Проклятие Усердия. Том 1

— Этот тёмный момент в истории рода сложно забыть, господин. — Деймос на секунду опустил веки, тяжело вздохнув. — Я не считаю, что Виктор способен достичь пятого ранга до своего отбытия на север. Но он это сделает, так что угроза лишения фамилии для него более, чем реальна. Не через два года, но через три или четыре…

— Ты так высоко оцениваешь его таланты? — Граф вздел бровь, аристократично подперев голову рукой. Его указательный и средний пальцы касались виска, большой палец подпирал подбородок, а оставшиеся опирались на щеку у носа.

— Принимая во внимание его достижения на пути становления магом и то, как он использует сохранившиеся способности… Да, господин, я очень высоко оцениваю его потенциал. Пройдёт всего несколько лет, как Виктор встанет в один ряд с вирфортами, которых начали серьёзно тренировать на много лет раньше. — Деймос говорил вполне серьёзно, сохраняя и внешнее, и внутреннее спокойствие. Хотя въедливый взгляд графа бесспорно уловил во взгляде слуги-над-слугами нечто вроде волнения.

— И тогда я буду вынужден отлучить его от семьи. — Брошенная графом в задумчивости фраза повисла в воздухе, словно гнетущее бремя упав на плечи присутствующих людей.

— Всё так, господин. Но у меня есть ещё одно предложение касательно того, как можно обезопасить род от претензий касательно избранного Виктором пути.

— И это?..

— Церковь. Священнослужители давно пытаются заполучить носителя крови основной ветви рода Бельвиос. Напряжение растёт, а Виктор может стать своего рода гарантом, связующим звеном между графством и святым орденом. — С каждым словом Деймоса граф смотрел всё более и более заинтересованно, пока, наконец, не кивнул.

— Это может сработать. Но, Деймос, неужели ты хочешь последовать за ним?

Читать между строк Дюран ван Бельвиос умел превосходно, и умело этим навыком пользовался.

— Если он оправдает ожидания, господин.

Граф взглянул на вернейшего и надёжнейшего слугу, верность которого принадлежала не ему, главе рода, а самой фамилии. Кого-то другого подобная информация могла и напугать, ибо размазанная лояльность порой приводила к восстаниям и переделам власти, но Дюран ван Бельвиос знал одно: его родной брат, всего двадцать пять лет назад претендовавший на титул рода главы Бельвиос, но лишившийся сердца маны, не станет вредить ни ему, ни роду.

— Да будет так, Деймос. Да будет так…

Глава 14

— А ведь получается, что вирфорты — это чуть ли не аватары маны… — Пробормотал себе под нос Виктор, активно перебирая ногами и параллельно с тем силясь вплести в известную ему теорию маны открывшиеся заново данные. И у него получалось. С горем пополам, с рядом допущений, но получалось же!

Как практик техник души и как маг, Виктор доподлинно знал о том, что мана — это энергия, основная масса которой пребывает в, так сказать, нематериальном измерении, отражении реальности, её изнанке, но сотканной из маны и населённой всяким потусторонним дерьмом вроде демонов, духов, неупокоенных душ, разумных стихийных сгустков и им подобных. Назвать его можно было хоть астралом, хоть имматериумом из далёких вселенных вечных войн. На суть это, по большей части, не влияло. Есть материальный мир, состоящий из, неожиданно, материи, и есть нематериальный, в котором бал правит мана в разных агрегатных состояниях и окрасах. И миры эти соприкасаются, активно друг на друга воздействуя. Всё остальное — не более, чем мишура.

Соответственно то, что ощущают и чем оперируют одарённые — это пробивающиеся в материальный мир отголоски маны с изнанки. Напрямую взаимодействуя с отголосками, маги добиваются конкретных эффектов, постепенно, год за годом расширяя список доступных им базовых элементов, своего рода компонентов и вариантов компоновок этих компонентов в электрическом приборе. Логика тут была такой же, ибо мана не подчинялась каким-то там рунам, символам древних и прочим приколам для слабоумных. Это была именно энергия, с которой нужно обращаться правильно и с глубоким пониманием. Иначе можно и «током убиться», и сделать много чего ещё.

В общем и целом вирфорты в имеющуюся схему вполне себе вписывались, используя ману по аналогии с артефактами или просто «зачарованными» вещами. Последние вообще подходили почти идеально, ибо, скажем, зачарованный меч банально напитывался маной до уровня, сверх которого начиналось разрушение материала, и использовался в таком, необработанном по своей сути виде. Просто напитанная маной железяка, существование которой дублировалось структурой из этой самой маны, делающей меч прочнее. Он бы стал и острее, да только сколь бы качественной ни была сталь, выдержать столько маны, сколько требовалось для полноценного замещения свойств материального «шаблона» она не могла.

Мана дублировала материальный предмет, в котором находилась, и по мере повышения своей концентрации «перетягивала на себя одеяло», меняясь с материей ролями и делая ту ведомой. Именно момент «кражи одеяла» был переломным, выводящим на передний план ману, которая начинала гнуть реальность под себя, плюя на физические законы и проталкивая в материальный мир правила изнанки.

И — да, сверхостроту меч мог приобрести только в том случае, если бы в рамках этого самого орудия убийства материя уступила лидерство мане.

Как и почему это работало именно так — загадка, над решением которой в этом мире не бился никто. Маги просто установили сий факт, берущий начало с времён даже до появления человечества как вида, и стали искать способы его похитрее использовать. Ну и не протечь крышей, как многие тёмные, чьи врождённые и, куда реже, приобретённые способности банально заставляли их Сердца не только вырабатывать свою ману, но и черпать её с изнанки, даруя мощь и отнимая… что-то.

Благоразумие ли, человечность ли — тоже, что б её, загадка. Разгадать которую придётся, дабы оградить Страйю от пагубного воздействия её же дара. Или помочь его подчинить, что чисто теоретически Виктор считал возможным.

Ибо не было во вселенной чего-то, что нельзя было понять и, соответственно, направить себе на пользу.

Впрочем, сейчас эти размышления не имели смысла, и на повестке дня были вирфорты — «аватары маны». Эти мастера пути тела мастерски удерживали ману не просто в сердце маны, но и разгоняли энергию по всему телу, повышая её концентрацию и формируя чрезвычайно прочную мана-структуру самих себя. И потенциально концентрация могла достигнуть уровня, на котором непосредственно тушка превратится в шаблон для маны, а подчинённая воле человека энергия возьмёт на себя все функции организма. Возможно даже разум, с которым, впрочем, у Виктора не было проблем и без тела, когда он болтался по состоящей из маны изнанке мира в поисках нового вместилища для души.

Там-то он и познакомился с частью описанного, ибо что у практиков его родного мира, что у магов этого, представления об изнанке были весьма размытыми. Первые едва-едва могли прикоснуться к мане, а вторые не знали жизни без неё, и многими основополагающими, по сути, вопросами просто не задавались. Самыми осведомлёнными должны были быть тёмные маги, так как их дар черпал «ничью» ману как раз из мира-отражения, но ни к тёмным, ни к их записям по теме Виктор доступа не имел по понятным причинам.