Прогрессоры
Шрифт:
– Нита, - перевела Марина, - этой девушке приятно познакомиться с тобой, и ты можешь называть ее просто Пат.
– Пат - легкий имя, - сказала Нита, удовлетворенно кивнув, - я ее так звать. Я тоже приятно она знакомиться. Пат, Марин, идти с Нита помогать кухня. Пожалуйста.
– Вот и замечательно, - констатировала про себя Марина, - кухня - это недурная стартовая позиция для карьеры в этом обществе...
1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 08:00. Промзона Дома на Холме и ее окрестности.
С прибытием французских школьников размеренный распорядок жизни в клане оказался сломан, и не в последнюю очередь из-за того, что требовалось быстро решить вопрос с похоронами погибшего водителя, а также
Еще в дороге вожди поделили обязанности: Антон Игоревич выделяет четверых полуафриканок копать могилу, и еще двоих - топить баню, Сергей Петрович готовит обряд похорон, Марина Витальевна сперва кормит новичков, а затем проводит медицинский осмотр, а Андрей Викторович тем временем продолжает руководить стройкой. При этом надо было учесть, что погода малость не располагала к ожиданию под открытым небом, поэтому первым делом нужно было провести переуплотнение казармы. Всех оставшихся незамужними (а это только те, которые были негодны для замужества по возрасту) юных Ланей и полуафриканок требовалось перевести на ближнюю сторону казармы, с тем чтобы на освободившееся место поселить французов.
При этом было никак не обойтись без помощи их бывших педагогов. Но Сергей Петрович, посмотревший на худую, как щепка, фигуру Люси, походкой горделивой цапли вышагивающей чуть в стороне от основной группы, отказался от намерения привлечь ее к этому делу и собрался обратиться за помощью к Ольге Слепцовой. Поискав девушку взглядом Сергей Петрович увидел, что она в этот момент как раз о чем-то спорила с рыжим вертлявым подростком, который вел себя так нагло, что хотелось подойти и дать ему по шее, но не рукой, а прикладом 'мосинки'. Предчувствие Сергея Петровича не обманули. Это и в самом деле оказался тот самый Николас, то есть Николай Петровских, сын беглого русского казнокрада и сам довольно неприятный человек. До Сергея Петровича донесся обрывок фразы, в запале сказанной молодым человеком:
– ... вы теперь тут никто, мадмуазель Ольга, и не смейте делать мне замечания...
Петрович поудобнее перехватил 'мосинку'. Непорядок. Эдак вместе с людьми можно притащить в лагерь совсем ненужные проблемы, порожденные чуждым нам западным обществом потребления, толерастии и разгула всяческого разврата. И вообще он поторопился, объявляя о том, что снимает с Люси и Ольги все права начальствования над этими школьниками. Насчет Люси все было сделано правильно, а вот без помощи Ольги ему сейчас, да и в ближайшее время, просто не обойтись.
– Ольга, - громко, в полный голос, позвал девушку Сергей Петрович, - подойдите, пожалуйста, сюда, и расскажите мне, в чем предмет вашего спора. Если же этот молодой человек просто докучает вам из-за того, что вы по отношению к нему перестали быть начальством, то должен сообщить, что я принял решение назначить вас временным бригадиром всех этих людей. А молодому человеку должен заметить, что в нашем клане пререкаться со старшими запрещено, и он только что заработал себе замечание. Не то замечание, которое сделала ему Ольга, а мое личное. В следующий раз, когда он вздумает заниматься чем-то подобным, то последует предупреждение, а за ним изгнание из клана на все четыре стороны без права апелляции. Не к кому тут апеллировать.
Николас, отскочив от Ольги в сторону, прошипел в ее адрес нечто вроде 'сучка' или 'стукачка' и уже было с независимым видом
направился куда-то в сторону, но был пойман за шиворот мускулистой рукой Гуга и повис между небом и землей.– Не сметь говорить женщина свой грязный рот, - сказал Гуг, - а то моя ломать твой кости и кушать мозг.
Столь экзотическая угроза, сказанная серьезным тоном, не оставляла Николя ни малейших сомнений, что схвативший его дикарь в случае чего именно так и поступит - и мальчишка едва не наложил в штаны, мигом во всех красках вообразив себе такую ужасающую перспективу. С отвращением и страхом он глядел в суженые серые глаза Гуга, понимая, что пощады от такого ждать не придется.
– Отпусти его, Гуг, - устало сказал Сергей Петрович, - не надо ломать ему кости. Он получает свое предупреждение и месяц вне очереди на самых тяжелых и грязных работах. Скоро надо будет чистить выгребную яму, и эта работа как раз для него. Еще одна такая дурацкая выходка с его стороны - и мы попрощаемся с этим молодым человеком навсегда.
Французские школьники, которые все видели и слышали этот разговор, конечно же, не поняли из него ни слова, но и так было понятно, что Вонючка Ник (такое прозвище было в классе у этого маленького отморозка) отгреб начальственного неудовольствия по самые гланды. Этот русский вождь - такой солидный и суровый - выглядел куда более грозным, чем их школьная директриса, которая только и умела чуть что всплескивать руками и закатывать глаза к небу. К тому же тут не было Вонючкиного папы, который чуть что начинал жаловаться во все инстанции, что зажимают бедную жертву русских политических репрессий и почти что узника совести. Мелкий был папа, и очень говнистый, и только позиция политического беженца и 'честно' сжиженное бабло создавали ему хоть какой-то вес, которым и пользовался его сынок, чтобы отмазаться от проблем. Но все французские школьники видели, что тут такое не прокатит, и теперь, наблюдая за бесплатным спектаклем, предвкушали тот момент, когда Вонючка Ник по-настоящему нарвется на неприятности. Одна из сверстниц и одноклассниц Никласа Петровских, худенькая невысокая девочка в очках по имени Сесиль Кампо подошла к Ольге и дернула ее за рукав.
– Мадмуазель Ольга, - тихо произнесла Сесиль, - скажите, пожалуйста, а что сказали эти люди Вонючке, то есть, ой, Никласу?
Ольга подумала и ответила:
– Вон тот большой и мускулистый, как Шварценеггер, дикарь сказал, что если Никлас еще раз кого-нибудь обидит, то тот сам переломает ему кости, а вождь наказал наше ходячее недоразумение месяцем чистки сортиров.
Сесиль, которой Вонючка Ник, еще там дома, постоянно не давал проходу, лапал и все время норовил задрать юбку, удовлетворенно кивнула.
– Сурово, - с явным злорадством произнесла она, - но справедливо. Выгребная яма - это как раз подходящее место для Вонючки.
Услышав эти слова Сесиль, французские школьники дружно загомонили, Вонючку Ника не любил никто, включая мадмуазель Люси, которая считала его ужасным фриком и гнусным отвратительным мизераблем, который вполне заслужил чистку выгребных ям.
– Может, эти ужасные грубые представители мужского пола, закосневшие в своем шовинизме, и в самом деле не так плохи, как кажутся, и у них есть определенное понятие о справедливости, - утешая себя, подумала мадмуазель Люси, оглядываясь на разговаривающих между собой Сергея Петровича и Ольгу.
Кстати, и сейчас конфликт между Ольгой и Никласом произошел по причине того, что последний чуть походя ущипнул Сесиль за тощую попку. Маленькому мерзавцу нравилось изводить эту тощую тихую девочку в очках, ощущая исходящий от нее страх и отвращение. Но теперь, поняв, что шутки кончились, он испугался и на некоторое время притих, затаив в душе страх и ненависть к этим людям, которые, по его мнению, лишили его блестящего будущего...
Тем временем Петрович наконец смог поговорить с по душам Ольгой и объяснить ей планы на ближайшее будущее. Ведь как говорил великий русский полководец генералиссимус Суворов - каждый солдат должен знать свой маневр.