Проклятие
Шрифт:
Она снова начала считать, на сей раз с восьми.
Она услышала хихиканье и шаги бегущего ребенка. Торопливое касание кончиками пальцев и снова шаги, которые поспешно удалялись.
– Два… один!
Серильда открыла глаза.
Ее внимание привлекло движение. Золотые кудри исчезли за колодцем.
– Ха! – торжествующе выкрикнула она и ткнула пальцем в ту сторону. – Эне бене рес, квинтер финтер жес – Гердрут, выходи, я тебя вижу!
– Ну как так? – воскликнула Гердрут. – Ты всегда ловишь меня первой!
Серильда вздрогнула и обернулась: Гердрут появилась из-за пустого фургона.
–
– Ты нас видела? – недоверчиво спросил Никель, вместе с Фришем выбираясь из двух стоявших рядом бочек.
– Не-а, не видела! – уличил Фриш. – Ты жульничаешь!
Серильда не обратила на него внимания. Она перешла на бег. Пульс гулко отдавался в ушах.
Но когда Серильда обежала вокруг колодца… там никого не было.
Спотыкаясь, она попятилась, осматривая усыпанную листьями землю.
– Что там такое? – заинтересовался Ханс.
Он, близнецы и Гердрут подтянулись поближе к ней. Анна, известная упрямица, продолжала прятаться, отказываясь себя выдавать.
– Мне показалось, что я кого-то здесь видела, – пробормотала Серильда. – Маленькую девочку…
Ее пробрал внезапный озноб. Неужели…
Возможно, ей просто почудилось. Или, возможно, то была игра лунного света.
– Это, наверное, был призрак королевы, – вдруг сказала Гердрут.
Все смотрели на нее.
– Кто-кто? – переспросила Серильда.
Гердрут пожала плечами.
– Ну, это я ее так называю. На той неделе нам с горничными велели выбивать пыль из гобеленов. Их тут жуть сколько! И один мне очень понравился. На нем была девочка, ну прямо такая, как я, – по-моему, не старше. Но она сидела на троне, а вокруг было полно нахткраппов. Только они на нее не нападали. Мне показалось, что они ее питомцы. – Герди подергала себя за кудряшку. – Это только звучит жутко, а на самом деле вовсе нет. Я даже подумала, что мне бы тоже хотелось какую-нибудь зверюшку. Ну, и я решила, что когда-то эта девочка, наверное, была здесь королевой.
Серильда покачала головой.
– В Грейвенстоуне никогда не было королевы. Только Ольховый Король… Ну, и Перхта. Охотница.
– Ой. – Огорченная Гердрут выпятила нижнюю губу. – Тогда я не знаю, кем она была.
Серильда снова вгляделась в пустое место за колодцем, но никаких подсказок там не было.
– Если вдруг вы услышите что-нибудь про маленькую девочку или увидите призрака, который не прибыл вместе с нами из Адальхейда, скажите мне, хорошо?
Дети закивали и пообещали сразу ей сообщить. Ханс тем временем, склонив голову набок, с любопытством рассматривал ольху.
– Мне кажется или эта ольха сейчас выглядит не так, как в первый день?
Заинтересовавшись, все тут же принялись изучать гигантское дерево, освещенное луной и светом факелов. Серильда сразу поняла, что Ханс имел в виду. Раньше кора была пепельно-серой, теперь же на ней появились белые пятна, почти как у березы. А далеко наверху, гораздо выше плакучих нижних ветвей, уже начинали лопаться первые свежие почки.
Потом они
услышали голос Анны из дальнего конца двора.– Серильда! Ребята! Идите все сюда!
Обменявшись быстрыми взглядами, они наперегонки бросились к ней. Анна, вытаращив глаза, стояла в дверях конюшни с каким-то прутиком в руке.
– Кажется, я сделала что-то не то, – с этими словами она отступила в сторону, пропуская Серильду внутрь. Мгновенно сжавшись от недоброго предчувствия, Серильда вошла в темную конюшню. Впрочем, лунного света было достаточно, чтобы различить, что внутри одного стойла соорудили клетку, в которой спал белый единорог.
Она замерла.
Но не единорог и не клетка удивили Серильду сильнее всего. Нет – ее поразили цветы. Земляной пол конюшни был сплошь покрыт крошечными листочками и зеленой травой, в которой белели нежные цветы.
– Это подснежники? – прошептал Никель, когда дети собрались вокруг Серильды.
– Похоже на то, – стараясь не затоптать ни один из бутонов, она присела, чтобы лучше их рассмотреть. Подснежники были первыми цветами, которые появлялись в конце зимы, их маленькие склоненные головки часто пробивались прямо сквозь остатки снега, не успевшего растаять. Это были маленькие, скромные цветочки, не такие напыщенные и тщеславные, как всеми обожаемые розы, экзотические орхидеи или ни на что не похожий эдельвейс. Но Серильда любила подснежники больше других цветов, ведь они первыми предвещали приход солнца и тепла. – Но ведь для них еще рано, до сезона подснежников еще несколько месяцев.
– Все страньше, – дрожащим голосом сказала Анна. – Они… их здесь не было. Сначала.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Серильда.
Анна судорожно вздохнула и спрятала руки за спину.
– Я сюда забежала, чтобы спрятаться, потом увидела единорога, и мне стало так грустно. У него в боку все еще торчала стрела Эрлкинга, и… и я подумала, что ему, наверное, очень больно, поэтому я…
Она показала Серильде прутик, который держала в руке, и девушка поняла, что на самом деле это черная стрела Эрлкинга. Та самая которую он вонзил в плечо Пуш-Гролы, чтобы она стала единорогом.
Глаза Серильды расширились.
– Отдай ее мне, пока не поранилась!
Анна досадливо поморщилась, но без возражений отдала стрелу.
Серильда повернулась лицом к клетке, ожидая, что сказочный зверь вот-вот снова превратится в Лесную Бабушку. Но нет – единорог продолжал спать, подобрав под себя ноги и безмятежно склонив голову к земле.
– Я думала, он проснется, а он все еще спит, – сказала Анна. – Зато началось вот это. – И она указала себе под ноги.
Серильда потрясла головой.
– Что началось?
– Цветы. Сначала их здесь не было, но потом они стали появляться… повсюду.
– Серильда! Анна! – позвал Фриш, выглянув во двор. – Цветы не только в конюшне.
Они вышли, и Серильда в изумлении прижала ладонь ко рту. Вся тропинка от дверей конюшни к основанию ольхи была усыпана темно-фиолетовыми крокусами.
Гердрут взвизгнула и бросилась в сторону.
– Тюльпаны! – воскликнула она, падая на колени возле цветов всех оттенков оранжевого и красного. Неподалеку от них росли и другие тюльпаны, бледно-розовые.