Проклятье или ничейная земля

Грег сделал еще круг над границей, но знакомая слабость мощной волной накатила на него, тяжестью одеяла вжимая в кровать. Грег сипло вдохнул и подавился воздухом. Сердце зашлось от боли. Эфирный родничок ожил, превращаясь в океан, но сейчас и он не спасал. Пальцы на руках дрожали, мышцы на ногах стянуло судорогами. Грег попытался пошевелиться и не смог. Одеяло душило, не давая вдохнуть полной грудью. Пот лил градом. Грег мысленно выругался — снова не рассчитал силы. А потом тьма настигла его, и это был отнюдь не сон.

Из небытия Грега вырвало легкое прикосновение к плечу:

— Нер Эш, прошу прощения, но вас просит к телефону некая кера Риччи из Вернии. Говорит, это срочно.

— Да, сейчас… — еле выдавил из себя Грег. Сухое горло клокотало кашлем. Грудь жгло огнем, зато слабость чуть отступила. Хотелось пить. Грег скосил глаза на часы, стоявшие на прикроватном столе подсвеченные ночником.

Нер Адаль, разбудивший его, подсказал:

— Первый час ночи, нер Эш. Может, я сам приму звонок?

— Нет… — Грег старательно давился кашлем — не хотел случайно разбудить Лиз, разметавшуюся на полкровати. — Я сейчас спущусь… Попросите керу подождать. Это моя сестра…

Он еле сел в кровати, потянулся к графину, но понятливый Адаль его опередил: он сам налил воду в стакан и протянул его Грегу:

— Прошу! — Адаль направился к шкафу и достал оттуда теплый халат: — в холле прохладно. Жара ушла, на улице начинается снегопад.

Грег поблагодарил его и спустился в холл, не понимая, что могло случиться у Андре. Она не та, кто паникует по мелочам. Адаль тут же протянул трубку:

— Верния на проводе. Кера Риччи…

Грег взял трубку и хрипло сказал, опускаясь в кресло:

— Андре, это Грег. Доброй ночи…

— И тебе доброй ночи, братишка. — Её голос, обычно звонкий и неунывающий, был тусклым и тихим. — Понимаю, что телефонировала поздно ночью, и ты наверняка спал, но я решила, что тебе важно знать.

— Сестренка, что случилось? — опережая её ненужные извинения, сказал Грег.

Она громко вдохнула — где-то далеко в Вернии, на том конце провода, визжали станки и стучали молотки:

— Сорок минут назад, во вторую четверть одиннадцатого Брендон… — Андре замолчала, собираясь с силами, и Грег переспросил:

— Что с ним случилось?

Андре явно взяла себя в руки, потому что прозвучало почти знакомым голосом:

— Он сделал глупость и умер.

Сердце Грега громко бухнуло в груди и провалилось куда-то в живот:

— Ты уверена? Возможно, он надел магблокиратор — так недавно произош…

Она не дала ему закончить, веско сказав:

— Прости, я еще могу отличить убийство от магблокировки. Я чувствовала, как его душу вытянули из тела. Я не вылетела следом просто чудом — Брендон разорвал связь. И вот… Уже сорок минут его нет. Я подумала, что тебе, как констеблю, это важно — Брен не успел покинуть пределы Аквилиты. Он был где-то в горах, точнее я не скажу.

— Андре… Я…

Она снова его оборвала:

— Не волнуйся за меня — рядом со мной Каеде, под боком еще и Анри. Со мной все будет хорошо. Я должна закончить постройку голема, а потом… Потом, быть может, вернусь к тебе. Не волнуйся за меня. Просто найди Брена и ту тварь, что его убила.

Он ничего не успел сказать ей, как она положила трубку. Требовательный голос телефонной нериссы с диким вернийским акцентом попросил освободить линию.

— Хрень! — почему-то с лестницы донеслись ругательства, которые крутились в голове Грега. Адаль молча забрал телефонную трубку из рук Грега и положил её на рычаг.

Хогг, выругавшийся за Грега, стоял на лестнице. Босой, в кальсонах, с фланелевой футболкой в руках.

— Хрень, — тихо подтвердил Грег. — На Брендона Кита напали. Где-то в горах. Возможно, убили.

Пока он не увидит тело, он не будет думать о нем, как о мертвеце. Бывает, что глупая надежда спасает жизни.

— Выезжаем сейчас? — спросил Хогг перед тем, как скрыться в натягиваемой на себя футболке.

— Ты никуда не едешь. Поеду я и… Ищейка. Надо узнать, кто у нас сейчас свободен.

Арбогаст в госпитале, остаются Брок и Одли — кого из них взять? Или лучше Викторию? Её лисий нюх еще никто не превзошел.

Нер Адаль понятливо направился на улицу — разводить котел в паромобиле. Этот дворецкий что только не умел, а, главное, не гнушался выполнять не свойственную дворецким работу.

Хогг одернул нательное белье и прищурился:

— Это еще почему? Ты обещал учить.

— Ты мне нужен тут. В половину третьего Элизабет нужно будет выпоить лекарство. Флакон я выдам, инструкции тоже. Пожалуйста, помоги — Элизабет серьезно больна. Ты мне нужен тут.

Хогг скривился, но кивнул:

— Еще будут распоряжения?

— Если не вернусь к восьми, то отправь Мюрая на утреннее совещания вместо меня. Проверь, чтобы он точно на него попал. Потом займешься разбором дел с портовыми крысами. Еще… Это, пожалуй, даже вперед… Встреться со своими бывшими сослуживцами: пусть они распишут по лунам все свое полученное на руки жалование под Арно. Это важно.

Хогг понятливо сказал:

— Он нам не доплачивал, верно?

— Верно. Еще… Увидишь сигнал над Ветряной грядой — высылай экспертов и судебного хирурга.

— Все?

— Вроде, все…

Хогг дернул плечом:

— Ясно. Значит, этот инквизитор всё… Да?

— Будем надеяться, что не все. Брендон не из тех, к кому легко подобраться.

— А ведь он тут контактировал только с пилотками, Орвудами и адером Уве, — поднимаясь на второй этаж, чтобы одеться, сказал Хогг. Грег прищурился:

— Так… Орвуды на тебе, а Одли надо отправить по следам Уве. Просто на всякий случай. Если получится, конечно.

Зонт, заскучавший на своей подставке, бодро спрыгнул с неё и понесся на улицу — Адаль как раз зашел в дом, чтобы взять запасные канистры с керосином. Хогг, обернувшийся на громкий стук в холле, замер, провожая зонт круглыми от удивления глазами:

— Вот же хррррень…

— Это не хрень, это лер Зонт, — вздохнул Грег. Впрочем, он признавал, что из лера Зонта отличная ищейка на нежить. Грег поднялся с кресла и направился в спальню — надо собираться, и, чтобы не разбудить Лиззи, собираться еле слышно.

* * *

Еле слышно рокотал далекий фронт — первое время Андре думала, что это где-то грохочет гроза. Работу тяжелых мортир заглушали удары по металлу — формовали защитные пластины для голема, распятого под крышей цеха на лесах. Жужжали токарные станки. Переругивались рабочие, противно свистела рунная кузница, выводя руны на патрубках для пароэфирной смеси. Жизнь продолжалась, как ни ужасно это звучало. Жизнь продолжалась. Только сердце было одно. Солнечный лучик больше не проснется в нем и не согреет тепло. И греть теперь никого не надо.