Проклятые туманом

— Разве ты не знаешь? — спрашиваю ее. — Я мистер Грей.

Она делает шаг вперед.

— То есть если я захочу написать тебе письмо, мне следует начинать с «Дорогой мистер Грей».

Я так давно не получал писем. Боль затопила меня от желания получить хотя бы одно. Она понятия не имеет, что делает со мной. Что уже значит для меня. Поэтому я заставляю себя улыбнуться.

— Слишком официально, сойдет и «Дорогой Грей».

— Хм.

Когда она снова поворачивается к моей коллекции, я борюсь с желанием погрузить руки в осеннее сияние, которое, вероятно, ее волосы. Холод отступает. Она теплая, и я тоже хочу быть таким. Вот что чувствовала Сюзанна, когда я был человеком, а она туманом. Неудивительно, что она позволила мне поцеловать себя. И то, что она то же клялась мне в любви. Прямо сейчас я скажу что угодно, лишь бы она повернулась и прикоснулась ко мне. Я должен быть чудовищем или принцем? Так трудно решить. Наконец, я говорю:

— Мое имя ты знаешь, а как зовут тебя?

— Значит вот как это работает?

Я киваю, потому что так намного легче, чем выбирать роль. Она проводит пальцем по полке и останавливается рядом с музыкальной шкатулкой из сердцевины дерева. Я вставил в крышку золотые нити, петли за петлями, которые ловили свет под определенным углом. Я не могу вспомнить мелодию, заключенную в ней. Уилла не заводит ключ. Кажется, она хочет прикоснуться к нему, но сдерживается. Сосредоточенно смотрит на меня, но в конце концов приоткрывает губы.

— Ты должен знать. Оно было на лодке.

Так ли это? Я все еще не уверен, что изменилось, но у меня будет достаточно времени, чтобы разобраться. Теперь она здесь. Ей нужен ответ, хоть что-то от меня, и я должен ей это дать.

Протянув руку, беру шкатулку и поднимаю крышку. И мелодия немного проигрывается.

— «И она пошла через ярмарку». И как я мог забыть название?! Я хочу услышать его от тебя, — говорю ей и протягиваю шкатулку.

Настороженная, она не протягивает руку к шкатулке. Гораздо мудрее Персефоны; она знает, что нельзя брать дары из подземного мира. Но мое проклятие не заключено в дарах или зернах граната. Она все равно дает мне то, что нужно — первый поворот ключа. Мне необходима личная информация — ее имя. Я заставлю ее полюбить меня.

Глава 10

Уилла

До этого момента я не верила в существование мистера Грея. Но сейчас что-то (кто-то) стоит напротив меня. К тому же я видела, как он вышел из тумана, своими собственными глазами.

Он прошел мимо, и я попыталась его рассмотреть: кожа как кожа, а волосы как волосы. На первый взгляд человек из плоти и крови. Волосы ниспадали на спину, подобно свадебной вуали. Их слегка окутывал туман. Если присмотреться, дымку можно заметить везде — на пальцах, воротнике и губах.

— Извини, — сказал он. — Могу я предложить чаю? У меня так давно не было гостей.

— Вообще-то я не пью чай.

Он снова повернулся ко мне.

— Кофе? Какао?

— Не знаю…

— Тогда посиди со мной у камина.

Когда он махнул рукой в сторону, я увидела незамеченную прежде дверь. Музыкальные шкатулки завибрировали. Призрачные ноты наполнили комнату прежде, чем затихнуть.

Грей покинул комнату, и я расслабилась. Я не хотела оставаться одна здесь.

Маяк похож на Тардис (Тардис — машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто».) — внутри больше, чем снаружи. Иначе объяснить его размеры тяжело — одна комната, заполненная музыкальными шкатулками, и еще одна дверь из ниоткуда в другую круглую комнату. Внутри тепло и витает приятный запах — свежий хлеб, корица и ваниль.

Аккуратные стопки посуды поблескивали на неровных поверхностях. Медные кастрюли свисали с полок над головой. Возле стены стояла старомодная печь, черная и громоздкая.

Грей открыл дверцу и бросил внутрь пару поленьев. Его передвижения по кухни напоминали перемещение воды. Пальцы Грея обхватили темно-коричневый сосуд. А затем взяли ложку.

Цвет его кожи был жемчужно-белым — не бледно-розовым, или просто бледным. Странно, но меня отвлекла его поза — он стоял, расправив плечи и приоткрыв рот.

Все мои знакомые выглядели иначе — мы постоянно сутулились от таскания снаряжения и копания пиявок. Но даже в журналах и фильмах я не видела такой позы.

— Две чашки или одну? — спросил он.

— Ты в самом деле варишь какао?

Из ящика у стены он достал кувшин — к фарфоровому изделию прилип конденсат. Он осыпался, когда Грей дотрагивался до него. Наливая молоко в сотейник, он взглянул на меня.

— У меня что напыщенный вид? Я с удовольствием сварю для тебя какао.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он не шутит. Проведя рукой по столу, я опустилась на стул.

— Как долго ты живешь здесь?

— Сто лет, — ответил он. Грей убрал кувшин в сторону и потянулся за деревянной ложкой. — С 1913 года.

Слишком точный ответ. Если бы кто-нибудь спросил меня, как долго я живу в «Сломанном Клыке», я бы ответила, «Всю свою жизнь». Или «Около семнадцати лет». На крайний случай «Какое-то время». Он не может быть человеком. Он чудовище или дух. А может, призрак. Нервно постукивая пальцами по столу, я вымолвила:

— Невероятно. Мой дедушка рассказывал мне о Серой леди. Он слышал о ней от своего отца.

Помешивая молоко, Грей посмотрел на меня, и мы встретились взглядом. Угольно-черные, как будто без зрачков, глаза. Даже не карие. Бесконечный мрак, смотревший мимо меня или, что еще хуже, сквозь.

— Она моя предшественница. — Он указал на свою одежду: жилет, пиджак, галстук. — Как видишь, леди меня назвать можно с натяжкой.

У меня перехватило дыхание. Долги и оплата по счетам.

Логика стряхнула с меня мягкое, странное оцепенение. Боль затопила такая, словно я содрала кожу в колена. Голову переполняли мысли. Я пыталась найти смысл в том, что не может быть реально.