Проклятые судьбы

— Мне жаль, что меня не было рядом с тобой, — сказал он. — Клянусь звездами, ты мог умереть. — Его грубая челюсть задела мою, и я застонал, пытаясь отстраниться достаточно, прежде чем эта связь получит слишком большой контроль надо мной.

— Все в порядке, что тебя там де было.

— Так не должно быть. Черт возьми, Лэнс. Может ли эта ночь стать еще хуже?

— Сомневаюсь, — пробормотал я. Его кожа была обжигающе горячей, прижимаясь к моей, но я не отпустил его, даже когда из его рта повалил дым. Я был нужен ему настолько близко, что сгорел бы ради него, если бы пришлось.

— Прости, — сказал он, закрывая глаза и пытаясь обуздать своего Дракона. — Это просто чертовски больно. Что, черт возьми, мне теперь делать?

Я покачал головой, желая, чтобы у меня был ответ, но я ничего не придумал. Мы замолчали, и он прислонился лбом к моему плечу, пытаясь справиться с этой ужасной чертовой вещью, которая с ним произошла. А завтра все будут знать. Вся академия увидела бы кольца в их глазах. Это изменило бы то, как люди вели себя вокруг них. Элизианские Пары — это не то, к чему любой фейри относился легкомысленно.

— Что случилось с Кларой? — спросил Дариус, его голос был тяжелым, как будто он боялся спросить. — Это она ударила тебя ножом?

Я кивнул, когда боль пронзила мою грудь.

— Она ушла…Я не знаю, куда. Я даже не знаю, была ли это она, я уже сомневаюсь во всем. — Мое сердце начало разрываться на части. Я все еще не хотел сталкиваться с этим, но я знал, что Дариусу нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Так что связь вытолкнула слова наружу, хотя я и не был готов их озвучить. — Может быть, это была вовсе не она, просто призрак из теней.

— Она была достаточно реальной, чтобы причинить тебе боль, — прорычал он. — Черт, что, если… — Он замолчал, и я откинулся назад, чтобы получше рассмотреть выражение его лица.

— Что? — надавил Я.

— Ну, она была связана с моим отцом так же, как ты со мной. Если эта связь все еще существует, может быть… Черт, может быть, она ушла к нему.

От этой мысли у меня перехватило горло. Это была ужасная гребаная мысль. Что она все еще хранила некоторую преданность отцу Дариуса в своем сердце. Но если тени действительно поглотили то, что осталось от моей сестры, имело смысл, что ее потянуло на этот темный путь.

— Будем надеяться, что нет, — выдохнул я, гадая, что мне теперь делать. Мне нужно было найти ее, но если она была готова убить меня, я не знал, можно ли было что-то найти. Может быть, она стала просто оболочкой, наполненной тьмой. Может быть, ее лицо было просто воспоминанием, а ее слова были просто сладкой ложью, чтобы заставить нас выполнять ее приказы.

Я подумал о том, как она причинила боль Тори в тени, и проклинал себя за то, что был таким безрассудным. За то, что подпустил Голубка так близко к ней. Это было чудо, что она пощадила ее…

Мое сердце, наконец, разорвалось на части, открыв рану, которая почти зажила за то время, пока я думал, что смогу спасти свою сестру. Потеря, которая полностью сломила меня, а теперь вернулась, чтобы преследовать меня во плоти.

— Выпей из меня, — потребовал Дариус, но я покачал головой. — Пожалуйста, это меньшее, что я могу сделать. — Он склонил голову набок, запустив руку в мои волосы и притянув меня ближе. Мой нос коснулся его шеи, и биение его пульса взывало ко мне, как песня Сирены.

— Я не хочу причинять тебе еще больше боли, — сказал я сквозь зубы, пытаясь отстраниться, несмотря на голод, разрывающий мои внутренности.

— Ты этого не сделаешь. — Он притянул меня ближе, и я поддался порыву, вонзив клыки в его горло и ощутив пьянящий жар его крови.

Я застонал, удерживая его неподвижно, пока получал его силу. Связь усилилась, но я сосредоточился на Голубке, вытесняя из головы все предательские мысли о Дариусе. Я бы никогда не нарушил наше доверие ради извращенной магии Лайонела.

Я, наконец, нашел в себе силы отстраниться и упал на спину, увеличив некоторое расстояние между нами. Дариус тоже перевернулся на спину рядом со мной, и мы молча уставились в потолок.

— Когда я увидел тебя в той пещере, я подумал… — Дариус прочистил горло. — Я уже думал, что вот-вот потеряю тебя. — Он взял меня за руку, и я автоматически переплел свои пальцы с его. — Я бы пропал без тебя. Я так сожалею обо всем. За то, что сделал мой отец, за Клару.

Я проглотил рваный ком, разрывающий мое горло, сжимая его руку.

— Мне тоже жаль, Дариус.

Он тяжело вздохнул, и я решил, что сейчас самое время сказать все. Потому что моя схватка со смертью многое открыла для меня в перспективе.

— Я влюблен в Дарси Вегу, — заявил я, не глядя на него. — И она тоже любит меня.

— Я знаю, — тихо ответил Дариус. — Я понял это в ту секунду, когда увидел ее в той пещере, оплакивающей тебя, и я понял это в тот момент, когда увидел, как ты входишь с ней в спальню.

Я не мог понять, что он чувствовал по этому поводу, его челюсть была сжата, а глаза по-прежнему устремлены в потолок. Мое сердце колотилось, пока я ждал, скажет ли он что-нибудь еще.

— Я пытался сказать тебе в тот день, когда вы с Тори переспали, но потом… — Я нахмурился, мое нутро скрутило от того, как мы ссорились из-за Вега. Каким глупым это казалось сейчас.

— Ты думал, что я возненавижу тебя за это из-за того, что я сказал о них, — предположил он прерывающимся тоном.

Я не ответил, потому что такая возможность все еще оставалась. Даже после того, что с ним случилось, я не знал, как это может изменить его взгляд на них. Может быть, он возненавидел бы их еще больше. Но независимо от того, сделал он это или нет, я больше не притворяюсь. И я справилюсь с тем, как Дариус решит отреагировать на это. Ради Голубка.

Между нами воцарилось молчание, и Дариус отпустил мою руку. Мое сердце сжалось, когда я ждал, что он закричит и сойдет с ума, когда он сел и уставился на меня сверху вниз.

— Никогда не отпускай ее, Лэнс. Ты, блядь, будешь бороться за нее до последнего вздоха, слышишь меня?

Я подвинулся, чтобы сесть, и стукнулась лбом о его лоб с огромным вздохом облегчения.

— Спасибо.

Он хлопнул меня по плечу.

— У тебя есть еще какие-нибудь глубокие темные секреты, которыми ты хочешь поделиться, брат? Уже почти рассвело, и мы могли бы начать завтра без единой лжи между нами.