Прогулки с бесом

Частицу арийского бога "Агни" в военное время добывали с помощью трёх предметов, кои были в обиходе и прозывались "катюшей": трут, кремень и кресало.

Вот назначение каждого предмета из "троицы": "кресало" - небольшая пластинка углеродистой стали, кою удерживалась тремя пальцами правой руки; кремень - особый камень, по твёрдости равный агату и способный противостоять удару кресала, не разваливаться, и главное - давать искру. Быть настолько твёрдым, чтобы мочь от соприкосновения с кресалом выдирать из него частицы металла, накалять их и посылать в трут. Трут - это корпия из льняной ткани, или ваты, свёрнутой в жгут.

Процесс получения огня начинался так: к одной стороне кремня, к его краю, прижимался трут, и в этом месте в касание били кресалом. От ударов кресалом по кремню рождались искры. Трут просил мощной, "жирной" искры, но такая рождалась не от всех сортов стали.

Или одна "жирная", сверх горячая искра, или сотни мелких - итоге трут выполнял назначение: тлел! Огонь добыт!

Были и другие устройства для добывания огня с названием "зажигалка". Зажигалка отличалась от "катюши" культурным видом, в зажигалке не было ничего нового, всё та же идея получения искры трением камня о сталь. Зажигалка - это избалованный ребёнок трута, кремния и кресала, забывший "родителей" и с малым отличием: искра рождалась от сгорания частицы металла теперь уже в "камушке", а колёсико ничего не теряло. "Камушек" состоял из металлов магния и алюминия, легко и быстро окислявшихся кислородом воздуха в хорошую, горячую искру. Если в "катюше" трут, получивший искру, всего лишь тлел, то смоченный бензином фитиль зажигалки незамедлительно давал пламя!

Зажигалки тех времён были кустарного изготовления и капризничали. Оно и понятно: из них постоянно испарялся бензин, стирался камень и быстро сгорал фитиль из ваты. Не совсем удобной вещью были зажигалки военного времени, поэтому на первом месте оставались древние и уважаемые спички. Они и сегодня успешно конкурируют с зажигалками, в чём нет удивления: идея зажигалки не изменилась и до сего дня.

Без всякого логического обоснования перехожу к главному: Гестапо.

Много, "квалифицированно и со знанием дела" написано о работе страшной вражеской организации Гестапо, с массой ужасных подробностей, настолько ужасных, что ныне всякий, осмелившийся усомниться и заявлять иное - заслуживает пыток не слабее гестаповских. Гестапо побаивались и сами немцы, но каким страхом - не берусь пояснить. Без стараний беса, самостоятельно, смею думать: "бояться карающих органов следует, когда на страх есть причины".

– И чтобы создать карательные органы рода Гестапо нужны были причины.

– Цель создания карательного органа Гестапо по заявлениям немцев заключалась в "разъяснении заблуждений". Ну, это у немцев, а наша беда в том, что приличный список деяний "невинными", и только "органы" дано право избавлять нас от заблуждений. Отечественная история помнит времена, когда можно было сгинуть и без невинных забав.

– Всякое государство создаёт такие органы, от коих через малое время существования, на создателей накатывает страх от "дитяти". Это один из необъяснимых феноменов всякого государства: создание организаций, которые со временем становятся выше самого государства. В "стране советов" таким пугалом поочерёдно были ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ... кто ещё?

О Гестапо написана масса ужасов, и основной таков: "взятые Гестапо советские люди живыми оттуда не выходили, а если и везло - то это были не "совецкие" люди, а "завербованные предатели". Третьего варианта Гестапо не давало: или смерть от пули, или вербовка. Так о Гестапо написано во всей литературе советских времён.

Немецкое Гестапо сгинуло, а наши органы, "осознавшие прошлое и модернизированные в лучшую сторону" - продолжают жить до сего дня.

– Заметь: не плохо жить!

– И лишь потому, что немецкие органы были задуманы "карающими", а отечественные, "родные" - "воспитывающими заблудшихся граждан". Но это только наши с бесом, возможно, что и ошибочные, суждения.

– А какая связь между коробкой немецких спичек и Гестапо?

– Такая: отцов непосредственный начальник, напарник, то есть, главный кондуктор из немцев, получил из Германии посылку, где между прочими нужными и приятными вещами военного времени были спички. Для какой надобности родня прислала солдату спички - останется тайной: кого спрашивать о тогдашней посылке? Их на сегодня нет в живых.

Коробок спичек - всего лишь коробок и ничего иного. Прошлый коробок спичек - не коробок нынешней молотой индийской конопли, но если нынешний порцион "дурной травки" обходится в отсидку в колонии не строгого режима, то тогдашние настоящие могли обойтись батюшке лишением проживания в видимом мире.

Но - по порядку. Наша пара, бес и я, уверена: при отправки из Фатерланда посылка прошла проверку на предмет "вложения опасных веществ и предметов", и в тщательности проверки ни у беса, ни у меня сомнений нет: это ведь немцы. Спички - предмет нужный, необходимый в повседневности, удобный, как без них, но многие в то время пользовались зажигалками.

– Спички по ценности равнялись валюте при совершении меновых операций среди захваченного, но не покорённого населения - добавил бес - что можно было добыть ценного за спички у оккупированных советских граждан? Всё и ничего: на тот момент вы представляли сплошную нищету! И почему не сотня коробок была прислана из Рейха, а всего лишь одна?

– Не скажи! Те же спички можно было продать за оккупационные марки, а на марки приобрести что-то иное, нужное. Вечный закон "товар - деньги - товар" война не отменяла. И впредь не отменит.

Получив дефицитный товар, родитель отправился в сельскую местность совершать сделки. Счастлив, что обхожусь без открытий: в войну сельский житель, в сравнении с горожанином, жил "не гневи бога", или "грех жаловаться".

Перед войной иначе: город "процветал", а "советское крестьянство перебивалось с хлеба на квас". По меркам народов Европы подобное "процветание" таковым не было по причине разных стандартов.

– Европейские стандарты отличались от советских мерок и всегда в "худшую сторону" - ехидничал бес.

– Война бедностью поменяла местами город и деревню, прокормом город зависел от села.

– Естественно: город-то асфальтирован, а на асфальте ничего не растёт, асфальт потребляет. В "прекрасные времена расцвета социализма" жители окрестных областей ездили в столицу за продуктами, отчего и разорились до состояния с названием "дефолт"?

– Как понимать?

– Просто: у соседних областей съестное забирали в столицу, а вам оставляли возможность мотаться в "любимую" на всех видах транспорта, рыскать в стольном граде с высунутым языком и с диким желанием урвать "крохи с барского стола". Только вы могли придумать такую "схему". Сколько было потрачено средств и сил, чтобы свезти в столицу произведённый продукт, а потом из столицы развезти по личным углам?

Трудно возразить бесу: ведь истину излагает, скотина! За съедобной истиной и гонялись оккупированные горожане по сёлам и деревням, несли в село на мену всё, что можно было сменять, любой "ширпотреб".

А имелось у горожан с каждым днём оккупации всё меньше и меньше. Старый ширпотреб уходил, а нового не производилось. Поэтому в те времена процветали портнихи, сапожники и другие мастера нужных в повседневном быту, предметов. "Коробейники", вроде отца, доставляли товары потребителю.

– ...и этот факт - сильный аргумент тому, что "челночный" промысел зародился в ваших краях во времена оккупации. "Не было бы счастья - да несчастье помогло". Опять польза!

Оккупационных "коробейников", как отец, ныне в отечестве нашем многие миллионы. И добывают хлеб насущный древним купеческим способом: "купил здесь - продал там". Нынешним коробейником, в отличие от менял военного времени живётся проще: нет вам страха и угроз неизвестно откуда, нет и ни какой-либо другой опасности.

Набрав "дефициту", нужного селу, отец отправился в "поход". Стояла зима, перемещался батюшка от села к селу, и сколько длился "вояж" - об этом семейные хроники ничего не говорят.