Происхождение скотоводства (культурно-историческая проблема)

Вместе с тем правильное использование концепции «центров происхождения» требует учета одного важного обстоятельства. Дело в том, что первичные очаги доместикации отдельных видов далеко не всегда совпадали с первичными очагами возникновения земледелия и скотоводства, поскольку в ходе распространения производящего хозяйства на новые территории оно вбирало в себя новые виды, наиболее приспособленные к данной природной среде. Поэтому первичных очагов возникновения земледелия и скотоводства было значительно меньше, чем первичных очагов доместикации различных видов растений и животных. И если для биологов, как правило, это разграничение представляется малосущественным, то совершенно иначе к нему должны подходить историки, для которых проблема взаимоотношений различных обществ на протяжении их истории является одной из фундаментальных. Следует, правда, отметить, что и в настоящее время состояние наших знаний далеко не всегда позволяет определить степень первичности того или иного центра. Примером может служить восточноазиатокий центр, споры вокруг которого не смолкают и по сей день. В то же время уже сейчас выделяются центры, которые можно считать, бесспорно, самостоятельными. Это — Передняя Азия, Восточные Гималаи, Мезоамерика и Анды. Менее ясна картина возникновения земледелия в Африке. Новейшие, исследования дают основание считать, что самое раннее земледелие сформировалось здесь на местной основе. Вместе с тем и Африка и Закавказье являют собой любопытные примеры того, как более мощный — в данном, случае переднеазиатский — очаг влиял на соседние очаги, обогащая их своими достижениями и в известной степени на определенном отрезке времени нивелируя потенциальные различия между ними.

С распространением производящего хозяйства за пределы первичных очагов возникли вторичные центры, где земледельческо-скотоводческий комплекс развивался зачастую столь своеобразно, что по прошествии определенного промежутка времени приобретал облик, мало напоминавший его непосредственного прародителя. Такого рода процессы обусловили колоссальные трудности историко-генетических реконструкций, усугубленные иллюзией того, что описанное своеобразие является прямым следствием сугубо местного, независимого формирования земледельческо-скотоводческого хозяйства.

Как бы то ни было, и возникновение производящего хозяйства в первичных центрах и его распространение во вторичные требовало определенного уровня развития культуры их обитателей, без чего эта трансформация была бы немыслима. Только с учетом изложенного выше можно подойти к выяснению специфики процессов, имевших место в первичных и вторичных центрах.

Возникновение скотоводства

Одной из важных предпосылок доместикации животных многие исследователи небезосновательно считают специализированную охоту, или «охоту с выбором». Однако ее характер и в особенности те ее черты, которые способствовали доместикации, до сих пор еще не получили достаточно детального освещения в нашей науке. Лучше всего изучен вопрос об охоте на северного оленя, или карибу, представляющей собой наиболее яркий пример специализированной охоты.

Археологически специализированная охота выявляется по двум признакам: во-первых, по высокому удельному весу костей данного животного в остеологических коллекциях, во-вторых, по специфическому половозрастному составу фаунистических остатков. Этнографические данные позволяют объяснить эти особенности. Первый признак, очевидно, можно связывать с характером природной среды, благоприятной для размножения именно данного вида млекопитающих, который и становится основной добычей охотников. Тем самым охота постепенно приобретает этническую окраску: люди охотятся на данного зверя не только в определенные, наиболее удобные сезоны года, но и в другие периоды, что требует выработки серии весьма разнообразных методов охоты. Другие виды млекопитающих становятся добычей охотников лишь в самом крайнем случае, независимо от численного соотношения этих зверей. Таким образом, культурный фактор наслаивается на природный и усиливает его. Конечно, нарисованная здесь картина отражает лишь самый крайний случай. Это скорее тот экстремум, к которому стремится специализированная охота в своей тенденции. Как бы то ни было, одним из условий такой охоты является относительная упрощенность экологической системы, отсутствие видового многообразия фауны, стимулирующее возникновение преимущественной охоты на единичные виды млекопитающих.

Второй признак отражает уже исключительно особенности культурно-исторической среды, которая определяет характер и методы охоты. Именно он делает специализированную охоту в полном смысле слова «охотой с выбором». Вместе с тем этот «выбор» вопреки бытующим представлениям определяется культурной средой зачастую не столько прямо, сколько косвенно, т. е. особенности половозрастного состава добычи возникают не столько в результате желания охотников, будто бы стремившихся в течение всего года охотиться преимущественно на вполне определенные половозрастные категории, сколько в результате сезонной охоты, которая делает эти категории наиболее легкой добычей.

Наконец, важная особенность специализированной охоты заключается в том, что она ни при каких условиях не может служить сколько-нибудь прочной основой хозяйства. Поэтому охотники должны время от времени добывать пищу другими способами, использовать иные природные ресурсы, причем эта деятельность зачастую оттесняет специализированную охоту на задний план и делает ее подсобным занятием.

Все отмеченное выше представляет собой не что иное, как этнографический комментарий к археологической картине. Для установления степени объективности этого комментария требуется остановиться на наиболее существенных этнографических примерах. Исследователи, изучавшие особенности охоты на северных оленей как в Северной Америке, так и в Северной Евразии, постоянно подчеркивают ее коллективный сезонный характер. Действительно, с учетом особенностей миграционного цикла северных оленей, колебаний в составе их стад, сезонных изменений в повадках и физическом облике этих животных, охотники устраивают основные поколки в миграционный период, т. е. в период их наибольшего скопления весной или осенью. Особенно важны осенние охоты, так как именно к осени животные нагуливают максимальный вес и дают шкуру высшего качества. Поколки устраиваются обычно у водных переправ; для загонов часто строят изгороди, деревянные в лесной зоне и каменные или ледяные — в тундре. Все это отнюдь не означает, что в другие сезоны года охота на северного оленя отсутствует однако тогда она становится спорадической, индивидуальной и менее эффективной. Основное мясо и сырье заготовляется именно в период коллективной сезонной охоты. В другие сезоны деятельность охотников связана с иными ресурсами, как правило, с рыболовством и реже с морским промыслом. В общих чертах описанная модель характерна для эскимосов, атапасков и ал-гонкинов Американского Севера [402, с. 7—11, 15–18, 62], а в прошлом — для самых разных народов Северной Евразии от Чукотки и Камчатки до Скандинавии [296, с. 88, 90].

Сезонная охота на оленей на переправах создает условия для непреднамеренного отбора. Описывая подобную охоту на р. Анадырь, Н. Л. Гондатти отмечал, что весной стадо возглавляют важенки, за которыми следуют взрослые быки. Так как охотники прибывают на место поколки поздно, на их долю достаются только быки [90, с. 129, 132]. Ясно, что на месте такой охоты археологи обнаружат преимущественно кости взрослых самцов. Прямо противоположную картину они могли бы встретить на месте поколок, устраиваемых эскимосами-карибу, добычу которых составляли важенки и телята, ибо, по словам К. Биркет-Смита, взрослые самцы шли в другом стаде [422, с. 108, 109].

Правомерен вопрос, в какой мере охота на северных оленей может привлекаться для характеристики первобытной специализированной охоты в целом. Может быть, охота на других стадных копытных отличается принципиально иными чертами? Материалы, собранные Б. Энелом, показывают, что принципиальных отличий здесь нет: повсюду в Северной Америке основным средством получения мяса для местных охотников служили коллективные загонные охоты, зачастую с помощью изгородей. В районах с ярко выраженным сухим сезоном для таких охот применялись поджоги, которые одновременно обновляли растительность, создавая более благоприятные условия для питания как людей, так и животных [402, с. 101, 102]. В западных районах Северной Америки от Канады до Калифорнии была широко распространена коллективная охота на горных коз и баранов, причем первых, как правило, гнали вниз на охотников, а вторых вверх [402, с. 99]. Тем самым охотники учитывали индивидуальные особенности этих животных: горные козы становятся более легкой добычей на плоских участках предгорий, тогда как бараны, напротив, стараются избегать скалистых ландшафтов и крутых утесов, где им трудно спасаться от погони. Шошоны и паюти Большого Бассейна охотились с помощью загонов на антилоп и кроликов [582, с. 37; 402. с. 48, 49], которые были здесь основными видами дичи. На равнинах Северной Америки в долошадиный период главным методом охоты на бизонов была охота с изгородями [582, с. 52, S3; 402, с. 68–73].

Существенным представляется тот факт, что во всех отмеченных случаях охота, будучи главным источником мясной пищи, не являлась главным видом хозяйства. Неземледельческое население занималось в первую очередь собирательством или рыболовством [402, с. 95], а земледельческое, естественно, земледелием. Коллективная охота проводилась нерегулярно, в какие-то определенные сезоны года, а то и раз в несколько лет. Как и в северных районах, она зачастую велась с «выбором». Так, шошоны горных районов охотились на баранов весной, когда самки приносили потомство и представляли собой весьма легкую добычу [681, с. 156, 157]. Атапаски-талтаны также охотились на горных коз и баранов весной и летом [560, с. 71, 72], по-видимому, по той же причине. Следовательно, основную добычу таких охотников составляли самки с детенышами. Надо сказать, что молодые животные вообще гораздо чаще попадают в лапы хищников, чем более опытные старые. На них легче было охотиться и людям. Так, апачи ухитрялись в ходе загонной охоты ловить молодых антилоп голыми руками [402, с. 59]. Австралийцы также чаще всего добывали на охоте молодых, неопытных, слабых животных [628, с. 290].

В других районах мира коллективная охота с помощью изгородей и огня известна, например, у бушменов [582, с. 29], австралийцев и тасманийцев [401, с. 1, 7]. В древности загонная охота с изгородями применялась германцами для ловли лосей, серн и коз [289, с. 297, 299]. Об облавах с огнем сообщается в китайских источниках II тысячелетия до н. э. [295, с. 108–110]. Таким образом, специализированная охота в том виде, как она охарактеризована выше, может считаться поистине универсальным явлением, которое возникло весьма рано (не позднее конца верхнего палеолита — мезолита). Предположения некоторых исследователей о ее тесной связи в ряде районов с поджогами растительности [740, с. 193–219;796, с. 15–42] представляются вполне обоснованными.

Мне уже приходилось отмечать, что специализированная охота была важной, но далеко не достаточной предпосылкой доместикации [373, с. 42]. Сама возможность существования такой охоты зависела от степени развития других видов хозяйства: в доземледельческий период — от собирательства и рыболовства. В еще большей мере развитие последних предопределяло вероятность доместикации животных, поскольку одомашнивание могло осуществляться только там, где относительно стабильная кормовая база позволяла сохранять жизнь отдельным особям, а также, хотя бы Минимально, обеспечивать их пищей, ибо даже в условиях вольного выпаса прирученные и одомашненные животные вначале требовали искусственной подкормки. Такую базу предоставляли развитые собирательство и рыболовство и раннее земледелие, однако их роль в доместикации была различной. Дело в том, что ареалы многих подходивших для доместикации животных (коз, овец, гуанако, туров, гауров и др.) локализовались в районах, не располагавших достаточно обильными водными ресурсами. Рыболовство в этих районах служило не более чем подсобным видом хозяйства. Напротив, собирательство растительной пищи стало здесь главным фактором, обусловившим переход к более или менее оседлой жизни. Такое собирательство и выраставшее из него земледелие и стали основой, на которой оказалось возможным приручать и одомашнивать многие виды животных. В этих условиях, по-видимому, и происходила доместикация животных в переднеазиатском, восточногималайском и андийском центрах.