от меня?

В ту же минуту, когда с моих губ слетают эти слова, ее лицо вытягивается, и я жалею о них. Но, вместо того, чтобы извиниться, я выпрямляюсь и ухожу, а Кевину остается только идти за мной.

На уроке математики мой обработчик садится рядом со мной, заслоняя меня от Джеймса. Я так удивлена переменой в поведении Кевина, что даже не хочу разговаривать с ним. Теперь он ведет себя как настоящий обработчик.

Интересно, предупреждали ли Джеймса, особенно если учесть, как жестко отреагировал Кевин. Опять же, если они приказали Джеймсу держаться от меня на расстоянии минимум в пятьдесят футов, от этого он еще больше захочет поговорить со мной, и я улыбаюсь. Раньше я думала, что может, он придурок или трудный подросток. Но после вчерашнего, я почувствовала себя легко. Как будто Джеймс снова напомнил мне, что такое веселье.

После уроков я иду по коридору, а Кевин несет мои книги, как будто я беспомощна, когда у меня в кармане вибрирует телефон. Я не знаю, кто может писать мне сообщение, кроме матери, а с ней я точно не хочу говорить. Но потом, в коридоре, я вижу Джеймса, который прислонился к стене. В руках у него телефон, он крутит его в пальцах, как будто чего-то ждет.

 - Мне нужно в туалет, - говорю я Кевину, застав его врасплох.

 - Но…

 - Разве Программа теперь регулирует, сколько раз я могу облегчиться? – спрашиваю я.

Кевин улыбается.

 - Нет, - говорит он, - это все еще решаешь ты. Я пока подожду тебя.

Он стоит у моего шкафчика, и я пересекаю коридор, бегу в женский туалет. Как только я захожу внутрь, я достаю телефон.

ДУМАЮ, У ТЕБЯ ЕСТЬ ПОКЛОННИК. БЕЛЫЙ ЦВЕТ ЕМУ ИДЕТ.

Я не узнаю номер, но знаю, что это Джеймс. Я прислоняюсь к стене и отвечаю:

НУ, ВИДИМО, У МЕНЯ ДЛЯ ТЕБЯ ПЛОХИЕ НОВОСТИ. МНЕ НЕЛЬЗЯ БОЛЬШЕ ОБЩАТЬСЯ С ТОБОЙ. НИКОГДА.

Я кусаю губу, думаю, как он ответит. Может, он скажет, что они правы, что нам нельзя видеться. Но телефон тут же вибрирует.

АГА. ЭТОГО, СКОРЕЕ ВСЕГО, НЕ СЛУЧИТСЯ. ХОЧЕШЬ ПРОГУЛЯТЬ?

Я смеюсь, в ужасе от того, как быстро он отмел эту идею.

КАК?

Я ОТВЛЕКУ ТВОЕГО БОЙФРЕНДА. ВСТРЕТИМСЯ У МОЕЙ МАШИНЫ В ДЕСЯТЬ?

Господи, из-за Джеймса меня пометят. Но я ничего не могу поделать. Я правда, правда, хочу поехать с ним прямо сейчас. А моя мать… как она посмела выдать меня. Я так зла на нее, что почти хочу, чтобы меня поймали, чтобы позлить ее.

Но я отказываюсь от этой мысли, зная, что я не хочу вернуться в Программу. Я не смогу сделать это снова, особенно без Риэлма. Я закрываю глаза, сердце бешено стучит в груди. Я хочу пойти с Джеймсом. Но еще слишком рано, чтобы использовать следующий пропуск. Они что-то заподозрят.

ПРЯМО СЕЙЧАС НЕ МОГУ, В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ?

Джеймс не отвечает сразу же, и я волнуюсь, что он расстроился или что уже начал придумывать какой-нибудь хитроумный план, чтобы вытащить нас. Я думаю, сколько же мне еще ждать, когда на экране появляется сообщение.

В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ.

 - Сегодня твой обработчик выглядит так, как будто у него шило в одном месте, - говорит Лейси. Она роется в пакете с обедом, но вместо того, чтобы вытащить капкейки, она достает блестящее красное яблоко. Когда она видит, что я замечаю это, она откусывает от него.

 - Надо же следить за фигурой.

 - Ты потрясающе выглядишь, - говорю я, но она отмахивается от меня.

 - Не пытайся сменить тему, - она говорит, – за что тебя наказали? Я вижу, что он весь день ходит за тобой по пятам.

Я вздыхаю.

 - Может, это потому, что вчера я была с Джеймсом Мерфи. И когда он высадил меня из машины, он был без рубашки, весь в грязи. Но ничего не было.

 - Очевидно.

Я улыбаюсь, но улыбка блекнет, когда я вспоминаю, как Кевин узнал об этом.

 - Мать предала меня, - я тихо говорю, – она вызвала ко мне обработчика.

 - Ух, - говорит Лейси, - это довольно сурово.

Некоторое время мы молчим, я ковыряюсь в еде, а Лейси приканчивает яблоко. Когда мы заканчиваем, она поднимает на меня глаза.

 - Мне жаль, - говорит она, - я не знаю, что бы сделала, если бы мои родители сделали со мной такое. Это… - она вздыхает. – Мне жаль.

Я благодарно улыбаюсь, и наш разговор возвращается к обычным темам. В эти выходные Лейси уезжает из города вместе со своим новым парнем, который старше ее. Я немного завидую ей, но рада за нее, потому что она кажется счастливой. Я пробегаю взглядом по кафетерию, пока не нахожу место, где обычно сидит Джеймс, но сегодня там пусто.

Джеймса нигде не видно.

За ужином мать не разговаривает со мной, но это и к лучшему, потому что и я не хочу с ней разговаривать. Отец беспомощно глядит на нас обоих, но ни я, ни мать не желаем ничего объяснять ему. Когда я доела, я кладу тарелку в раковину и иду прятаться к себе в комнату.

Я десятки раз читаю сообщения Джеймса, решаю, что он явно флиртует. Он дал понять, что они не смогут запретить ему видеться со мной, а это само по себе уже ужасно романтично. Если только я не вчитываюсь слишком внимательно, что вполне возможно. Может, ему просто нравится рисковать, обманывать программу. Или он просто хочет позлить их.

Интересно, как он достал мой номер. Как и Риэлм, он может вламываться в помещения, красть досье. Я точно всего могу ожидать от него. Джеймс плохой. И от этого он как будто становится хорошим.

Внизу я слышу шум, как будто тарелка разбилась. Это пугает меня, и я поворачиваюсь к двери. Громкий голос отца доносится с лестницы, когда он говорит матери прекратить. Что это все из-за нее. Я задерживаю дыхание, когда он говорит, что это ее вина.

Они говорят обо мне?

Я раньше никогда не слышала, чтобы родители ругались, но теперь это кажется знакомым. Глаза у меня застилает слезами, чувства переполняют меня, чувства, о которых я не могу вспомнить, но которые ранят. Они причиняют боль. Голос моей матери едва слышен, и я крадусь к двери, чтобы было лучше слышно. И вот тогда происходит это – резкая боль в голове. От нее я издаю стон, отшатываюсь назад. Как будто у меня в передней доле мозга крутят отверткой, и я чуть не падаю в обморок. У меня аневризма? Я умираю?

Я не знаю, что происходит, и в ужасе пытаюсь добраться до двери, позвать на помощь. Затем мои мысли наполняет воспоминание – яркое пятно среди размытых картинок. Я вижу, как я держу что-то в руках, поднимаю матрас и прячу это в дыру. У меня в матрасе дыра?

Боль стихает, становится тупой, и я падаю рядом с закрытой дверью, пытаюсь восстановить дыхание. Возможно ли, чтобы я вспомнила что-то? Я медленно встаю на ноги и иду к кровати. Ложусь на пол. Поднимаю тяжелый матрас. Ощупываю его снизу, расстраиваюсь, когда ничего не нахожу. Я уже готова отпустить матрас, когда под тканью нащупываю какую-то выпуклость. Сердце подпрыгивает от волнения и нетерпения. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть, руки у меня дрожат под тяжестью матраса. И я ее вижу, маленькое отверстие, проделанное в ткани.