Проклятая звезда

Обернувшись в сторону южного крыла, я мимоходом улыбаюсь. У нас получается.

Мелизанда проверяет комнату отдыха сиделок, но там пусто. Мы с Зарой заглядываем в кабинет смотрительницы. Вспомнив о недавнем собственном опыте, я смотрю, нет ли кого под письменным столом, но в комнате все тихо и спокойно. Зара держится вплотную ко мне, так близко, что один раз даже наступает мне на юбку. Мы ищем и в столовой, и в туалете, но и там никого нет.

— Никого, кроме мышей, — резюмирует Мелизанда.

Краем глаза я улавливаю слабое, еле заметное движение — сполох чего-то белого. Лист, которым завешен строительный выход, вдруг отлетает в сторону, словно подхваченный внезапным порывом ветра. Раздается громкий треск, и Мелизанда, вскрикнув, отшатывается.

Снова звучит выстрел.

Зара стоит совсем близко, она толкает меня под локоть, когда ее находит пуля.

Intransito, думаю я, и сиделка застывает и валится, сбив белый лист, который обвивает ее, сделав похожей на ребенка, который нарядился привидением. Пистолет с лязгом ударяется об пол, сиделка вниз лицом падает рядом. Это та самая, высокая, с огромным родимым пятном на щеке.

Мелизанда поднимается, ее глаза расширены от боли, она держится рукой за плечо, и из-под пальцев сочится алое. Но Зара… Зара лежит у самых моих ног. На ее белой блузе расцветает красный цветок.

Я встаю возле нее на колени:

— Зара?

— Кейт. — У нее тихий, хриплый голос, словно ей больно говорить. — Прости меня.

— За что вы извиняетесь? Вы же не просили, чтоб вас подстрелили.

Зара прижимает руку к окровавленному животу. Крови все больше и больше. Зара тянется к медальону на шее, и лицо ее искажает гримаса боли.

— Не думаю, что я смогу вернуться в монастырь, Кейт.

Я качаю головой.

— Не глупите. Конечно же, вы вернетесь. Я вас вылечу.

На ее лице вдруг появляется тревога, и она впивается взглядом во что-то за моей спиной. Я резко, нервозно оборачиваюсь и вижу Финна. Это всего лишь он.

— Все в порядке, — говорю я, — он за нас.

— Член Братства?..

— Агент Сестричества, — поясняю я, пока Финн тоже опускается рядом со мной на колени. — Зара, это Финн Беластра, мой жених. Финн, это моя крестная.

Уголки губ Зары приподнимаются.

— Сын Марианны.

— Да, мэм, — тихонько подтверждает Финн, глядя на Зару.

— И ты позаботишься о Кейт?

Он криво улыбается.

— Мы заботимся друг о друге.

— Хорошо, — страстно говорит Зара и заходится в приступе кашля.

Финн вытаскивает из кармана носовой платок — белый, с вышитой буквой «Б» — и передает его мне, а я вкладываю его в руку Заре. Зара прижимает платок ко рту, и даже в неверном свете свечи я вижу, что он краснеет от крови. Я поворачиваюсь к Финну, черпая утешение в его присутствии.

— Я собираюсь вылечить Зару. Помоги, пожалуйста, перенести ее, — говорю я.

За спиной Финна сестра София помогает Мелизанде встать на ноги.

— А как поступить с сиделкой? — спрашивает Финн, и лицо его мрачно.

— Отвести к остальным. Пусть Елена сотрет ей память, но оставит недвижимой, как сейчас, — мстительно говорю я и снова перевожу взгляд на Зару.

В холле стоит медный запах. Так пахнут старые мелкие монетки. Так пахнет кровь.

Я беру руку Зары, чтоб оценить состояние крестной, и на меня набрасывается ее боль. Зара в агонии. Как и сестра Кора, она вплотную подошла к черте, отделяющей жизнь от смерти. Смогу ли я исцелить ее? И что со мной будет потом, если все-таки смогу?

Зара приподнимает голову и еле слышно говорит:

— Я не хочу, чтоб ты меня лечила, Кейт. У тебя все равно не получится, ты только надорвешься.

Я хмурюсь:

— Откуда вам это знать?

— Тэсс, — шепчет Зара. — Ее видение у меня в комнате. Она это видела.

Так вот что так расстроило сестренку. Вот почему во время прощания она плакала и обнимала Зару, как будто им не суждено свидеться снова. Тэсс знала, что это действительно так.

Ну уж нет! Я мотаю головой из стороны в сторону, и несколько прядей волос выбиваются из моей косы.

— Я вас не брошу. Я не могу просто так взять и оставить вас Братьям.

Может быть, она еще несколько часов будет в сознании. Если Братья найдут ее, то станут пытать, чтоб добыть информацию. Она должна это понимать.

— Ты можешь сделать для меня только одно, Кейт. — Она накрывает рукой мою ладонь, ее кожа липкая от крови. Ее боль снова впивается в меня.

— Не понимаю, — признаюсь я, наклоняясь.

Мои светлые волосы касаются ее щеки. Может быть, она хочет, чтобы мы отвезли ее в Сестричество? Такое путешествие наверняка окажется для нее чересчур мучительным, к тому же я не думаю, что она сможет пережить его.

— Что я могу сделать? Скажите мне.

— Исцеление и смерть. Тебе подвластны исцеление и смерть. Две стороны одной медали.

Я вырываю руку.

— Нет!

— Я все равно умру. Помоги мне отойти быстро, без страданий. Я не хочу, чтобы Братья получили удовольствие от вида моих мучений. Позволь мне сохранить хоть каплю достоинства. Последнюю каплю.

Хотела бы этого я на ее месте? Я едва могу об этом думать. Наверное, да. Я не пожелала бы доставить Братьям такое удовольствие — стать свидетелями моей смерти. И не хотела бы длить боль.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть ее, но она не дает мне этого сделать.

— Я хотела бы снова увидеть Анну. Я сказала бы ей, какая ты храбрая девочка, — хрипит она.

Ты принесешь смерть.

Пророчества всегда сбываются.

Я нагибаюсь ниже, касаясь лбом лба Зары, позволяя ее боли коснуться меня, накрыть, окутать со всех сторон, дать мне в полной мере ощутить всю глубину страданий крестной. Я чувствую, как содрогаются ее наполненные кровью легкие, когда она силится сделать вдох, чувствую агонию от пулевого ранения, чувствую, как ровно, но затрудненно бьется ее сердце, с каким усилием дается ему каждый новый удар.

Вместо того чтоб гнать тьму прочь, я призываю ее, позволяю ей накрыть нас своим ледяным одеялом, своей обволакивающей чернотой. Я думаю о Заре. О покое. О свободе от боли. Свободе от всего.

Сердце Зары совершает еще два удара и замирает.

Комната кажется абсолютно, безупречно тихой, когда в ней перестает звучать ее шумное, тяжелое дыхание.

Я склоняюсь к Заре и закрываю ее карие глаза.

Так же, как когда-то закрыла мамины. Они были синими. Синими, как глаза Мауры.