Проклятье или ничейная земля

— Рррразмечтался! — он дернул себя за ворот сутаны: — вот разберусь с этим нелепым маскарадом и… Получу свободу от храма.

Брок хотел что-то возразить, но вмешался Эван, отдавая распоряжения:

— Оцепление не снимать. Щит усилить. Виктория, прошу, встреться с прессой. Официальная версия: в доме Орвуд обнаружена служанка, больная потенцитовой интоксикацией. — Он улыбнулся: — не дай им себя разорвать, пожалуйста.

Она кивнула — общение с прессой она не любила, но это необходимо, чтобы не возникали нелепые слухи:

— Постараюсь. Что будем делать со слугами семьи Орвуд?

Опережая Эвана, вмешался Брендон:

— Я после особняка Орвудов займусь ими — сниму привязку на крови. Потом сами отделите козлищ от агнцев.

Эван продолжил:

— Заодно меня этому обучишь.

Брендон не удержался от колкости:

— Мне казалось, что ты с козлищами вполне справляешься…

— Привязка на крови, — скупо сказал Эван, заставляя Брендона кривиться и вспоминать собственные обещания об обучении плохому. — Дальше… Брок, хватаешь…

Взгляд Эвана скользнул за спину Брока, натыкаясь на замершего и старательно не вслушивающегося в распоряжения Кевина:

— … сержанта Смита.

Хогг не сдержал смешок — Кевин аж вздрогнул, услышав свою фамилию. Он подтянулся и изобразил на лице внимание.

— … и едете в Речной. Занимаетесь выемкой документов из кабинета Арно. Самого Арно, если он успел вернуться, задержать. Грег…

Эш спокойно заметил:

— Я присматриваю за Хоггом — будем у океана. Там хорошо прочищаются мозги и безопасно сливать некромантский эфир. Что-то еще?

Эван нахмурился и отрицательно качнул головой:

— Пожалуй, нет. Прорвемся?

Его не понял только Кевин, старательно промолчавший. Даже Хогг буркнул: «Прорвемся», — и надолго замолчал.

Он ожил только на берегу, когда опустился на прогретый солнцем валун и принялся смотреть в никуда, не забывая сливать эфир:

— Кто такие аристальцы?

Грег, наслаждавшийся шорохом успокаивающихся волн и прохладой, которую тянуло от океана, ответил:

— Ложь. Одна большая ложь от якобы ученых. Есть много теорий о расовых превосходствах, ведь нас, эребийцев создали истинные боги, а ренальцев и карфиан — боги иные, то есть лживые. Есть и теории, объясняющие классовые расслоения. Ведь легко поверить, что это не ты не хочешь помогать и заниматься улучшением этого мира, а боги или эволюция сделали керов такими бедными. Под Арисом, в долине Таль археологи во главе с Санганом нашли стоянки древних людей. Их назвали аристальцами. Изучив их образ жизни и антропометрические данные, ученые принялись искать их возможных выживших потомков. — Он поднял округлый, горячий от солнца камешек и принялся его крутить в руках. — … И нашли среди низших слоев населения. Когда хочется сделать великое открытие, можно подогнать под него любые данные. Это как френологи двадцать лет назад сделали сенсационное открытие, что мозг женщин меньше, чем мужской, а, значит, развиваться до уровня мужчины женщины не могут.

— … И?

Грег посмотрел на напряженного Хогга:

— И тебе надо учиться. Чтобы не страдать из-за глупостей вроде аристальцев. Я уже говорил тебе — твоя жизнь так же важна. Еще вопросы есть?

Хогг дернул плечом:

— Нера Орвуд жертва. Она же не сама заболела. Её заразил муж.

— И мы постараемся что-нибудь сделать с ним. Жаль, что по закону не получится. Да и нет пока прецедентов, когда осуждали кого-то, специально заразившего смертельной болезнью. А ведь хороший прецедент получился бы. Нер Орвуд гарантированно был бы осужден. Только тогда репутация нерисс Орвуд падет.

— Может, и хрен бы с ней? Сколько жизней спасет суд над Орвудом — может, плевать на осуждения. Люди поговорят, поговорят, да и забудут. А кто-то другой вроде нера Орвуда двадцать раз подумает: стоит ли скрывать от супруги болезнь.

— Комиссар дал слово. Увы.

Хогг уперся взглядом в океан:

— Хрень.

— Еще вопросы?

— Почему она переносила болезнь на девушек, а не на мужа?

Грег невесело рассмеялся:

— Боялась падения репутации. Слухи бы пошли, что нер Орвуд упокоился от вернийки. Болеть вернийкой можно — умирать от нее предосудительно в плане репутации.

Хогг прошипел:

— Сиятельные совсем больные со своей репутацией. Как бы чего не вышло, как бы не посмотрели косо… Хреново так жить. Впрочем… — он не удержался и почесал одну из язв на плече. Рубашка тут же окрасилась в алый. — Что со мной будет? Я же помогал нере Орвуд с крысами.

— Ты не знал. Ты действовал по приказу Арно. Просто сейчас переберешь с инспектором Хейг все дела по арестованным на Морском проспекте крысам и укажешь на те, которых ты арестовывал по указке Арно. Он пойдет под суд. Он. Не ты. Ты не знал, что за всем этим стоит нера Орвуд.

Хогг дернулся и резко развернулся к Грегу:

— Я такой же, как она, да? Я такой же больной в своей ненависти, как она? Меня тоже нельзя подпускать к кры… К людям, потому что я вижу крыс, а не людей?

Грег долго всматривался в Хогга. Он помнил Лиззи, помнил её испуг, помнил собственный страх, помнил возмущенного Брока. Перешагнуть через такое сложно.

Хогг скривился:

— Лан, не отвечай. Сам понял.

Он встал и пошел к кромке океана, замачивая в мутной, белой пене ботинки.

— Нет, — веско сказал Грег. Хогг дернулся и снова повернулся к нему. Пришлось для спокойствия Хогга пояснять: — ты не такой, как нера Орвуд. Она ничего не поняла сегодня. Ты понял. В этом ваша разница. Учись, старайся, меняйся. Побеждай себя и свои предубеждения. Это сложно, я по себе знаю, но это важно. Не будь зашоренным. Учись и меняйся.

Хогг понял как-то по-своему. Он сложил руки на груди и спросил:

— Как извиняются перед женщинами?

Грег, подозревая, что тот хочет поспросить прощения у нериссы Анны, принялся пояснять:

— Покупают цветы. Обычно что-то белое, ведь это цвет невинности. Например, белые розы. Еще хорошо бы купить конфеты или набор пирожных, или еще какую-то приятную мелочь. В букет не забудь вложить визитку.

Хогга передернуло на этих словах.

— … ну и найди, конечно, искренние слова. Искренность в извинениях — это главное. Хотя перед нериссой Анной я не думаю, что тебе стоит извиняться. Рану нанесла тебе нежить. То, что рана перешла на неё — не твоя вина. И с язвой тоже не твоя вина.

— Хрень… Мне еще и перед ней извиняться. — он взлохматил волосы на затылке. — Так же на одних извинениях разориться можно.

Грег рассмеялся:

— Можно, это точно. Но если ты об Элизабет, то ей не нужны цветы и конфеты. Ей хватит искренности и обещания не делать так впредь.

— Угу. Понял.

Он снова принялся ходить вдоль кромки воды, словно игрался с океаном.

Эфир возмущался и кипел вокруг дома Орвудов — видать, дом оказался полон секретов. Воняло нестерпимо эфирной гнилью. Алые искры то и дело прорывались через щит Фидеса — парням Себа нужно будет выписать премию. Заслужили.