Прогулки с бесом

Ныне полтинники с "девятью граммами чистого серебра" - редкость для нумизматов, ценность, а блямбы от ожогов у любопытных мальчиков лечат не подсолнечным маслом, а современными эффективными препаратами.

Вот он, результат любви к "аппаратам тяжелее воздуха" в паре с любовью к метанию "зажигательных" бомб, запрещённых конвенциями!

Может, хватит полётов и бросания бомб?

Лечение подсолнечным маслом продолжалось: иных препаратов не было. Если бы не подсолнечное масло, а что-то иное - блямбу на ляжке лечили бы иным и с "скорым положительным эффектом".

Что взяло верх на болячкой - не знаю, но склоняюсь к мнению о силе растительного масла: дохляк, каким был на то время, победить болячку без союзника "масло растительное" - не смог бы...

Заверяю: получить рану на тело - больно, тяжко и грустно, но наблюдать заживление раны приятнее, чем помнить начало "дороги страданий".

Пребывать домашним "ожоговым центром", страдальцем и втайне видеть себя, но не мать, "лечащим врачом" - ради такого можно вытерпеть и большие муки!

Любовь к забаве с огнём не пропала: печь люблю до сего дня.

– Пожалуй, нет таких, у кого сооружение из кирпичей и глины с именем "печь" вызывало бы отвращение. Как можно не любить печь, это вечное, дивное, первое и основное устройство в жизни? Простейшее, но столь необходимое, достойное высшей похвалы строение! Сказочный Емеля на печи ездил, а не на джипе "Чероки"!

– Согласен. Грустные, документальные кадры сгоревших деревень в далёкой войне, вселяют оптимизм и надежду на печь:

– "смотрите и думайте: всё, к ядрёной матери, выгорело, а печь и труба - остались! Стоит подумать на будущее о строительстве несгораемых жилищ, что-то похожее на русскую печь.

Получал "льготы" как пострадавший? Имел от своих "страданий" хотя бы малейшую выгоду перед сёстрами? Нет, как "страдальца" ничем не выделяли:

– Добаловался с огнём, "испытатель" хренов!

Глава 99.

Гимн партизанскому движению.

Зима сорок третьего года оказалась не такой лютой, как прошлая. Не потому ли, что был спрятан в пальто из сукна от немецкой шинели, но с подкладкой русского происхождения в переработке руками талантливой русской портнихи? Немецкое сукно на русской вате - союз двух товаров грел тело русского шкета...

Дни, когда после непродолжительного, но победного боя репарацией получал валенки сестры с дыркой на месте большого пальца в обувке на правую ногу были самыми прекрасными днями детства!

– Будь честным и настучи, что в победе в войне за валенки "вторым фронтом" выступала мать:

– Дай валенки, пусть поморозится немного - производилось "обряжание" и выпуск из кельи-клетки на свободу:

– Подышать воздухом - сейчас понял: зимний, ничем не отравленный воздух "малой родины" - первейшее лекарство от всех болезней.

А если с тайной мыслью отправляешься не просто "дышать воздухом", но обследовать заснеженные просторы родного монастыря - ценность "выходов в свет" не имеет размера. Это для меня, но у сестры оставались переживания за личные вещи.

Жители города и до оккупации не имели привычки очищать улицы от снега, а в оккупацию "и сам бог повелел" не заниматься столь пустым и ненужным делом: оккупированные довольствовались тропинками в нужном направлении. Такое равнодушие приводило врагов в ярость, и уклонения жителей домов от работы по очистке прилегающей территории определялось ими, как "неповиновение германским властям" с вытекающими последствиями для ослушников. Любовь немцев к чистым от снега улицам любого города мира, а не только в своих городах, и была второй причиной поражения в прошлой войне.

Чистка улиц от снега касалась и жителей сельской местности, и в этом месте хочу помянуть полицаев из "своих":

– "сволочи они! Предатели, отщепенцы и вражеские прихвостни" - любое нехорошее слово в их адрес будет "заслуженным". Но с другой стороны: очищенные дороги требовали меньше энергии при перемещении по ним.

И следует ставить к стенке полицая, что приходил в дом к "родственнице по отцу" и говорил негромко и с глазу на глаз:

– "Слышь, Матрёна, завтра немцы наедут и погонят всех, без разбора, дорогу чистить. Пробегись-ка по деревне, да шепни, чтобы валенки спрятали... Да сдуру не проговорись, кто предупредил"!
– явно рисковал подлый полицай: Матрёна дурой от рождения была...

Вот оно: немцы в первую зиму оценили силу русских валенок, но почему не запаслись ими на вторую - загадка для историков. Тема "докторской" не меньше... даже название появилось:

"Влияние обуви на победу в войне ...."

До сего дня немецкие туристы поражаются, удивляются, возмущаются неубранными от снега дорогами и улицами России. Возмущение скрытое, тихое, культурное и вежливое, перешедшее на генетическом уровне от стариков к молодым. Так и живем до сего дня: продолжаем не убирать снег на улицах, а они продолжают возм... нет, не годится, "возмущаться" никому не позволим, оно выскочило с "разгона". Туристы из Германии не возмущаются, им с сорок пятого наша "победа" запретила возмущаться по любым поводам. Удивляться, не переходя границ вежливости - bitte, но возмущаться - nein!
– канули в Лету времена возмущения нечищеными улицами России, осталось удивление видом зимних улиц.

Знакомая учительница немецкого языка, человек с большим процентом юмора, высказала мысль:

– Немцы воину проиграли из-за нечищенных от снега улиц оккупированных городов: у них принято наступать и отступать по дорогам и трассам, а тут - нечищеные от снега улицы и дороги - вот и результат!
– мужчины воюют, но причины поражений знают только женщины.

Пошли слухи и разговоры о партизанах: те стали беспокоить немцев на железной дороге. Пришло время, когда любая поездка родителя могла окончиться горем для нас, а батюшке хватило бы всего два пункта, чтобы партизаны с полным основанием могли лишить его жизни:

а) валящийся под откос от взрыва мины под колеёй бывший советский вагон с гарантией валил и немецкого прислужника,

б) как пособнику врагам - пуля от народных мстителей была бы для него не лучше, чем пункт "а". Отечественные хрен и редька по содержанию сахара всегда одинаковы.

Сроков в часах на поездки не существовало, и "вояж" мог длиться трое-четверо суток. Как рассказывал отец, особенно опасным было рокадное направление поездки, то есть, вдоль линии фронта. Бывало, что такие поездки заканчивалась диверсией. Главные кондуктора из немцев не любили поездки в направлении рокады, но "что плохо для немца, то в самый раз - для меня": в городе, куда перевозились военные грузы, точно такое оккупированное население меняло махорку местного производства на товары, что привозили вражеские пособники со своего города.

Вот так: кто-то спасал отечество от порабощения, а иные мешками возили махорку, семечки, соль, самогон и ни на минуту не задумывались о дальнейшей судьбе отечества! Война - войной, а бизнес - это бизнес! Но тогда этого слова "советские" люди ещё не знали.

– Нашёл чем удивлять! Сегодня из воинских частей продают оружие потенциальным врагам государства, а тебя возмущает мешок с махоркой времён оккупации!

Непосредственный отцов напарник страшно переживал, когда выпадала поездка в рокадном, наиболее опасном направлении. В переживаниях начальник почему-то вначале адресовался к отцу по имени-отчеству и называл отца "паном", а потом обращался к силе выше: