Проклятье живой воды

После них заглядывал домовладелец. Этот был немногословен. Сообщил, что может продлить срок аренды еще на неделю, ввиду ее бедственного положения, но если миссис Чес не заплатит до первого июля, то второго июля ее выселят. Верна выслушала его предупреждение с тем же выражением лица, с каким слушала проповедниц о том, что Господь на самом деле ее очень сильно возлюбил, раз подверг такому испытанию, и что Иову пришлось еще хуже — он потерял не только семью, но и саму крышу над головой, однако, потом Бог смилостивился над ним и все вернул сторицей. Она не сказала ни слова, и даже не заметила, когда посетитель ушел.

Потом она опять задремала, а проснулась от того, что ее трясли за плечо и громко звали по имени:

— Миссис Чес? Миссис Чес, вы меня слышите?

Верна с трудом открыла глаза. Над нею склонялась какая-то девушка. Круглое лицо, веснушки, голова повязана косынкой… где она могла ее видеть?

— Миссис Чес. — на лице знакомой незнакомки отразилась искренняя радость. — Вы живы.

— Кто ты? — говорить не хотелось, собственный голос показался чужим.

— Вы меня не помните? Я — Мэгги. Мэгги Смитсон. Мы с вами встречались… на фабрике. «Макбет Индастриз», помните? Вы приходили в контору, а я…

— Зачем, — Верна болезненно поморщилась от воспоминаний. — Зачем пришла?

— Я искала… Виктора.

— Что?

Девушка изумленно моргнула — минуту назад расслабленное, безжизненное лицо женщины вдруг словно озарилось внутренним светом. От апатии и равнодушия не осталось и следа, она приподнялась. Сухие твердые пальцы сомкнулись на запястье. Сила в этих пальцах еще была.

— Откуда ты узнала? Кому рассказывала про него?

Верну всю трясло. Эта девчонка что-то знала про Виктора. Она могла выдать его местонахождение. И выходило, что из-за нее в дом нагрянули чистильщики. Она всему причиной. Она виновата в том, что Виктора увезли.

— Никому. Пустите…

— Врешь. — сцепив зубы, миссис Чес с неженской силой принялась выкручивать запястье Мэгги. Та скрипела зубами, борясь с обезумевшей от гнева женщиной, пытаясь вырваться, но та держала крепко.

— Нет. Я… никому не… — она выворачивалась и рвалась изо всех сил.

— Все вр-решь. — от ненависти Верна не видела ничего вокруг. Девчонке больно? И хорошо. Пусть хоть кому-нибудь будет также плохо, больно и обидно, как и ей.

— Нет, — цедила та сквозь зубы. — Я…

— Его увезли. Из-за тебя.

— Что? — от неожиданности Мэгги перестала сопротивляться. — Как? Когда? Кто?

Ноги ее подкосились, и девушка чуть не упала на постель. По счастью, ее противница была слишком слаба и утомлена, чтобы воспользоваться шансом на победу.

— Вчера, — выдохнула Верна. — Или, скорее, позавчера… я уже не помню. Подкараулили, когда меня дома не было. Дверь выломали…он прятался, а они вытащили его…как дикого зверя… Он сопротивлялся, не хотел идти. Но они все равно… заставили его… моего мальчика…

Слова лились и лились нескончаемым потоком. Стиснув руки девушки, Верна выплескивала в словах свою боль и страх, тоску и одиночество. Она говорила, уйдя в себя, отрешившись от внешнего мира, и не замечала, как страдальчески морщится девушка.

Нет, Мэгги не было больно — много ли сил в руках пожилой усталой женщины? — но ее мучило осознание провала. Она ведь догадывалась, что сын миссис Чес заразился и рассчитывала на легкую добычу. А что теперь делать, девушка не представляла.

…Исследования мутантов.

Они проводились. Нечасто и негласно, но все в этой жизни оставляет свои следы и, если знаешь, где и что искать, непременно найдешь ответы. Вот и она нашла.

Как быстро выяснилось, речь не шла о какой-то научной работе или изучение их поведения. Нужна была свежая кровь, лимфа и сыворотка. А также, желательно, образцы пота, кожи, крови и понемногу остальных выделений, как бы странно или неприятно они ни выглядели. Представляя, как могут выглядеть испражнения мутантов, Мэгги морщилась от отвращения и боли. Когда тяжело заболела бабушка, мать отца, десятилетняя Мэгги оказалась на положении сиделки. Мать разрывалась между хозяйством и пятью детьми, и старшая дочка была вынуждена, возвращаясь с работы, еще и обслуживать старую бабку, которая из-за болезни мало того, что ослабла и с трудом поднималась с постели, но еще потом вовсе начала ходить под себя. И, если не Мэгги, могла часами лежать в своих испражнениях. А двенадцатилетней девочке приходилось их вытирать. Наверняка «остальные выделения» мутантов выглядят и пахнут еще хуже.

Но отказаться нельзя. Предупредив таким образом лаборантку, профессор Макбет сообщил, что некое высокопоставленное лицо желает с нею встретиться и обсудить дальнейшие действия.

Встреча состоялась сегодня, примерно за час до того момента, как Мэгги вошла в комнатку миссис Чес. Ради такого случая девушке разрешили покинуть завод посреди рабочего дня.

За проходной ее ждали. На обочине стоял высокий статный молодой человек в дорогом костюме, опирающийся на щегольскую трость. Но Мэгги опытным глазом заметила небольшой зазор между самой тростью и набалдашником. Резьба крышки? Или просто автоматически раскрывающаяся рукоять? Как бы то ни было, собеседник Мэгги был вооружен. И он явно был не один — возле угла улицы дожидалась карета.

— Мисс Смитсон? — он слегка коснулся кончиками пальцев полей цилиндра. Выглядело это так, словно молодой человек и хотел поприветствовать девушку, как подобает, но потом передумал.

— Да, это я. А…

— Мое имя — Джеймс Фицрой, третий баронет Кольд, племянник его светлости сэра Генри Фрамберга, графа Торнхильда.

— Э-э…очень приятно, — растерялась Мэгги. С племянниками графов ей пока общаться не доводилось. Едва ли не впервые в жизни она пожалела о том, что на ней просторные брюки-блумерсы, а не юбка.

— Профессор Макбет сказал, что вы — одна из лучших его сотрудниц. Практически, самый ценный работник.

Мэгги усмехнулась, но проглотила все слова, какие просились на язык, и только смиренно опустила взгляд. Что-то тут не так. Ее редко хвалили перед посторонними. Чаще отчитывали с глазу на глаз за то, что лезет не в свое дело.

— Ну, смотря в какой сфере деятельности… Мне приходится заниматься многими вещами и…

— Уверен, в той сфере, о которой идет речь, мы мне вполне подходите.

Племянник графа говорил спокойно, с легкой доброжелательной иронией — видимо, понимал, что сферы деятельности молодых незамужних женщин бывают разными. Но, по крайней мере, не цедил слова сквозь зубы с осознанием собственного превосходства — мол, я лорд, а ты подлого сословия. Это импонировало, но заставляло насторожиться.

— А в чем дело?

— В вашей работе… мы можем продолжить разговор не здесь?

И прежде, чем Мэгги успела ответить согласием или отказаться, поднял руку и щелкнул пальцами. Дожидавшаяся его карета мигом тронулась с места, поравнявшись в ними.