Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

С самого начала смелая женщина, не имевшая своих детей, поставила условия германской администрации:

— Прошу и настаиваю на том, чтобы он был со мной! — и согласно чёртовой немецкой морали военного времени, её разрешили отправиться в Рейх вместе с племянником. Пожалуй, она имела общение с нормальными немцами, если они позволили женщине из числа оккупированных граждан диктовать им условия: кого, куда и с кем отправлять? Куда бы у меня делась эта старуха со своими условиями!?

Рассказ тётушки о неполных трёх годах жизни в Рейхе оставлен в двух тетрадях, и по ходу повествования иногда буду "нырять" в них. Для сравнения.

А тогда её визит к сестре был не праздным: сидя в кухне на старой табуретке, говорила отцу:

— Что сидишь, чего ждёшь? Чем кормить-то ребят собираешься? Немцы рабочих на железную дорогу набирают, сходил бы, узнал…" — и тётушка назвала имя соседа известное отцу — Устроился, немцы взяли работать — что говорит моё устройство в такие моменты:

"ага, он — устроился и ничего страшного с ним не произошло…Ай, и мне сходить?"

Ах, это великое и несокрушимое женское предложение: "сходил бы и узнал"! Не было сказано ни слова об "измене родине", будто родины и не существовало, а вокруг были не враги, а всего лишь "работодатели". И никто не думал о "шагах к падению", всё говорилось невинно и ни к чему не обязывало: "сходил бы и узнал"! И только! Что будет за визитом к захватчикам — там видно будет, а пока твои обязанности сводятся к простому деянию: "сходить и узнать"!

— Сколько понадобилось десятилетий, чтобы понять простую истину: не следует силой оружия кого-то ставить на колени, лишнее это! Забавляет ваше "началась война". Вроде бы сама, сукина дочь, началась, никто подлую не затевал. Настолько привыкли к мысли о самопроизвольных началах войн, что породили и "так получилось". Приходилось слышать такой лепет от дефективных? Они вроде бы и не виноваты, всё само "так получилось"… И войны сами начинаются, и мерзость "получается" помимо желания…

Так произошло падение отца в "бездну сотрудничества с врагами".

А всё бедность: будь одежда и обувь по сезону, так разве усидел бы в келье? Нет, и не знал бы, что говорила тётушка отцу! А так — свидетель! Несовершеннолетний, с ужасной памятью — но свидетель!

Присутствовал при историческом моменте: утро было серым, хмурым и день не собирался менять окраску. Все ужасные дела всегда совершаются в пасмурные дни. В солнечные дни происходят красивые и приятные события, в пасмурные — только ужасные.

Если бы мне тогда кто-то сказал, что тётушка толкает отца "на путь совершения измены родине", или "предательства страны советов" для моего блага — никаких бы звуков в ответ не последовало: что мог знать "о предательстве и служении врагам"? Мысли о падении отца стали угнетать после того, как переростком пошёл в первый класс: школа, воспитывая в учениках "советский патриотизм и любовь к родине", много рассказывала о злодеяниях врагов на оккупированной территории, из которых я видел убийство человека в комбинезоне. И помнил о том, что отец работал на "железке" у врагов…

Угнетение продолжалось до середины жизни, но ближе к "закату" оно необъяснимым образом сошло на "нет". "Излечение" содержалось в мысли, непонятно с какой стороны пришедшей: "предать можно то, во что ты верил и чему клялся в верности "служить верой и правдой до конца дней своих, и пока бьётся сердце в груди". Как нынешний губернатор и вчерашний секретарь обкома. А если клятв не было? Что тогда нарушать?

— Отец любил "социалистическую родину страну советов"? На верность ей присягал?

— Чего спрашиваешь, когда ответ знаешь? Отвратительная привычка части ваших граждан: знать ответ и всё же спрашивать! Почему не задавал отцу такие вопросы, а задаёшь мне? Ему нельзя было давать клятвы, он знал суть христианского учения: "не клянись вовсе"! Даже я удивляюсь вашей гибкости! Не волновали отца "коммунистические идеалы", его не трогал и "новый порядок", что несли потомки древних ариев с запада. Он был в стороне от всех.

Рассуждения "ужасного содержания", что приведены выше — полностью бесовские.

С какого времени мы договорились о покойниках "говорить или хорошо, или ничего" — не знаю. О "советской власти, отдавшей концы", как о любом покойнике, нужно сказать и хорошее: перед "кончиной" у неё хватило ума признать "невиновность советских граждан, работавших на оккупантов в годы войны в силу сложившихся обстоятельств".

Кто был первым человеком "обличённый властью", кто первым высказал оправдание бывшим вражеским прислужникам от лица умирающей — не помню, но шляпу перед ним снимаю: да зачтётся ему такое выше любого тутошнего подвига!

— Беся, внеси ясность, поведай миру моими руками: почему покойников нельзя хаять? Поясни, о, мудрейший и грамотнейший из бесов, почему нельзя поминать лихими словами обитателей того мира?

— Поминай, запрещающих законов на поминание худыми словами усопших пока нет. Возможно, в будущем и появятся, а пока хули кого угодно! Худо вот что: многие хулимые и там не избавились злобы и насылают вам, живым" неприятные сны. Знакомо вот это "не с той ноги встал"?

— Знаю… Испытывал…

— А ноги ни при чём! Это какой-то "тамошний" злыдень дурным сном тебя огорчил. Тебя дурные сны посещают?

— Бывает. После них настроение весь день неприятное.

— Вот! На многих страницах ныне, все, кому не лень, топчутся по "вождям" прошлого, а ведь они "реагирует на критику масс". Сами когда-то призывали массы "критиковать невзирая на лица". При жизни реагировали на критику душегубством, а сейчас мстят дурными снами. Возможности иные.

— Как-то однажды пригрезился ДжЮгошвили, но ничего путного не сказал. Молчал "вождь".

— Это потому, что при жизни израсходовался словами и ныне в "раках" пребывает. "Пустым", то есть….

* * *

Предательство неуничтожимо: предавали всегда, предают ныне, будут предавать и впредь. Предавать будут всё, даже и "святое". Формы и виды предательства меняются, но суть остаётся неизменной: "предательство — это перемена симпатий". "Святое" предавать вроде бы "престижнее": оно дороже оплачивается.