Прогулки по крышам
Шрифт:
Оставшиеся прислушались к удалявшимся шагам в коридоре, закрывшейся двери. Поглядели друг на друга. Оба вдруг почувствовали себя старыми и беспомощными.
– Так кто там из них в кого влюбился? – спросил Шрюдер.
Она никогда не думала, что ночной город такой пустынный. Наверное, ночью жизнь перемещается в новый центр – к развлекательным комплексам и супермаркетам. Редко-редко светятся окна, но и за ними тихо. Горят фонари, покачиваются ветки деревьев, тени перепутываются под ногами. Шаги отпечатываются в пустоте улиц. Эхо множится, меняет ритм – то чуть
Агата втянула голову в плечи. Не думать, не думать... Не бояться. Вон, уже рукой подать – ярко освещенный вход в больницу...
– Доброй ночи.
Только чудом не взвизгнув, она обернулась. За спиной, у деревьев, стоял Келдыш. Непринужденно так стоял – засунув руки в карманы, наклонив голову набок, чуть улыбаясь.
– Это вы за мной шли? – испуганно, а потому враждебно спросила Агата.
– Ночной променад?
– А вы что, за мной следите? Как вы догадались?
Келдыш вместо ответа показал руку с тускло блеснувшим кольцом.
– Уже на расстоянии?.. – Агата с отчаянием всплеснула руками и пошла прочь. – Что это такое, я теперь даже одна не могу остаться?
Келдыш нагнал ее в два шага. Сказал досадливо:
– Думаете, я счастлив? Мог бы сейчас развлекаться с красивой девушкой, а вместо этого вас караулю!
– А кто вас просил? – злобно спросила Агата. Больше всего ее задело упоминание красавицы. Что же он тогда на нее время тратит?
– Никто, – согласился Келдыш. – Меня и просить не надо.
– Вот и идите себе...
– Куда? – с интересом спросил он.
– К красавице своей, – буркнула Агата.
– Ничего, подождет... – рассеянно сказал Келдыш. – Такси вызвать не догадались?
– Да тут всего двадцать минут ходу!
– Вот что значит молодость! Не двадцать, а все сорок три минуты. И десять секунд. А что ночь на дворе, вы заметили?
Агата молчала. Нечего ее отчитывать. На это у нее бабушка есть, только бы не узнала...
– Вампиры, хулиганы, серийные убийцы, – перечислял Келдыш. – Но нас, отважных магов, ничем не запугаешь. Как вы собираетесь попасть внутрь?
Они остановились перед освещенным входом в больницу. Агата растерялась – о чем, о чем, а об этом она даже не задумывалась.
– Ночью к больным никого не пускают, – подсказал Келдыш. – Зачаровывать и отводить глаза вы пока не умеете. А еще вас спросят: «Девочка-девочка, откуда ты взялась среди ночи?», задержат и сообщат вашей бабушке.
Агата повернулась и побрела вдоль корпуса, разглядывая темные окна первого этажа. Келдыш шел за ней шаг в шаг и – уверена – посмеивался про себя.
– На окна первого этажа наложено заклинание отпугивания, – докладывал серьезно. – Сильным магам не помеха, остальных не пускает... Черный ход тоже блокирован. В приемном покое дежурят охранники. Желаете опробовать на них свое очарование?
– И откуда вы только все знаете? – с досадой проворчала Агата себе
под нос. Ответа она не ожидала.– Лежал здесь в прошлом году.
Агата остановилась. Лица Келдыша в темноте почти не было видно.
– А... Да, конечно, понятно...
– Я к тому, что все здесь изучил, – с нажимом сказал Келдыш. Агата хлопала глазами. Он неожиданно засмеялся. – Идемте, я вас проведу!
– А почему вы меня не... отговариваете?
– А смысл? Вы тогда сделаете вылазку в следующий раз. Так хоть я рядом. Но можно было и не так драматично, среди ночи... Ночью я предпочитаю спать.
Или еще кое-чем заниматься... Агата одернула себя – почему-то рядом с ним в голову лезут все какие-то неприличные мысли. Непристойные – вот как это называется.
Они спустились по ступенькам, завернули. Опять начали спускаться. Келдыш выбросил вперед вытянутую руку – темная преграда на пути исчезла, пахнуло сыростью и плесенью. Агата притормозила.
– Это подвал. Защита слабенькая – только от воришек. А изнутри вообще не запирается. Все больные про это знают. В чем дело? Темноты боитесь? Помнится, в катакомбах вы были куда храбрее!
– Но это было до... – Агата прикусила губу.
До.
Черная засасывающая воронка. И не повернуть головы, чтобы увидеть свет – чтобы вспомнить,что такое свет. Одно беспомощное падение – до тех пор, пока сама тьма, как кислота, не растворит тебя в себе...
– Идемте, я зажгу огонь. – Келдыш потянул ее за собой.
– У вас есть фонарик? – Она опасливо спускалась по выщербленным ступеням. Почему так глубоко? Это уже не подвал, а и вправду катакомбы какие-то!
– Есть, все у меня есть... – В голосе его послышалась усмешка.
– Тогда включите, пожалуйста!
Она заморгала. Это совсем не походило на фонарик: красный крутящийся шарик над его головой – тусклый, но достаточный, чтобы видеть, куда наступаешь. Агата прикусила язык: вечно она попадает впросак. Зачем ему таскать с собой фонарик? А она-то! Смогла поджечь мантию на учительнице, а не умеет сделать обычный походный светляк!
– Так, если мне память не изменяет, здесь – налево.
Келдыш шел впереди – немного боком, но все еще держа ее за руку. Наверное, из-за этого она осмелела, отвела глаза от светляка. И ничего страшного – трубы, мусор под ногами, протоптанная в пыли дорожка, наверное, даже где-то лампочки есть. Поворот, поворот, поворот. Ступеньки – теперь уже наверх. Келдыш потушил «фонарь», прислушался и потянул на себя тяжелую дверь. Глянул в оба конца еле освещенного коридора.
– Охр-раннички... – проворчал недовольно. – Ну и начальник безопасности у них!
– Зато мы прошли. Теперь куда?
– Налево «черная» лестница.
В палате Славяна оказалось не темно – подсвечивал фонарь из больничного парка. Келдыш уселся на широком подоконнике, скрестил руки.
– Приступайте.
– А?
– Вы же хотели попробовать его вылечить. Давайте.
Агата насупилась. Она не ожидала, что у нее будут зрители. Во-первых, неизвестно, как и что делать, во-вторых – получится ли хоть что-нибудь. Но Келдыш уже начал командовать:
– Встаньте у изголовья. Руки положите по обе стороны головы. Не так, ладони к вискам. А теперь поговорите с ним.