Прогулки по лезвию

Дело в том, что они наши соседи, в двух шагах здесь, на набережной, живут. Но это так, к слову. А суть в том, что два года назад мы по заказу следили как раз за этой пропавшей... Как? Не слабо?

– Не слабо!
– изумился Важин.

– И ещё любопытный момент. Увидев тебя, я подумал, что ты можешь оказаться в этом деле полезным. Как думаешь, почему?

– Как почему?
– шутливо отозвался Важин.
– Умные люди, они везде полезны.

– У нас, дорогой, умных и без тебя хватает. А штука вся в том, что пропавшая, за которой мы следили два года назад, как-то связана с литературными кругами, в ваш Дом литераторов часто заглядывала.

– Интересно. Так, может быть, я её знаю?

– Не исключено.

– А чей был заказ на наблюдение за ней?

– Мужа, конечно. Большой деловой человек... Известное дело, времени и сил на молоденькую жену не хватает, и семь дней мои люди пасли её по Москве... А теперь, оказывается, она-то и пропала! Допивай кофе, она уже здесь.
– Муравьев показал на экран монитора.

– А почему она к вам обратилась, а не в милицию? И почему муж сам не пришел?

Муравьев только руками развел.

В кабинет вошла полная преклонного возраста женщина в добротном, но старомодном пальто. Остановив её попытку тут же заговорить о своем несчастье, Муравьев представил Андрея как своего помощника, спросил, не желает ли посетительница выпить кофе или чаю. Но та ответила:

– Только что звонили из фирмы хозяина. С часу на час ожидают прибытия Леонида Евгеньевича.

– Тогда не до чая, - сказал Муравьев, вставая, - поехали к вам, Вера Даниловна.

Важин решил, что Виктор хочет встретиться с мужем пропавшей, но оказалось - наоборот.

Сидя на заднем сиденье в "Жигулях" Муравьева, Важин присматривался к Вере Даниловне, отметив в её лице ту особую простоту, что заранее располагает к доверию.

Постояв немного в заторе при съезде с Садового кольца, они через три минуты были на месте. Не мог удержаться, чтобы не приостановиться, не поднять голову. На крыше дома, сбоку, не в центре, была надстроена нежилая ажурная башенка, явно с декоративными целями. Эпоха...

– Люблю добротные здания, - сказал Важин.

– Сейчас твоя любовь значительно усилится, - заметил Муравьев, входя в подъезд, и тихо добавил: - Не расслабляйся! Первое впечатление в нашем деле великая вещь.

Такого размаха в планировке подъездов Важин не видел давно. Поднявшись на этаж, они походили по трем холлам, осмотрели две лестничные клетки, при этом Муравьев то и дело сдерживал Веру Даниловну, порывавшуюся начать говорить. Раздеваясь в прихожей, Виктор Степанович сказал, обращаясь к хозяйке:

– Поправляйте меня и дополняйте. Итак, вы говорите, что в квартире пять комнат.
– Он открыл первую дверь.
– Это, вероятно, для шоферов и охраны. А тут, думаю, вы обитаете, Вера Даниловна. И горничная... Как ее? Софья?

– Софи, - поправила домоправительница, сделав на "и" ударение.

Муравьев хмыкнул и продолжал:

– Здесь столовая. Приятная столовая, - отметил он, заглянув за дверь, бросив взгляд на хрустальную люстру.
– Дальше - кабинет хозяина. Заперт, что и естественно. А вот то, что нам нужно... Значит, вы говорите, что Мария Олеговна была домашним секретарем Блинова?

– Была, - горестно покачала головой Даниловна.

– Думаете, уже "была"?

– Ничего я не думаю, - недовольно проворчал Муравьев. Он обходил комнату, внимательно разглядывая предметы.
– Нечто среднее между будуаром и вычислительным центром, - оценил он обстановку и подобрал с пола клубок шерсти.
– Вы ничего здесь не трогали?

– Боже упаси! Все так три недели и разбросано.

"Ого, три недели!" - подумал Важин и взглянул на Муравьева. Тот продолжал расспрашивать:

– А как она в жизни? В плане опрятности? Может быть, это нормально, что ящики выдвинуты и нитки разбросаны? Кстати, хотелось бы взглянуть на её фотографию.

– Вообще-то Софи не велено было здесь убираться, - оправдываясь за беспорядок, ответила Даниловна.
– Сейчас я альбом принесу.

Отобрав несколько фотографий пропавшей хозяйки, Муравьев спросил:

– А это, насколько я понимаю, Блинов? Серьезная личность. И эту карточку я на день заберу. Не волнуйтесь, все будут целы.

– Позволь мне взглянуть, - попросил Важин.

– Потом, потом, - торопясь с главным, ответил сыщик.
– Так, теперь о хозяине. Вы говорите, он за границей?

– В Австрии, - подтвердила Даниловна.

– А вчера вроде был в Австралии, - улыбнувшись, сказал Муравьев.

– Да?
– удивилась Даниловна.
– Я их путаю без конца. Да и какая тут разница?

– Разница в самом деле невелика, - задумчиво произнес Муравьев.
– И зачем он туда поехал - тоже пока неважно. Важно то, что он скоро вернется. Вернется, вызовет милицию, те детально пощупают... Так что не будем трогать компьютер, поскольку на клавишах могут остаться чьи-то отпечатки... А если он не будет в милицию заявлять?
– Муравьев резко повернулся к Даниловне.
– Может такое быть? Вот вы. Почему вы не обратились в милицию? Почему вообще так поздно спохватились?

– Потому что Соловьев запретил.

Я сразу позвонила на фирму, там мне сказали, что не надо раньше времени панику поднимать. А Соловьев так и сказал, чтоб до приезда Блинова я ни о какой милиции и не думала! И потом, он сказал, что там меня и слушать не будут. Кто я такая? Заявление от мужа потребуют.

– Тогда зачем к нам обратились?

Даниловна долго не отвечала, отвернулась, прикладывала платочек к глазам.

– Так ведь никто ничего не делает!
– наконец вырвалось у нее.
– Надо же что-то делать, ведь человек среди бела дня бесследно исчез! И одна я, как на грех. Даже посоветоваться не с кем...

– Софи в отпуске, вы говорили? А охрана?

– Охрана, как всегда при отъездах хозяина, снимается. На фирме тоже дел много.

– То есть тогда вы были вдвоем?

– В том-то и дело. В тот день приехал шофер, ну наш Николаич. Повез меня за продуктами. Специально приехал, чтобы помочь.

– Помог, - кивнул Муравьев.
– Хорошо, вернулись вы, а Марии Олеговны нету. Что дальше?

– Мы с Николаичем стали ждать.

Ему тоже сразу на фирму не хочется возвращаться, лучше здесь посидеть.