Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Он приподнял руку, пресекая возражения:
— Пожалуйста, не сейчас. Вам тоже нужен отдых.
Вскипела вода.
Темери всё ведёрко поставила неглубоко в речную воду, чтобы стыло. Палочкой выгребла из углей моллюсков. Половину подвинула ифленцу. Молча.
Упрямства ей тоже было не занимать. Даже несмотря на едва слышное замечание Роверика:
— Это вообще-то у Шедде запретная тема. Кого-то задевает упоминание его слабостей, а кого-то — старые семейные проклятия. Но он прав, сейчас не время и не место…
Сказал — и словно не было. Воспоминание о примерещившемся голосе.
Темери,
Еще один шанс принять верное решение и уйти. ещё один сознательно упущенный шанс.
Незаметно за мелкими хлопотами подступила ночь. Уходить в сарай она не стала: костёр давал хоть какое-то тепло. Да и ифленца увести стоило бы слишком больших трудов. Просто решила, что спать не будет. А будет следить за костром, чтобы не дымил и чтобы не погас…
Наступила очередная долгая тихая ночь. Не было слышно даже деревенских собак. Только плеск воды рядом.
Иногда она вставала, делала несколько шагов вдоль берега, размять ноги. Внимательно оглядывала берега Данвы — нет ли где костра. Чужие костры — это возможно, лагерь преследователей. По кострам можно понять, далеко ли опасность. Потом она склонялась над Хенвилом, проверить, жив ли, и возвращалась к огню.
Сколько ифленцу понадобится времени, чтобы восстановить силы? Чтобы подзажили раны? С каждым часом всё больше вероятность, что здесь, на реке, их найдут…
Глубоко за полночь ей вновь послышался тихий ровный голос Покровителя Ровве:
— Ты поспи, если хочешь. За Шедде не переживай, не умрёт. Ты хорошо его полечила. Уж это я вижу.
— Полечила?
В ответе Ровве ей пслышалось недоумение:
— Ты как-то воздействовала на его Эа. Когда… ну, когда вы прогнали её.
Темери поняла, что он говорит о сущьности из тёплого мира… но не стала переспрашивать. Сейчас куда важнее другое.
— Нам нужно уходить от реки. А ты можешь узнать, где те люди?
— Нет… нет, Шанни. Почему тебе ближе имя Шанни? Так тебя звали друзья?
— До нашествия. Да, звали.
Темери отвечала шёпотом, чтобы не потревожить спящего.
— Я не знаю, где те, кто идёт по вашему следу. Но я могу покараулить. Отдохни. Разбужу, если что-то случится…
Темери покачала головой. Она ещё долго сидела, любуясь огнём, вспоминая прошлые странствия со Стариком, который так и не назвал ей своего имени. Дорогу Долга и костры, которые они разжигали с монахинями. И уж совсем давний костёр, когда-то для них с братом разведённый в парке под Цитаделью конюхом ретаха…
Проснулась на рассвете. Костёр горел. Она лежала у огня на том же месте, но заботливо укрытая тёплым плащом, Шеддерика рядом не было.
— Всем, и мужчинам и женщинам, иногда требуется минута уединения… — задумчиво изрёк Покровитель. — Он сейчас вернётся. Не волнуйся.
Темери потёрла лицо ладонями. Совсем не помнила, когда заснула.
Зачерпнула глиняной кружкой немного кипятка из ведра. Спросила:
— Ровве, я думала, Покровители являются, только когда их призовут.
— Конечно, — важно согласился он. — Но уходят, или когда сами захотят, или когда становится трудно
здесь оставаться. Холодный мир всё-таки не для нас. Но у меня силы пока есть, а помощь тебе нужна.Темери улыбнулась:
— Никогда не думала, что Покровители бывают такими полезными!
— Шеддерик считал меня скорее вредным. А вот и он возвращается… лучше мне пока умолкнуть!
— Почему?
Но ответом была полная тишина.
Темери обернулась. Чеор та Хенвил не слишком уверенно, но всё же на своих двоих, медленно шёл вдоль стены. Света уже было достаточно, чтобы хорошо его разглядеть.
Он постоял немного, вглядываясь в речную даль, зашёл внутрь сарая. Оттуда послышался приглушённый щум, что-то упало и разбилось. Темери собралась было идти проверять, не убился ли ифленец, но он уже вышел на улицу, держа в руке чёрную седельную сумку, про которую она успела совсем забыть.
Заковылял к костру, споткнулся в двух шагах, но равновесие удержал, хоть и помянул всуе Повелителей Бурь.
Темери поймала его взгляд, попутно отметив, что хоть синяки выглядели по-прежнему жутко, отёк за ночь спал.
— Ничего страшного, — наметил он улыбку. — Последствия. Пройдёт.
Видимо, растрескавшиеся губы мешали ему выстраивать длинные фразы. Темери кивнула.
Хенвил осторожно, оберегая повреждённую руку, сел у огня. Сунул нос в трофейную сумку.
Последовательно выложил на песок рядом с собой запечатанный конверт, потёртую на сгибах карту Побережья, дорожный чернильный прибор и несколько незаточенных перьев.
А потом вдруг на миг замер. И торжественно объявил, доставая из сумки небольшую хлебную горбушку:
— Чеора та Сиверс, сегодня у нас праздник!
— Неужели День Хлебной Корочки?
— Я вам больше скажу. День двух хлебных корочек, лука, сушёной рыбы… о! ещё сыра и — вот это да! День копчёного мяса…
Хорошие новости явно придали чеору сил и говорливости. Вроде бы только что едва бормотал — и вот! Снедь методично была вынута и разложена у ифленца на коленях.
Увидев такое богатство, Темери даже хлопнула в ладоши.
А Шеддерик задумчиво спросил себя:
— Интересно, что помешало мне сунуть туда нос ещё позавчера…
— Я сейчас!
Она привычно уже установила треногу, обмотав жерди цепью, подвесила над огнём ведро.
— Идите сюда, — позвал ифленец. — Самое время немного перекусить!
Присела рядом, осторожно поинтересовалась:
— Вы же не собираетесь съесть всё это за раз?
— Нет, — с видимым сожалением ответил ифленец. — Хотя очень хочется. Разделим продукты на два дня. Есть будем понемногу. Первым делом хлеб — он может испортиться. И мясо. Мы не знаем, давно ли оно лежит в этой сумке, так что… смелее!
Это был очень странный и очень тихий пир. Темери отщипывала от и без того крохотного куска копчёного мяса небольшие кусочки и, отправив в рот, долго не проглатывала, наслаждаясь каждым мгновением вкуса.
А когда еда кончилась, собрала с подола все, даже самые маленькие крошки.
Закипела вода. Найденная вчера глиняная кружка снова пригодилась…
Еда их взбодрила.
Может, это был самообман, но это был хороший самообман, и на волне странной уверенности, что всё плохое уже миновало, Темери сказала: