Прогулки с бесом

Многие из обитателей монастыря ходили смотреть на место падения лётчика с нераскрывшимся парашютом. Ходил и я, но только на другой день и время для осмотра почему-то выбрал необъяснимое: под вечер, когда солнце собиралось проститься с землёй до следующего утра.

– Не шёл смотреть место падения человеческого тела по причине: не было вопроса "что собираюсь увидеть"?

Какая сила тянула на место гибели человека? Не ты ли закрыл глаза, когда понял, что для точки, отделившейся от самолёта и летевшей к земле без белого купола - всё в мире живых окончено? Поэтому и тянуло глядеть на место его падения.

Вмятина от тела человека в луговой траве напоминала крест: абсолютно горизонтально раскинутые руки для встречи с землёй, немного разведённые в стороны ноги и вмятина от головы... Упал спиной. Видно, падал мёртвым...

...посмотрел в темнеющее, далёкое небо - и ничего не увидел. Тишина и покой. Не мог тогда думать:

– "Да-а-а, как не летай в небесах - а на землю опустишься: тянет она!
– неприязни к небу, разумеется, быть не могло, но летающие и воющие машины в нём с нехорошими намерениями в мой адрес, породили первое и лёгкое раздражение к небу:

– Долго терпеть нас будешь!?
– не думал тогда таким образом в сторону невинной небесной синевы, придумал сейчас не без помощи беса.

А разговоры обитателей монастыря о воздушном бое с трагическим финалом то утихали, то разгорались вновь:

– Парашют у лётчика не раскрылся!
– вытаращив глаза от ужаса, заявляла какая-нибудь, "информированная" "интересантка".

– "Дура! Он мёртвым упал"!
– получала в ответ "дура" и древние разговоры не изменились до сего дня:

– "Чего мужик-то умер"?

– "Самогоном отравился"!

– "Кто-то помог и яду подмешал? Или покойничек пережрал"?

– "Нет".

– Чего "нет"? Первое, или второе "нет"?

Не знаю - но говорю! Или у парашютиста высоты не оказалось и парашют не успел раскрыться, или парашют вообще не раскрылся, или пилот был мёртвый... Хоронившие разбившегося лётчика рассказывали:

– "В теле не было ни единой целой косточки..." - с тех рассказов о "ни единой целой косточки" погибшего лётчика до сего дня не переношу любителей смотреть происшествия с летальными исходами.

Глава 108.

Собственный апофеоз войны,

(короткий)

Разговоры монастырцев о выдаче лётчика немцам определяются нами словом "накаркали": как-то в один из последующих дней, над трагическим местом, где по разговорам знающих граждан произошло пленение советского пилота - в дневное время пролетел краснозвёздный самолёт, и не обращая внимания на слабую противовоздушную оборону немцев - сбросил листовки.

Листовок не видел, но если бы и видел - интереса не проявил: грамоту не знал. Если о листовках говорили, то, стало быть, они имелись в природе. Сейчас думается, что листовки - сплошь визуализация, или чья-то фантазия. Кому и какая польза была от такой визуализации - тайна.

Текст листовки, как утверждали державшие её в руках монастырские граждане, был стихотворным и содержал всего четыре строчки предупреждающего текста:

"Не пеките пироги,

не месите тесто:

двадцать пятого числа

не найдёте места!"

Прошлая листовка, если она существовала в природе, была глупостью в основе: откуда было взяться муке на пироги у оккупированных советских граждан!?

Не верю в те листовки, и никак не могу допустить, что за непроверенный факт предательства приземлившегося лётчика с подбитой машины, родная советская авиация обещала жестоко отомстить всем, без разбора! Без деления на "предателей" и "предаваемых". Кто мстит слабоумным?

Домыслы - они и есть домыслы: двадцать пятого числа бомбёжки не было. Удивительно! Двадцать пятое прошло и ничего не случилось! Нет, вы только подумайте, как люди умеют сочинять! Можно позавидовать таким способностям!

...и в ночь на двадцать шестое спокойно, безмятежно, уверенно... если тогда можно было во что-то верить... как ещё?

– Нахально!

... завалились спать после заката солнца. Как всегда. Высыпайтесь, дети, пока есть возможность, удовольствия поспать могут лишить в любую минуту, и не по прихоти, а исключительно для "вашего блага и процветания в будущем"!

Спали так: в небольшом зальчике на полу, головой к окну, что смотрело на восток, улеглись отец и я. Мать с сёстрами находилась на кровати. Тишина, покой и неизвестность. Что будет через пять минут - увидим, ну а сейчас начинается ночь, благословенная ночь с удивительно густым ультрафиолетовым небом на западе. В нашей местности в последнем месяце лета бывают редкие вечера необыкновенной окраски в ультрафиолет западной...

... и северо-западной части неба. Замечал? Спите, спите!

Спать разрешили не более трёх часов: с востока приближался знакомый, "родимый" звук работающих авиационных моторов. Была разница в звуках работающих авиационных моторов машин Люфтваффе и наших? Безусловно! Одни самолёты моторами, как говорили монастырцы, "ныли", и "несли рабство, уничтожение и смерть", (монастырцы так не говорили) а вторые - освобождение от перечисленных ужасов. Существенная разница, но бомбы у тех и других были одинаковы по убойности и по "выполнению возложенных на них задач".

– Одевайтесь - дала команду мать. Повторений и криков не было: мы стали одеваться. Сами. Без посторонней помощи. Деловито, в полной темноте и без ошибок. Искусство! Путаницы в вещах не было, каждый знал свой гардероб. Заключительной деталью моей экипировки было зимнее пальто из сукна немецкой шинели. Единственное богатство гардероба! Зимнее пальто сукна от немецкой шинели! возможно, что и с убитого врага... С дыркой от пули. С качественно заштопанной дыркой от пули.

Сон ушёл. С началом всякой бомбёжки, от кого бы она не исходила, сон всегда уходил...

И начался "военный бал"! Да так громко, да так близко! Не многострадальную станцию клепали советские авиаторы: убийственный груз их машин стал ложиться подозрительно близко от монастыря.

В каком количестве монастырских голов зашевелился вопрос "а нас за что!?" - не знаю, но, думаю, что вопрос не волновал и тех, кто посылал воздушное соединение на расплату за предательство товарища.

... в юго-восточном углу монастыря, в маленькой, на одну личность, келье, проживала старая женщина. Никто не знал её возраста - так была она стара! И ничейная. Говорили, что её родня сбежала на восток, а старушка категорически отказалась следовать за родичами: