Проигравший из-за любви

— Как бы я хотел, чтобы у меня была такая же сестра, как вы, Лу! — сказал Уолтер, когда они стояли рядом, опираясь на перила и смотря на спокойные воды Хоум-Парка. — Я бы сделал вас художницей, если бы вы были моей сестрой; и мы были бы с вами совсем неразлучны!

— Вы сможете сделать свою жену художницей, когда женитесь, — ответила Лу с некоторой горчинкой в голосе, — мисс Чемни, к которой вы неравнодушны… в общем, я слышала, что вы говорили о ее способностях к рисованию.

— Да, у нее есть талант, но нужно еще очень много времени, пока она станет хорошо рисовать: Кроме того, у нее не такой острый ум, как у вас, Лу. Она не может быть таким хорошим собеседником для мужчины, как вы. Конечно, она неплохо поет дуэтом, может говорить о прочитанных книгах, но вы, кажется, понимаете и симпатизируете мне во всем, вы всегда разделяете мои мысли. Когда я рассказывал вам об Ахиллесе сейчас, то видел, что вы как будто вместе со мной идете в мрачный зал, где, вздыхая, лежит в бассейне Агамемнон. А Флора лишь содрогнулась бы, когда услышала это, и сказала: «Как это ужасно!».

— Но она очень образована и должно быть, знает гораздо больше меня.

— Хорошо она не знает ничего, но знает понемногу о многом. У нее нет таких глубоких мыслей, как у вас, Лу. Только, пожалуйста, не подумайте, что я пытаюсь принизить ее достоинства. Флора очень мила и умна женским умом, она вообще очень женственна. Если бы все женщины были похожи на нее, то не могло бы быть никакого разговора о равенстве подов. Вы можете с таким же успехом говорить о равенстве дуба и примулы, растущей у его корней, как о равенстве Флоры и грубого сильного мужчины.

— Это звучит как хвала ей.

— Да, она очень милая девушка. Но вы ошиблись, когда говорили о том, что я помолвлен с мисс Чемни. В действительности это не так.

— Однако очень похоже, что я права, — ответила Лу. — Ведь вы говорили об этом так, как если бы этот вопрос был решен полгода назад, и вы так часто бывали с ней, проводя свои вечера в ее доме.

— За исключением тех вечеров, когда я бывал на Войси-стрит.

— Да, тогда вы заходили к нам, чтобы поговорить с папой о картинах.

— И чтобы поужинать, портя себе аппетит печенью, беконом, сосисками и рубцом, — сказал Уолтер смеясь.

Луиза сильно нахмурила брови при этих словах.

— Будьте уверены в одном, Лу, — сказал он, — был бы я женат на мисс Чемни или нет, я всегда был бы вам верным другом и беспокоился бы о вас, как о сестре.

— Очень хорошее обещание, — ответила Лу скептически, — но вы не можете сказать мне, понравилось бы это мисс Чемни, если бы она была вашей женой. Она ведь могла бы и не беспокоиться о таких, друзьях, как я.

— Она бы заботилась о тех, о ком заботился бы я.

— Может быть, но она вряд ли стала бы беспокоиться о ком-либо на Войси-стрит, о персоне, которая связана с продажей поношенной одежды, очень уж это маловероятно. Расскажите мне еще о Скайлаусе.

— Ахиллесе! — поправил Уолтер и повиновался просьбе девушки. Было гораздо приятнее рассказывать удивительную трилогию, чем обсуждать сомнительный и запутанный вопрос своих будущих отношений с Флорой Чемни и Луизой Гарнер. Он чувствовал свою ответственность перед обеими девушками и хотел угодить обеим, а это весьма трудная задача.

Благодаря Агамемнону к ним вскоре вернулось прежнее обаяние беседы. Молодые люди хорошо провели время под сенью каштанов в этом привлекательном старом саду, напоминающем Чарльза и Вильяма Голландского.

Мистер Лейбэн прочитал Лу маленькую историческую лекцию об Остесе и Фурье и их окружении, почувствовав при этом, что это был труд не более легкий, чем открытие ворот для знаний такой чувствительной и сообразительной персоне, какой была Луиза.

— Я скажу вам, почему вы все схватываете на лету, Лу, — сказал он, — вы обладаете тем, что итальянцы называют симпатией, поэтому так просто общаться с вами. Когда я думаю о том, как вы мало знаете и как много понимаете, то прихожу просто в недоумение.

Лу покраснела при этих словах, и этот румянец, промелькнувший на ее щеках, мог означать только счастье.

Они долго еще ходили по садам, долго возвращались к лодке, да и плывя обратно к «Черному лебедю», где их ждал заказанный обед, мистер Лейбэн греб не торопясь. Солнце уже садилось за горизонт, когда они вышли на небольшую пристань, расположенную чуть ниже гостиницы.

— Ничего страшного, что заходит солнце, — сказал Уолтер, когда Лу заметила, что уже довольно поздно, — дорогу домой нам будет освещать луна. Поездка по Кингстонскому холму, через который ведет Портмаусовская дорога, так красива лунной ночью.

Все было очень великолепно в «Черном лебеде». Любителей лодочных экскурсий — основных посетителей этой маленькой гостиницы — не было. Уолтер и Лу, казалось, были одни в целом мире. Пожилой официант проявил почти отцовское внимание к их персоне, поворчал на них немного за то, что они так долго не шли к такому прекрасному обеду, и прислуживал им с исключительной заботой.

К счастью, мистер Лейбэн и его спутница не очень беспокоились о том, что тушеные угри стали мягче, а жареные утята тверже. Уолтер заказал бутылку вина, которое Луиза попробовала первый раз в жизни. Был также торт с крыжовником и кувшин со сливками, что молодым людям понравилось больше, чем предыдущие блюда. В целом обед удался — это был поистине райский банкет. Они засиделись за ним довольно долго, впрочем, так же, как они делали все остальное в течение дня. Услужливый официант принес им пару восковых свечей. Лунный свет падал в открытое окно гостиной в то время как молодые люди поглощали свой торт счастливые и, может быть, не осознающие действие вина.

В скором времени торт с крыжовником и сливки были съедены. Официант убрал со стола с такой мягкой медлительностью, которая просто очаровывала наблюдателя: он аккуратно убрал один за одним стаканы и как бы играючи смахнул крошки на поднос. Лу подошла к окну и посмотрела наружу. Спокойная журчащая река бежала под лунным светом — как все это отличалось от унылого Флигетона, который она видела с моста Ватерлоо. Она смотрела на темный противоположный берег реки, над которым стояло лазурное вечернее небо, тенистые ивы клонились почти к самой воде, тополя стрелами уходили к звездам.

— Я боюсь, что уже очень поздно, — сказала Лу встревоженно, оборачиваясь и глядя на Уолтера, опершегося локтями о стол и смотрящего прямо перед собой в глубокой задумчивости, — это вино просто заставляет забывать обо всем. Я никогда не думала, что время может так быстро идти.

— А почему вы должны думать об этом? — спросил Уолтер, отвлекаясь от своих грез. — Мы счастливы, не правда ли, Лу? Что может быть важнее, чем счастье? Что может значить время для меня и вас?